Эллери Куин - Исчезающий труп. Тайна пентхауса. Алые буквы
Бретт и Риттер были мошенниками. Риттер когда-то выступал как фокусник под псевдонимом Невероятный Корри. Возможно, это…
— О, Эллери!
Поезд мыслей Эллери Квина резко затормозил. Вошла Никки.
Эллери демонстративно посмотрел на часы.
— Вы опоздали всего на полчаса, — заметил он. — В чем дело? Постель оказалась неудобной?
— Я практически вовсе не спала, так что умерьте вашу иронию. — Девушка плюхнулась на стул. — Ну и ночь!
— А что не так с ночью? — Эллери положил карандаш на чистый лист бумаги и откинулся на спинку стула. — Я спал как сурок.
— Во-первых, мистер Уолш приходил повидать Шейлу и говорил не закрывая рта. Потом…
— Что ему было нужно?
Никки вздохнула.
— Думаю, он не прочь приударить за Шейлой. Вы, наверное, заметили, что она очень привлекательна, а теперь, очевидно, и богата.
— О чем он говорил?
— Вы следили за графом, Эллери? Куда он отправился?
— В отель «Суифтфилд». О чем говорил Уолш?
— О делах мистера Кобба. Он сказал, что должен передать их Шейле. Мистер Кобб наделил его правами своего поверенного, но после его смерти они недействительны. Мистер Уолш предложил Шейле дать ему записку для администрации отеля, тогда он пойдет туда и распакует вещи ее отца. С его стороны это весьма предупредительно — он ведь знал, что Шейла даже подумать не может о том, чтобы самой идти в отель.
— Из-за его предупредительности вы и не спали?
Никки зевнула.
— Не только. Кто, по-вашему, пришел следующим? Этот коридорный, Джим Сэндерс! И он совсем не коридорный — в уличном костюме он очень даже привлекательный.
— В деловом костюме, — поправил Эллери.
Она снова зевнула.
— Нет, в уличном. Деловой костюм — это его униформа.
— Ладно, пускай. Что было нужно Сэндерсу? И кто он, если не коридорный?
— Не знаю. Сэндерс просто сказал, что он не коридорный.
— Зачем он приходил к Шейле?
— Ах, для вас она уже Шейла? Ну, Сэндерс тоже в нее влюбился. Когда он смотрел на нее, его глаза были большими, как блюдца. В некоторых девушек влюбляются все.
— Вы мне объясните, зачем он приходил? — терпеливо спросил Эллери.
— Хотел помочь ей узнать, кто убил ее отца.
— Если он хотел помочь, то почему убежал, а не пошел в полицию?
— Сэндерс не хочет иметь дело с полицией. Он сказал, что предпочитает действовать самостоятельно, так как полицейские все только портят.
Эллери начал ощущать раздражение. Болтливость Никки иногда выводила его из себя.
— Сэндерс сообщил Шейле, где она может его найти?
— Нет. Он боялся, что полиция вытянет это из нее. Джимми Сэндерс все о вас знает, Эллери. Он считает вас чудесным! Разве не здорово быть знаменитым? Сэндерс сказал, что сам свяжется с Шейлой.
Эллери нахмурился.
— И как же он собирается ей помочь?
— Сэндерс дал понять, что кое-кого подозревает, — таинственно произнесла Никки. — Он знает многое, о чем пока не может рассказать. И он хотел одолжить у Шейлы ее ключ.
— Какой ключ?
— От пентхауса. Какой же еще?
— Зачем он ему?
— Естественно, для поисков улик. Сегодня утром вы на редкость тупы.
Эллери внезапно выпрямился на стуле.
— Она дала ему ключ?
— Нет. Шейла поблагодарила его, но сказала, что полностью вам доверяет, и что вы занимаетесь этим делом. Она отдала ключ мне, чтобы я вручила его вам.
Эллери сдерживался с трудом.
— Я не имею ничего общего с этим делом! Можете вы это понять? Немедленно садитесь за машинку!
— Но, Эллери, я не в состоянии работать сегодня. Неужели вы думали, что я буду сидеть здесь и печатать на машинке, когда Шейла… Если вы не хотите помочь, мне придется самой заняться этим делом…
Дверь открылась, и на пороге появился молодой человек.
Эллери вздрогнул. В нем, безусловно, было что-то знакомое, но что? Ну конечно! Это же Сэндерс!
Молодой человек снял шляпу. В хорошо скроенном костюме из камвольной ткани он и в самом деле нисколько не походил на коридорного.
— Простите, — заговорил Сэндерс. — Я стучал несколько раз, но никто, кажется, не услышал.
— Мистер Сэндерс! — удивленно воскликнула Никки. — Неудивительно, что мы не слышали. Эллери, вам не следовало так кричать.
— Доброе утро, мисс Портер. Я надеялся застать вас здесь. Как мисс Кобб?
— Естественно, она чувствует себя плохо. Эллери, вы помните мистера Сэндерса?
Эллери кивнул.
— Здравствуйте, мистер Квин. — Сэндерс протянул руку через стол. — Вчера я не понял, что вы и есть тот знаменитый автор детективных романов. Я хочу сделать вам одно предложение. Оно как раз по вашей части.
— Может быть, вы сперва скажете мне, кто вы такой?
— Меня зовут Джим Сэндерс.
— Это мне ни о чем не говорит.
Сэндерс криво усмехнулся.
— Хотя статьи за моей подписью еще не печатаются, я работаю в нью-йоркской «Пост-диспэтч». Вернее, работал до вчерашнего дня — редактор меня уволил. — Он снова усмехнулся. — Для этого и существуют редакторы — чтобы орать на сотрудников, вычеркивать абзацы в их статьях и увольнять их.
— За что уволили вас?
— За проявление инициативы. Редактор всегда советовал мне ее проявлять, а в результате за это и выгнал.
Теперь усмехнулся Эллери.
— Возможно, у вас разные представления об инициативе?
— Очень может быть. Как бы то ни было, я уволен окончательно и бесповоротно. Правда, у меня еще осталось тридцать пять долларов, так что я не совсем на мели.
— Поздравляю. Извините, одну минуту.
Эллери встал и вышел в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.
Вскоре он вернулся и сел за стол.
— Вроде бы вы в самом деле Джим Сэндерс, работали репортером в «Пост-диспэтч» до вчерашнего дня и недавно возвратились из Китая.
— Не «вроде бы», мистер Квин, а действительно так.
— Судя по тону вашего редактора, — мягко заметил Эллери, — вы не советовались с ним относительно вашей инициативы. Он говорит, что вы вернулись из Китая вопреки его распоряжениям.
— Это верно.
— Ну и каково ваше предложение?
Прежде чем заговорить, Сэндерс задумчиво посмотрел на него.
— Я располагаю важной информацией насчет убийства Кобба и передам ее вам в обмен на имеющиеся у вас сведения при одном условии.
— А именно?
— Что вы не передадите ее полиции.
Эллери окинул его холодным взглядом.
— Если вы знаете что-то, способное пролить свет на тайну убийства Гордона Кобба, то вам лучше всего немедленно пойти в Главное полицейское управление. А если вы считаете, что я стану утаивать информацию от инспектора, то убирайтесь отсюда, пока я вас не вышвырнул.
— Ну-ну, мистер Квин, не сердитесь. Я не предлагаю ничего подобного. Мне известно, что вы играете честно. И я тоже — к тому же я не дурак. Новости — мой бизнес, и на сей раз я должен оказаться на высоте. Я намерен найти убийцу Гордона Кобба, даже если это будет моим последним поступком на этом свете. Когда у меня появятся все факты, я передам их полиции и моей газете. Это будет моей сенсацией, понятно? Они начнут умолять меня вернуться и пообещают пару сотен в неделю. Ну, согласны, чтобы я конфиденциально сообщил вам свою историю, или нет? Кстати, меня вышвыривали из офисов и покрупнее вашего, мистер Квин.
В бодрой откровенности Сэндерса было нечто притягательное. Эллери повернулся на вращающемся стуле и посмотрел в окно.
— Я делаю вам контрпредложение, — наконец сказал он. — Рассказывайте вашу историю. Если она покажется мне правдивой — а я буду единственным судьей, — то я дам вам письмо к моему отцу и гарантию, что все, сообщенное вами мне или ему, не попадет к другим репортерам или в газеты, пока дело не будет раскрыто. И обещаю, что о вашей роли не забудут.
— Это справедливо. По рукам. — Сэндерс снова пожал руку Эллери через стол. — О'кей, мистер Квин. Три года назад моя газета послала меня в Китай писать хронику боевых действий. Мне нужно было хорошо ориентироваться, а это нелегко. Пару месяцев назад я набрел на нечто интересное — это еще мягко сказано! Не важно, как мне это удалось. Репортеры не раскрывают источники информации, даже если их пытают на дыбе. Туань Енсунь — важная шишка в Китае. Он один из крупнейших финансистов, поддерживающих правительство. Вы знаете Чайна-таун — здесь или в Сан-Франциско?
— Довольно хорошо, — кивнул Эллери.
— Когда-нибудь слышали о Ли Су?
— Я знаю, что он один из самых влиятельных китайцев в Штатах.
— Вот именно. Ли Су — близкий друг Туань Енсуня. Так вот, Туань Енсунь начал проводить тайные совещания с другими китайскими тузами. О чем они совещались, я не знал и поэтому решил проявить инициативу. Некоторое время мои военные корреспонденции в газету были более чем скудными. Редактор начинал злиться. Но что я мог поделать? Если бы я телеграфировал о том, что разнюхал, моя жизнь не стоила бы и ломаного гроша. Кроме того, такую телеграмму просто бы не отправили.
