Виктор Меньшов - Белая кобра
- Собирать!
Хозяин склонил голову на плечо и вопросительно посмотрел на меня. Сидевшая рядом с ним собака встала на лапы и в точности повторила его движение головой. В итоге на меня уставились четыре блестящих, умных и все понимающих карих глаза, плюс два голубых, принадлежащих Ирине. Как я мог сказать что-то против? И главное, что?
Хозяин, которого звали Леонтием Карловичем, тут же обзвонил своих соседей, важно вызвал их на большой совет, и каждый раз заглядывая предварительно в глазок, впустил их всех в квартиру.
И вот они сидели вокруг стола: могучий Матвей Васильевич, потомственный сталевар, высокий и худой, с прямой спиной. Геннадий Борисович, полковник в отставке. Театральный бутафор Савелий Власович и его закадычный приятель, наш хозяин, как оказалось, театральный гример, Леонтий Карлович.
Знакомство было кратким. Нас ни о чем не стали выспрашивать, с нас просто взяли честное слово, что мы не бандиты, а оказавшиеся в беде граждане, случайно наступившие на ногу бандитам. Обсуждение нашей проблемы тоже не заняло много времени. К нашему удивлению, старики оказались на редкость собранными и деловитыми. Возможно, этому способствовало то, что верховодил у них полковник в отставке Геннадий Борисович, который быстро и четко ставил вопросы и прерывал слишком словоохотливых. Остальные старички слушались его безропотно.
Хозяин квартиры кратко изложил суть дела, сведя предисловие к тому, что вот симпатичные молодые люди попали в сложную ситуацию, обратились к нему за помощью, и им надо помочь как-то выбраться из окруженного дома.
- А эти самые "симпатичные молодые люди" случайно не из тех, кто поднял стрельбу на улице? - спросил Савелий Власович.
Пришлось ответить.
- Да, я стрелял. Но только в ногу бандиту и в землю, - честно признался я. - Так получилось, что за нами гонятся бандиты. Мы были вынуждены оказать им сопротивление и, возможно, с юридической точки зрения, несколько превысили меры самозащиты.
- Допустим, что это так. А откуда у тебя этот милицейский плащ, оружие и фуражка? - спросил Геннадий Борисович.
- Это долгая история. Сейчас нет времени. Я могу сказать только то, что я забрал все это или у бандитов, или у людей, которые им помогают и покровительствуют, которые хотели нас убить и ограбить, - заявил я, умолчав о том, что мы сами в некоторой степени ограбили бандитов.
- Вы, барышня, можете дать честное слово, что вы не бандиты? - спросил полковник в отставке, глядя в глаза Ире.
- Могу, - не задумываясь и не отводя взгляда ответила она.
- А ты? - повернулся он ко мне.
- Могу, - так же уверенно и без колебаний ответил я.
- Хорошо, - после долгой паузы, морща лоб и напряженно хмурясь, принимая непростое для него решение, заявил нам Савелий Власович. - Идите на кухню, кофе выпейте, съешьте там чего-нибудь, а мы тут кое о чем помаракуем по-стариковски. Подумаем, что и как с вами делать. Мы быстро.
Поговорили они действительно быстро и действительно нашли выход. Несколько на первый взгляд безумный, но пожалуй, единственно возможный в данной сложнейшей для нас ситуации. Теперь все решало время.
Не откладывая, Леонтий Карлович занялся Ириной, ему в помощь остался Геннадий Борисович, а меня потащили за собой на лестничную площадку Матвей Васильевич и Савелий Власович.
Мы пришли в квартиру Матвея Васильевича, где на стенах висели почетные грамоты в самодельных рамочках, не очень умело, но любовно выпиленных лобзиком, вымпелы, фотографии. Висела на стене гитара с черным муаровым бантом на грифе, и бросалась в глаза большая фотография молодого парня в ладно сидящей на нем солдатской форме, беззаботно смеющегося, сидящего на броне БМП, картинно облокотившись на ствол пушки.
Судя по его беззаботному виду, когда его фотографировали, он, наверное, ещё не знал, что пушки стреляют в две стороны.
В углу комнаты стояла заботливо накрытая полосатым покрывалом новенькая инвалидная коляска, выставив сверкающие хромом обода и спицы.
- Это коляска моего внука, Саши, - заметив мой взгляд пояснил Матвей Васильевич, подавив украдкой тяжелый вздох. - Он вернулся из Чечни инвалидом, без ног и с тяжелым ранением головы. Его отец, мой сын, поручил мне заботиться о нем. Вот так мы вдвоем с Сашей и жили. На этой вот коляске я его на улицу возил, радовался ей, как ребенок, ноне успел он как следует её освоить, умер от ран. Вот на этой коляске мы тебя и вывезем из дома по Сашиным документам. Даже в доме почти никто не знает, что он умер. В этом доме вообще мало кто и что про кого знает. Это случилось месяц назад. У меня сохранилось его пенсионное удостоверение и военный билет.
- Староват я возрастом для Саши, - усомнился я. - Да и внешне совсем на него не похож, вряд ли пройдет ваша затея.
- Это, молодой человек, поручите заботам Леонтия Карловича, - вмешался старый бутафор Савелий Власович. - Он сделает все, что нужно. Он большой мастер своего дела. Он в совершенстве владеет искусством портретного грима, а это, поверьте мне, не каждому дано, это высший пилотаж в его профессии.
- В этом случае искусство Леонтия Карловича не потребуется. Мой Саша горел в танке, у него было сильно покалечено лицо, - вздохнул Матвей Васильевич, - так что портретного грима не потребуется. Давай, Савелий Власович, займись молодым человеком.
Савелий Власович тоже оказался настоящим мастером своего дела. Он сумел затиснуть меня в сохранившийся от Саши комплект выцветшего камуфляжа, который был мне маловат, усадил в каталку, заставив подогнуть под себя ноги, подколол штанины так, что создавалась полная иллюзия отсутствия ног. И даже сидеть мне было удобно, ноги не затекали. После этого он разрешил мне пока встать, и мы вернулись к Леонтию Карловичу, прикатив с собой коляску.
То, что я увидел в квартире старого гримера, убедило в его безусловном таланте даже меня. Более того - если бы я не знал, с кем осталась Ирина, я ни в коем случае не узнал бы ослепительную, броскую и рослую красавицу в согнутой, очень пожилого возраста женщине, скорее даже старушке, просто и даже бедно одетой.
- Браво, мастер! Браво! - прищелкнув языком, воскликнул от порога Савелий Власович, искренне восхищаясь мастерством своего приятеля.
Мне оставалось только присоединиться к его словам, добавив свои слова восхищения. Мне предложили занять место возле зеркала, но я попросил минутку подождать. Взял в охапку милицейский плащ, фуражку и вышел осторожно на лестничную площадку, предварительно изучив её в глазок. Оглядевшись, я быстро поднялся по лестнице к люку, который оказался не заперт, и вылез через него на плоскую крышу. Менты сюда ещё не проникли.
Не подходя к краю, кто знает, возможно, менты поставили снайперов, я разложил в самой середине крыши плащ, сверху положил фуражку и собрался уже уйти обратно вниз, но тут заметил несколько вороньих перьев, следы бессовестного пиршества какого-то кота-охотника, которые я аккуратно подобрал и сложил на плащ. Пускай менты подумают, им это полезно.
Когда я вернулся в квартиру, все были немного взволнованны. Оказалось, что милиция обзванивала квартиры в подъезде, спрашивала, нет ли посторонних, не звонил ли кто в двери, не заходил ли, и где соседи по площадке. Леонтий Карлович им пояснил, что соседи по площадке, такие же, как он пенсионеры, собрались у него в квартире сыграть в преферанс, что никто посторонний не заходил, но этажом ниже был слышен на площадке какой-то сильный шум и громкая брань.
Милиция предложила срочно всем покинуть квартиры, и, соблюдая осторожность, спуститься вниз, взяв с собой документы и ключи, объяснив, что в подъезде скрывается опасный преступник, и будет проходить операция по его задержанию.
Не мешкая, я занял место у зеркала, и Леонтий Карлович в мгновение ока "изуродовал" мне лицо, покрыв его страшными "ожогами" и "шрамами", изменив его так, что меня мама родная не признала бы, я в этом был уверен.
Выходили из подъезда мы все вместе, лифт отключили, меня, к моему стыду, старички несли вниз на руках прямо в коляске, по лестницам спускались перепуганные жильцы, многие с огромными чемоданами, узлами. Один мужик спускался вниз, зажав под мышками двух огромных черных котов, которые презрительно шипели на попадавшихся на лестницах соседей.
За железными дверями подъезда нас ждала торжественная встреча. Все вокруг было оцеплено милицейскими кордонами и бойцами спецназа. Возле дверей сразу же требовали и придирчиво проверяли документы, сверяя их с личностями покидавших здание, у всех жильцов забирали под расписку ключи от квартир, подробно расспрашивая о посторонних в подъезде. Наши старички словоохотливо повторили им байку о шуме на восьмом этаже и добавили к этому ещё сказ о том, что кто-то вроде бы открывал чердачный люк, ведущий на крышу, но они побоялись выйти посмотреть, кто это.
Спецназовцы переглянулись и стали втягиваться в подъезд. Ни на меня, ни на Ирину даже
