Анастасия Валеева - В сетях аферы
– Как хорошо, что ты заскочил, – радостно говорила она, – сейчас сразу махнем туда!
– Ага! Только пообедаю! – согласился тот. – А я в фирму ту, в «Аэлиту» собрался, но думаю: «Надо поесть!», а то я голодный еще злее, тактичность в общении, понимаешь ли, не смогу соблюдать! Кстати, куда, ты говоришь, надо ехать?
– На Третий жилучасток, товарищ капитан! В самую его глушь, судя по адресу. Хотя… возможно, я ошибаюсь, – Милославская задумалась, мысленно представляя себе ту местность, в которую им сейчас предстояло отправиться. – Впрочем, что здесь гадать – сейчас все разузнаем! Итак, нас ожидает серьезный разговор с господами Грищенко. Во всяком случае, такая фамилия указана в справочнике.
– Разговор серьезный, ты права! – воскликнул Руденко, усаживаясь за стол. – Ну что, Маргарита, подавай на стол. Знаешь, Яна Борисовна сейчас заскочим в отдел, я кого-нибудь из хлопчиков с собой захвачу. Опасно все-таки все это! Они как-никак такие бабки на своих махинациях делают, видать люди серьезные, готовые к серьезной защите.
Маргарита Ивановна, державшая в этот момент половник с супом, едва не уронила его, услышав слова мужа.
– Опасно?… – тихо протянула она.
– Ничего серьезного, – сразу же переменив тон, затараторил Три Семерки, – пустяки. Да, Яна Борисовна? – Руденко энергично стал подмаргивать Милославской правым глазом, отчего вся правая половина его лица перекашивалась и делала его невероятно смешным.
– Безусловно! – ответила гадалка, с трудом сдерживая смех. Она понимала, что жене приятеля ни к чему лишние переживания и поэтому поддержала Семена Семеныча в его лжи во спасение.
Чтобы не наговорить еще чего-нибудь лишнего, Руденко замолчал и стал, громко прихлебывая, улепетывать горячие щи. Яна тоже не отказалась от обеда и с удовольствием насладилась этим простым, но искусно приготовленным кушаньем. Закончив трапезу чаем с лимоном, друзья покинули квартиру Руденко, едва-едва сумев внушить Маргарите Ивановне, что с ними все будет в порядке.
* * *– Трофимов! Трофимо-ов! – неистово орал Руденко, разозленный тем, что его подчиненный не откликнулся на первый же зов своего начальника. – Я тебе организую три ночных дежурства вне очереди, собачий ты сын!
Трофимов, спешно удаляющийся в конец прилегающего к зданию отдела двора, сразу же обернулся.
– А? Да, товарищ капитан, слушаю.
– Я те дам слушаю! – Семен Семеныч догнал сослуживца и, выпятив указательный палец, стал им трясти прямо перед носом молодого лейтенанта. – Почему сразу не реагируешь на приказы?
– А я не знал, что это приказ! То есть, я его не слышал, – притворяясь непонимающим, твердил тот.
– Эх, отвесил бы я тебе сейчас оплеуху, будь моя воля! – Три Семерки продолжал трясти своим пальцем. – А еще лучше – всыпал бы розгов, в солененькой водичке смоченных! – Руденко провел рукой по усам и продолжил: – А, ладно! Не время сейчас лаяться, садись в машину, едем на дело! Учти – дело важное! За все свои промахи отвечаешь головой!
– Вы ж все время говорите, у меня головы нет! – возмущенным тоном ответил Трофимов. – Чем же я отвечать должен?!
– Не головы, я говорю, а мозгов, – нравоучительно протянул Руденко, – а если еще и головы нет, ответишь ж…. Ой, извиняюсь, Яна Борисовна! – Три Семерки осекся, увидев за спиной Милославскую.
Все это время она находилась в машине, но, увидев, что между Руденко и его подчиненным разгорается нешуточный спор, убивающий драгоценное время, решила выйти и поторопить Семена Семеныча.
– Мужчины, некогда время тратить на пустые разговоры, – положив руки на плечи разгоряченных собеседников, произнесла Яна, – едемте скорее! Нас ждут дела более серьезные!
– Да-да, Яна Борисовна, идем! – торопливо ответил Руденко, а сам за ее спиной еще раз погрозил лейтенанту. – Да хотел капитана одного с собой взять, хороший мужик, знающий, но он уехал по какому-то делу, пришлось молодого этого привлечь, не знаю, будет ли в случае чего толк от него?
– Будет, будет, – ответила Милославская. – Ты сам не так что ли начинал?
Руденко смутился таким откровенным упоминанием об ошибках его молодости, хорошо известных гадалке, и больше не высказывал недовольства относительно поведения Трофимова.
– Кстати, я – Серега! – хитро прищурившись, проговорил тот и уселся на заднее сиденье рядом с Милославской. Затем он протянул ей руку.
– Яна Борисовна, – ответила гадалка и и сделала ответное пожатие.
Трофимов начал сыпать какими-то глупыми и примитивными анекдотами, но ни Яна, ни Три Семерки его не слушали, потому что всецело были посвящены в размышления о предстоящих трудностях.
Так они миновали большую часть города и приблизились, наконец, к району, называемому Третьим жилым участком. Дороги здесь оставляли желать лучшего, и старенькая Руденковская шестерка вся тряслась и грохотала на ее частых ухабах.
Милославская пристально вглядывалась в табличку с названием улицы, висящую на углу пятиэтажного дома, мимо которого они как раз проезжали.
– Брось, Яна! – обратился к ней Семен Семеныч. – Я предполагаю, что на Старой Загоре стоят совсем другие дома. Может, ошибаюсь, конечно, но, кажется мне, я на этой улице бывал когда-то и видел другое.
– Не пятиэтажки? – спросила гадалка.
– Не-а, эти старые хрущевки, можно сказать, лучшее, что здесь есть, – Три Семерки ухмыльнулся.
Через некоторое время единомышленники получили шанс убедиться в правоте слов Семена Семеныча. Вдоль трамвайных путей потянулись ряды настоящих лачуг, наводящих тоску и уныние. Дома были двух-трехэтажные, некоторые беленые, некоторые крашенные отвратительной желтой краской. Ремонт их проводился, по-видимому, давным-давно, и краска выцвела, штукатурка местами осыпалась, обнажая деревянные рейки, между которыми виднелась осыпающаяся глина. Первый этаж многих строений практически сравнялся с землей, а сами здания перекосились, будто отжившие свой век старики. Рамы редких окон были освежены краской, словно у их хозяев совсем опустились руки от безнадежного жилья в таких условиях. Вся эта картина дополнялась видом многочисленных маленьких палисадников, обнесенных убогими заборами, сооруженными ограждающимися от воров-алкоголиков старухами из найденных ими толстых коряг и сухих веток деревьев.
Яна смотрела на улицу с чувством глубокого сочувствия, зная, что жильцам этих злополучных домов, ожидающих расселения по причине сноса жилищ, еще долго-долго, а, может быть, всю жизнь придется ожидать осуществления своих самых заветных мечтаний. Наконец, она увидела табличку с искомым названием Старая Загора, и сообщила об этом Руденко. Тот сразу же свернул с дороги к домам и поехал по тротуару, вглядываясь в номера домов. Он неистово матерился, забыв о присутствии женщины, потому что тротуар здесь по преимуществу представлял собой засохшие земляные колеи, оставленные в грязную погоду колесами подъезжающих к домам машин. Впрочем, Милославская не обращала на невежество приятеля никакого внимания, потому что ей и самой хотелось выругаться, перечислив поименно всех чиновников местной администрации, обещающих активно улучшать жизнь населения только в предвыборных компаниях.
Через пять минут езды дом под нужным номером был найден. Семен Семеныч завернул во двор и притормозил возле единственного подъезда этого двухэтажного здания. Возле него не было даже асфальтированной дорожки, но земля настолько притопталась, что напоминала гладкую бетонную площадку, местами поросшую травой-муравой. Справа от деревянного крыльца находились два пня, служащих, очевидно, скамейками всем желающим подышать возле двора свежим воздухом.
Милославская с Руденко решили идти вдвоем, а Трофимову приказали быть начеку и, в случае чего, обратиться в отдел с требованием помощи. Приятели ступили на невысокое деревянное крыльцо с облупившейся желто-коричневой краской. Две ступеньки вели вниз, в подъезд. На площадке первого этажа Яна и Семен Семеныч обнаружили две противоположных друг другу двери, на каждой из которых указывались по два номера. Увидев две металлические цифры, прибитых мелкими гвоздиками, гадалка прошептала:
– Это она!
– Останься здесь! – тоже шепотом произнес Руденко и указал Милославской на площадку под деревянной лестницей, ведущей на второй этаж. – Если все будет тихо через пару минут, то зайдешь.
– Не…
– Никаких возражений быть не может! Молчи, женщина! – Руденко пытался шутить, но по глазам его было видно, насколько он сам взволнован.
– Ладно, ладно, – Яна согласилась только затем, чтобы усиливающийся при споре голос Руденко не привлек постороннее внимание. Она кивнула головой и немного отошла от двери в сторону.
– Под лестницу! – Три Семерки вытянул руку и замахал ею на Яну, услышав, как за дверью послышались чьи-то шаги.
Однако, эти шаги никого не привели к этой двери, и он вздохнул с облегчением.
