Светлана Алешина - Дешевле только даром
— Вы, Тарантышев, не тогда прогадали, когда меня отпустили, — небрежно заметила я. — А тогда, когда все это грязное дело начинали. Страх вас подвел, который во все поры ваши въелся. Вы, наверное, сейчас очень удивитесь, но Татьяна Петровна Чижова никакой опасности для вас не представляла. Она вас не помнит! Вы для нее не больше, чем бесформенный ком грязи на дороге. Разве можно отличить один ком грязи от другого? Так что зря вы все это затеяли!
Признаться, я просто не ожидала, какой эффект произведут мои слова. Тарантас замер и, открыв рот, уставился на меня. Глаза его остекленели. Откормленное самодовольное лицо побагровело и стало похоже на свеклу. Он не мог поверить, что попался так глупо. Думаю, мысль об этом теперь не даст ему покоя до самой смерти.
— А я считаю, что ничего в нашей жизни зря не происходит, — невозмутимо заметил Могилин. — По всем законам, гражданин Тарантышев просто обязан сидеть в тюрьме, и теперь он просто восстановил историческую справедливость. Думаю, пожизненное ему обеспечено!
На этом наша беседа по душам закончилась, и начались беседы официальные. Времени они отняли, как я уже говорила, массу, а показались вообще бесконечными. Когда я освободилась, солнце давно перевалило в западную часть небосвода. На тротуар легли длинные синие тени, а в милицейском управлении сделалось невыносимо душно.
В коридоре меня дожидался Чижов. Он изнывал от жары и скуки, одежда на нем вся пропиталась потом, но на лице было написано огромное облегчение, как у человека, разделавшегося с тяжелой и неприятной работой.
— Слава богу, меня отпустили! — сообщил он. — Сказали, что вызовут, когда понадоблюсь. Но, наверное, Тарантышева передадут нижегородским следователям, поэтому мы с вами вряд ли скоро увидимся. Я хочу уехать сегодня же. Только мне нужно заглянуть к вам в редакцию — я оставил там чемоданчик.
— Да, конечно, — ответила я. — А где Игорь? Вам не удалось с ним побеседовать?
— Практически нет, — виновато сказал Чижов. — А потом, знаете, сюда приходила Татьяна… Ее, наверное, вызвали. Она забрала Игоря домой. Мы перекинулись буквально парой слов. Вы были правы — безо всякой ненависти, но… Наверное, такое малодушие не прощается до самой смерти.
— Ну, сегодня вы вели себя очень мужественно! — ободряюще сказала я. Мне хотелось хоть как-то его утешить.
— Не знаю, что на меня нашло, — смущенно пробормотал Чижов. — Наверное, хотелось как-то реабилитировать себя. Но все вышло как-то глупо, правда? Просто водевиль какой-то.
— Я так не думаю, — возразила я. — Мне показалось, что все было очень серьезно.
— Во всяком случае, я ужасно устал, — признался Чижов. — Чувствую себя совершенно больным. Просто мечтаю залечь на верхнюю полку вагона и отключиться. Был бы очень признателен, если бы вы подбросили меня еще и до вокзала.
— Вот незадача, — с сожалением сказала я. — Мою «Ладу» угнали…
За спиной у меня раздалось ироническое покашливание. Обернувшись, я увидела Могилина — он подошел абсолютно бесшумно.
— Ваша «Лада», Ольга Юрьевна, стоит у ворот управления, — сообщил он, ухмыляясь. — Милиция не дремлет! Кстати, мне звонил ваш.., э-э… Кряжимский и спрашивал, когда вы освободитесь. Он ждет вас в редакции. И, по-моему, сгорает от нетерпения. Это уже второй звонок!
Я представила нашего рассудительного Сергея Ивановича сгорающим от нетерпения и улыбнулась.
— Если позвонит еще раз, — сказала я, — передайте, что я уже еду!
