Аркадий Карасик - Таежный гнус
Сейчас он попрощается с председателем комиссии, завтра рано утром - в "голубую" роту. Помощник номер один, разворачивается, небось, сейчас во весь хозяйственный размах: примеряет на себя гражданскую одежонку, снаряжает патроны, готовит ружье, ищет попутую машину. Заодно недоумевает по поводу неожиданного посещения представителя Центра. Единственный случай, когда начальство соизволило поинтересоваться его юитьем-бытьем, тем более, милостиво согласилось вместе поужинать.
Сожительница моет грязную посуду. Надо бы проследить куда она отправится после проводов "мужа", с кем повстречается, но для этого важного мероприятия у сыщика нет ни сил, ни возможностей. Отсутствует малозаметная, но такая необходиая Служба наружного наблюдения, остались в Москве привычные помощники, эксперты и стажеры.
Помощник номер два, сексот госбезопасности, получив указания шефа, с нетерпением ожидает в Голубом распадке появления человека, которого приказано опекать. С нетерпением потому, что каждое новое задание увеличивает об"ем бумажника...
В конце коридора - остекленная перегородка, за которой - утлое помещение со столом, непременной пищущей машинкой и несколькими стульями для посетителей. Приемная пустует, наверно, Парамонов командировал ординарца-ефрейтора для выполнения очередного задания.
Тарас Викторович со вздохом облегчения опустился на стул. Ломило голову, карежило суставы. Ничего страшного - привычная реакция организма, обычная нервная разрядка после происшествия на ночной улице.
Виноградов за закрытой дверью кабинета доколачивал Парамонова. С таким азартом, что в приемной слышно. Кажется, никто никуда не посылал охранителя командирского покоя, ефрейтор сам предпочел перебраться в коридор.
Так и есть, вот и он! Заглянул из коридора в приемную, опасливо поглядел на дверь в кабинет.
- Это самое... разрешите доложить... командир сейчас занят, ординарец либо адьютант, черт их поймет в этом непонятном, полугражданском формировании, в три приема осилил простенькую фразу и выразительно пожал могучими плечами. - Лучше приходите завтра.
- Мне нужно сегодня, - жестко ответил Добято. - Дождусь.
Посчитав свою обязанность выполненной, ефрейтор снова занял свое место в коридоре. Его можно понять - слишком резкие выражения в адрес всесильного командира отряда допускал Виноградов, слышать их ефрейтору не столько стыдно, сколько опасно. Как бы после от"езда комиссии подполковник не вспомнил о невольном свидетеле и не отправил его в бригаду разнорабочих.
Добято проводил ефрейтора понимающим взглядом. Даже вздохнул.
Судя по негодующим выкрикам полковника, ждать придется долго. Ничего страшного, подумал сыщик, и не такое довелось проходить. Он заставил себя успокоиться, приказал расслабиться. Организм нехотя подчинился, дышать стало легче, головная боль отступила.
Пятнадцатиминутное ожидание ничего не изменило. Бу-бу-бу - доносился гневный голос полковника. Семен Дмитриевич отмалчивался. Сжимает, небось, под скатертью пудовые кулачища, глотает голодную слюну, с трудом удерживается от привычного мата.
Добято не выдержал и вежливо постучал в филенку.
- Кто там? Почему мешают? Не воинская часть - деревенская забегаловка!
Виноградов раздраженно открыл дверь. Увидел улыбающегося "пиджака", которого Москва навязала ему в помощники. Попытался изобразить приветливую улыбку. Не получилось - строевик ещё не успел отойти от разгромной, воспитательной обработки командира отряда, поэтому улыбка походила на оскал не успевшего насытиться хищника.
- Что вам... Тарас Викторович?
Похоже, полковник с трудом вспомнил имя-отчество сыскаря. Во-первых, слишком малозаметная фигура, чтобы перед ней расшаркиваться, во вторых - в гневе недолго свои "позывные" забыть. А гнев так и распирал строевика. Подумать только, распорядок дня выдерживается только на бумаге, самоволки превратились в обыденное явление, коллективные и индивидуальные пьянки заменили бывшее политпросвещение.
- Извините, оторвал вас... Пришел попрощаться, - миролюбиво произнес "пиджак". - Завтра в пять утра уезжаю в Голубой распадок. Сейчас поужинаю и - на боковую.
Сидящий напротив собственного стола Парамонов поднял голову с растрепанными волосами. Хотел что-то сказать, но ограничился виноватой улыбочкой, кивнул на спину полковника. Дескать, не та обстановка, чтобы пообщаться, отложим на денек, провожу начальство - самолично заявлюсь в "голубую" роту с непременным "пузырем".
Виноградов тычком подал руку.
- Желаю удачи.
Дверь захлопнулась. Будто вела она не в кабинет командира отряда - в камеру следствнного изолятора, которую сейчас используют для допроса "опасного преступника".
Добято нисколько не обиделся - понимающе улыбнулся. Словно при виде шалости малолетнего малыша. Резвись, дескать, сынок, расти, набирайся ума и силенок, понадобятся во взрослой твоей жизни. Она, эта изменчивая и вонючая житуха требует и того и другого, чем больше, тем лучше и надежней.
Не изменяя привычке прогуляться перед сном, он четыре раза обошел отрядный плац. Скупо освещенное пространство между казармами не пугало его, но все же сыщик вышагивал медленно, осторожно. Вдруг за углом штаба-столовой притаился со средневековым оружием в руках таинственный арбалетчик? Или, не доверяя своим шестеркам, пожаловал сам Убийца?
Поэтому намеченные на время прогулки размышления над новой версией не состоялись. Не та обстановка, голова отказывается работать в заданном направлении, мысли то и дело сворачивают на опасность ночной прогулки.
Все, хватит, пора - на боковую!
Обычный туалет в казарменной умывалке. Тарасик возвратился в свою комнату, разобрал постель, но раздеться не успел - раздалось легкое постукивание в фанерную дверь.
- Войдите! - негромко разрешил Тарасик. Рука автоматически пробралась под подушку к "макарову". - Кто там? Войдите!
С легким скрипом дверь открылась и вошел... Парамонов. Как всегда, сумрачный, неприступный.
- Извините за поздний визит, - буркнул он, пристроил фуражку на вбитый в стену гвоздь, ногой выдвинул на середину комнаты табурет, по хозяйски уселся. - Днем времени не хватает, вечером полковник... воспитывает. А поговорить край нужно... Надо бы, конечно, сразу после вашего приезда, но тогда не решился. Не знал, что вы - сыщик, думал - пошутили.
Темнит подполковник, придуряется, с насмешкой подумал Тарасик. После пред"явления фотокарточек Королева и Гранда можно было не сомневаться.
- Зря медлили... Кстати, как результаты поисков? Обнаружили хотя бы следы? Сколько групп работает?
- Я уже говорил, что выделить солдат не могу. Послал командира взвода и с ним трех сержантов. Выделил машину. Они пошарили по лесоучасткам, навестили старообрядческие заимки. Как я и думал, результат нулевой. Если не считать вот этого...
Добято взял за уголок поданный ему листок бумаги, явно вырванный из записной книжки. Досадливо поморщился. К "пальчикам", оставленным подполковником теперь прибавились его. Дай-то Бог, чтобы только они - не сам же Убийца добирался до почтового ящика, то-бишь, до поселковой почты. Следы мог оставить и посыльный. Только не на письме - на конверте.
- А где конверт? - затаив дыхание, спросил сыщик. - Неужели выбросили?
- А он-то зачем? Конверт, как конверт, стандартный, с марками и штемпелями. Как положено. Выбросил в корзинку для бумаг.
Добято резко поднялся, но подполковник опередил его. Понял свою ошибку и, не надев фуражку, выбежал из комнаты.
Пока он отсутствовал Тарасик прочитал записку. В начале - бегло, потом - более внимательно. Как он и рассчитывал, - примитивная угроза Гранда. "Ты посмел оскорбить меня. Готовься к смерти. Вслед за Кустовым - твоя очередь." Естественно, без подписи, но текст говорит сам за себя. За полгода до трагичской смерти Николай тоже получал подобные анонимные угрозы.
- Вот конверт!
Парамонов тяжело дышал, видимо, бежал к штабу, а при его тучности и отсутствии постоянных физических тренировок, подобное поведение не могло пройти безнаказанным.
Разглядывать, изучать конверт Добято не стал - вместе с запиской аккуратно упаковал в целофановый пакет. Про себя ругнулся. Под рукой - ни лаборатории, ни специалистов-криминалистов, а время подпирает, не позволяет расслабиться.
- Кто такой Кустов?
- Командир взвода зосимовской роты. Вчера пропал...
- Тело нашли?
- Нет... Исчез, как и Королев, бесследно... Вообще-то, исчезновение младшего лейтенанта и подтолкнуло меня посоветоваться с вами... Таких цидулек, - брезгливо ткнул он пальцем в лежащий на кровати пакет, - у меня - полсейфа. С того самого дня, как доложили об исчезновении Королева.
- Почему не сказали сразу?
- А зачем говорить? Бояться я не боюсь, отвык на военной службе. Это пусть ваш Гранд боится, доберусь до подлой его души - вытряхну её из тела!
