Владимир Печенкин - «Мустанг» против «Коломбины», или Провинциальная мафийка
– А я ведь чуть было не подошел к нему, к «сержанту»! Но, понимаете, интуиция…
– Вы молодец, курсант Иконников…
– Сейчас мы его догоним, быстрей, товарищ капитан!
– Быстрей не надо, – хладнокровно ответил Калитин. – На оборот, приотстанем еще немного. «Коломбину» многие знают. Будем надеяться, что липовый сержант нас еще не заприметил.
«Неужели он их не видит в зеркале обзора?! – с надеждой и тоской думал Корнев. – Бежевую развалину каждый бомбежник знает. Тоже и «жигуль» не ракета, но уйти на скорости можно. Или сейчас за угол, еще в переулок, из машины рвануть через забор, уходить огородами частного сектора… Нет, едет, дурак, как святой по раю! Наведет, всем посадку устроит, себе первому! Ах ты, ведь все шло нормально, я и сам едва не прохлопал того, синюю тенниску! Носатый свои тысячи считает, от удачи обалдел, в зеркале обзора южный пляж ему видится. Будет всем пляж – на нарах. Оглянись ты, оглянись, милиция на хвосте! Нет, уже все, навел! Без паники, только без паники. Что можно предпринять? Назад, к «Гармонии»!»
Калитин резко вывернул руль вправо, «Коломбина» едва не ткнулась бампером в зеленеющие кусты сирени, посаженные кем-то добрым вдоль проезжей части улицы. Все выскочили из машины. Сквозь кусты видно было: из «Жигулей» вылез коренастый мужчина в синих брюках, в светло-синей рубашке с распахнутым воротом, без пиджака и головного убора. Оглядел улицу – трое оперативников отпрянули за сирень. Не заметив ничего подозрительного – идет по улице старуха с девчушкой, женщина с кошелкой, – водитель нагнулся, извлек из машины черный дипломат, большую коричневую сумку. Запер машину и скрылся в подъезде пятиэтажного дома.
– Этот дом, кажись, знаком, – сказал Мельников. – Если не изменяет память, здесь обитает барышня с голубой прической.
– Улица Курганная, дом тридцать один, – прочитал Иконников. – Товарищ старший лейтенант, а откуда вы этот номер знаете?
– В апреле разбирали дело, трое избили одного, при сем присутствовали две девы, одна прописана по этому адресу, а именно Вепрева Наталья. Квартира? Гм, кажется, двадцать восьмая. Между прочим, один из троих избивавших так и остался неустановленным. Потерпевший уверял, что у этого третьего нос…Юра, у «сержанта» нос не приметил?
– Не длинный, но… видный. Прямой, как у древнеримских статуй.
– Надеюсь, сейчас рассмотрим.
В дверь двадцать восьмой квартиры Мельников стукнул дважды и сразу толкнул дверь. Оказалась не заперта.
– Хозяева, можно войти? – И, не ожидая отклика: – Молчание – знак согласия.
Жест Юре: осмотри кухню. В два шага миновал коридорчик. Комната. У стола, на котором бутылки, объедки, окурки, замер со стаканом в руке водитель «Жигулей», уставясь неверяще на вошедших. На полу у его ног валялся, раскинув рукава, милицейский китель с погонами старшего сержанта, под столом – фуражка с кокардой, на единственном кресле – черный дипломат и пластиковый мешок с картинкой: снеговик в хоккейном шлеме.
– Здравствуйте, – сказал Калитин, – Давайте знакомиться. Мы из милиции. Нет, мы действительно из милиции, вот удостоверение. Впрочем, и у вас как будто имеются «корочки»? Позвольте взглянуть, чьи они?
Человек с прямым римским носом все еще пребывал в остолбенении, только глаза, широко раскрытые, неверяще перебегали с Мельникова на Калитина и обратно, а рука так сжимала стакан, что грозила его раздавить. Мельников отнял стакан, понюхал, поставил. Взял бутылку.
– Коньяк? О, армянский! Роскошно живете. Но выпивку придется отложить на неопределенное время, поскольку у вас предвидятся большие заботы. Документы у вас при себе? Кроме, конечно, чужого сержантского удостоверения.
Калитин подошел к разложенному дивану.
– Ба, знакомые все лица! Одна из наших недавних свидетельниц в объятиях… Ах, вот чей китель ездит в серых «Жигулях»: старший сержант Демидов, протеже капитана Репеева… Эй, поставь на место!
Всего на миг отвлекся Мельников, и Носатый схватил стакан, выпил единым глотком. Утерей горстью, сказал сдавленным голосом:
– А чего вы врываетесь в чужую квартиру? Ксива у вас, бумага от прокурора, есть, чтоб вот так?.. Вы ж права не имеете.
– Заметно, что не в первый раз вы встречаетесь с милицией. Ну, с правами мы еще разберемся, а сейчас, пока не подействовал на вас коньяк, давайте проясним интересующие нас факты. По нашим данным, вы доставили в эту квартиру наркотики. Согласны ли выдать их добровольно?
– Ничего не знаю. Случайно зашел к знакомой, вот и все.
– Зашли, а она в объятиях соперника, и вы решили запить огорчение коньяком? Но если криминалист обнаружит отпечатки ваших пальчиков вон на том дипломате и сумке, то сказочка ваша вызовет большое сомнение. Юра, на кухне ничего интересного? Сбегай, пожалуйста, на первый этаж, там есть квартирный телефон, вызови опергруппу с криминалистом. И найди понятых.
– Есть опергруппу и понятых!
Наташка у окна сидит, семечки грызет. Нервничает. Помада на губах размазана, лицо и под румянами бледно. Держись, Натаха, то ли еще будет. Предстоит тебе ролька потрудней, чем у заслуженных артисток. И оваций не жди.
Увидела «Мустанг», семечки из ладони посыпались. Корнев поманил ее пальцем. Выскочила, как была, в халате бледно-голубом.
– Игорь, ну что?
Ответил как мог хладнокровнее:
– Поехали домой.
– Ты что! Мне еще больше часа тут. Элька отпросилась, да еще и я, старшая возникать начнет.
– Давай домой по-быстрому. Там у тебя милиция возникает.
– Ой! Что случилось, Игорь?
– Да быстрей ты! Объясню по дороге.
Когда минут через пять она села рядом и «Мустанг» рванулся от «Гармонии», Корнев сказал:
– Ну не могу понять, как милиция дошурупила! У тебя они в квартире. Носатого, Жучку, сержанта ее там застукали. Не стони ты, не рожаешь! Слушай внимательно, что делать надо. Я тебя подкину до Курганной. Зайдешь домой и сразу в крик: дескать, подругу Свету приняла как родную, приютила, ключ доверила, а она тут бардак развела. Сыграй им истерику похлеще! Насчет наркоты ты без понятия, сержантика считала Светкиным женихом, Носатого – ее другом. Со мной… Говори, что со мной жила, уголовной статьи за такое нету. Ты одна, я разведен, кому какое дело. Но я постоянно живу в общежитии, не у тебя, потому что учусь, занимаюсь много. А сегодня в полдень уехал в Свердловск сдавать экзамен, понятно? Сегодня с обеда меня в Шиханске не было, ты меня не видела, запомни! Если меня не впутывать, то и тебе ничего не будет. Носатый сгорел, ему уже не поможешь, но он не продаст, я про негр много знаю. Светка Жучка сдуру да с похмелья сболтнуть лишнее способна, вот что опасно. Вряд ли ее заберут в камеру, один раз за такое дело там уже был разнос, она через своего сержанта узнала. Надо этим воспользоваться: вдолби Жучке, пусть имени моего не упоминает, чтоб ей же за соучастие срок не подкинули. Если все же ее заберут… Есть там у них Мельников такой, рисковый сыскарь. Передачу тогда ей снеси, понятно?
– Игорь, но как же так, ты ведь клялся, что все продумано до секунды!
– И сделано все точно до секунды. Где прокол вышел, не представляю. Видать, в уголовном розыске тоже не лопухи.
– А меня не посадят?
– Делай, как я сказал, и все обойдется. Главное, помни: меня при этом не было и быть не могло, в Свердловске я, в отпуске. Когда вернусь, не знаешь. Все, Натаха. Приехали. Дальше сама добежишь.
– Игорь, а ты?
– За меня не переживай. Дней через пяток забегай на главпочту, получишь письмо до востребования, доложишь, как тут обернется. – Он потянул замок черной сумки, вынул пачку двадцатипятирублевых купюр. – Держи, на расходы. Потом еще пришлю. Адвокат потребуется кому из наших… да мало ли. Придется сунуть кому на лапу, я в долгу не останусь, ты меня знаешь. С деньгами сейчас домой лучше не заходи, спрячь в почтовом ящике.
– Игорь, мне страшно!
Обнял, притянул, погладил по спине.
– Иди.
Чмокнула в щеку, вытерла помаду ладошкой. Он подтолкнул ее из машины.
– Иди.
Засеменила прочь, худущая, нескладная, ссутулившаяся. Шла лгать, закатывать истерику, отводить от Игорька опасность. Словом не упрекнула… Корневу стало на миг жаль невезучую дуреху, которая пытается все подкрасить: лицо, одежду, жизнь серую. А получается смешно и трагично.
Но на чувства не было времени. Корнев придвинул черную мужскую сумку поближе к себе, развернул «Мустанг» и погнал прочь от улицы Курганной, от расплаты за неудачу. Придется утешиться хотя бы тем, что хватило предусмотрительности и на невероятный вариант: провал отлично задуманной операции.
Да, обэхээсник Калитин, и этот, второй, с ним, и тип в синей тенниске – они выиграли раунд. Если честно, так вот их-то и есть за что уважать. Поздравляю от души, капитан Калитин, празднуйте без меня. Я уйду по-английски, не прощаясь. Того гляди, при вашем-то напоре сладкими речами, ловкими приемчиками выдавите из дуры Жучки, а то и из Носатого признания… Прав был бедняга Носатый: лучше малый верняк, чем большой скачок…
