Аркадий Карасик - Игра на выживание
— Мне стыдно… мне очень стыдно, но… без вас не могу…
Заломила руки и вдруг упала навзничь. Так удачно, что оказалась на коленях Василия Евгеньевича… Полуоткрытая грудь вздымается, губы раскрыты для поцелуя…
И снова у Коломина неистово забилось сердце. Твердит себе: притворство, нельзя поддаваться, он должен устоять, должен! А руки против желания тянулись к талии и груди женщины.
Если бы в этот момент снова появился Фомин, ему уже не спасти погибающего от приступа страсти бизнесмена…
Диван принял на свои пружины любовников.
Клавдия Сергеевна, уже не притворяясь, охваченная невыносимым желанием, срывала с себя и с Коломина одежду. На пол летели обрывки его рубашки и ее блузки, разорванные юбка и брюки, остатки нижнего белья.
Голые любовники в пароксизме страсти скатились с дивана на ковер. Опрокинутый на спину, потерявший способность мыслить, контролировать свои поступки, Коломин почти с ужасом видел, как на нем, будто на батуте, прыгало голое существо, мало похожее на человека. Рычание сменялось оханьем, визгом, оханье переходило в торжествующий крик. Его царапали, кусали, ласкали, били кулаками.
Все это походило не на утоление страстного желания, а на изнасилование. Изнасилование само по себе противоестественно, но оно становится ужасным, когда мужчину насилует женщина.
Наконец Клавдия Сергеевна охнула в последний раз, скатилась с партнера. Раскинув руки и ноги, она удовлетворенно дышала. Словно завершила трудную физическую работу и теперь отдыхает от перенапряжения.
— Вот и вся информация, которую я хотела тебе передать, — насмешливо проговорила она совершенно трезвым голосом. — Подходят тебе мои сведения, или… повторить?
Согласиться, ответить отказом — не было сил. Ведь его использовали, выпотрошили до самого донышка. Много прошло через его руки женщин — и обычных проституток, которым приходилось платить, и солидных дам высшего света, и продавщиц коммерческих палаток, и официанток… Но такой, как Клавдия Сергеевна, видеть ему не доводилось.
Коломин молча поднялся с ковра, повязал вокруг бедер разорванную рубашку и, покачиваясь, подошел к столу. Захотелось пить — неужели эта красивая ведьма высосала у него из организма всю воду?
Клавдия Сергеевна, голая, даже не укрывшись полотенцем или простыней, шла рядом.
— Может быть, хватит валяться на ковре? — спокойно спросила она. — Где находится спальня, чтобы продолжить так удачно начатую беседу?
Коломин, не отвечая, жадно выпил полный фужер нарзана, налил такой же Клавдии Сергеевне. Подождал, пока она напьется, и медленно пошел к лестнице на второй этаж — к спальне.
Он не отличался особой скромностью. В обществе друзей-бизнесменов и их подруг рисковал отпускать такие шуточки, что даже у проституток алели ушки. Но сейчас молчал. Не покидало ощущение чего-то грязного, постыдного. В голове — все еще прыгало, визжало голое существо…
Они поднялись по лестнице, прошли в спальню. Зажгли ночник. Клавдия Сергеевна сбросила на пол одеяло, раскинулась на простынях.
— Хорошо-то как! — блаженно потянулась она. — Иди ко мне, скромник… И сбрось эту туземную повязку, — резко сорвала с бедер любовника остатки его рубашки, бесстыдно оглядела. — А ты — ничего. Признаюсь, ожидала худшего…
— Нам лучше запереться…
— Пожалуй, да. А то заглянет кто-нибудь из телохранителей — испортит аппетит… Много у тебя охранников?
Вопрос — естественный. Дескать, заглянет Сергей, заглянет Степан, потом захочется поглазеть на развлечения хозяина Виктору.
— Здесь со мной — трое… В офисе — еще два… Фомин, подслушивая за дверь, осуждающе хмурился. Околдовала баба человека — сейчас все выложит. Даже скажет, что Сергей вовсе не телохранитель — частный детектив.
И не заткнешь глупцу рот — второй раз нарушать любовную беседу — открыть истинное свое лицо…
— Значит, мне нужно опасаться троих… Сергей, водитель… А третий кто? Да не отворачивайся же от меня. Неужели не доставляет эстетического наслаждения моя внешность, — дразняще приподняла одну грудь, потом — другую, провела ладонью по талии, бедрам. — Сейчас попробуем повторить пройденное. Усвоил ли ты преподанный урок? Ба, да ты продолжаешь стесняться, тебя оскорбляет моя откровенность! Зря, Васенька, зря. Забыл, что мы живем в эпоху реформ: в политике, экономике, сексе? Да, да, в сексе тоже…
Клавдия Сергеевна «читала» лекцию «студенту». Поучающим тоном, нисколько не стесняясь острых сравнений. По ее мнению, психологическая подготовка партнера не менее важна, нежели сексуальная.
Одновременно она бесстыдно ласкала мужчину, возбуждая его. И себя — тоже. А в голове — совершенно трезвые мысли.
Большинство свободного времени Коломин проводит на даче… Его охраняет пятеро парней, в том числе трое здесь… В Москве бывает редко…
Остается узнать, где работает жена, учатся дети. И главное — как беспрепятственно проникнуть на дачный участок. Если удастся — Руслан будет доволен, и это его «довольство» воплотится в солидную сумму…
Почувствовав, что любовник готов «для применения» Клавдия Сергеевна яростно набросилась на него…
4
За окном окончательно потемнело. В открытую форточку спальни повеяло ночной прохладой. Слабый свет ночника высвечивал обнаженные тела, смятые простыни, груду журналов на столике. Коломин перед сном любил читать. Но сейчас было не до чтения…
— Сколько времени? — не открывая припухших глаз, сонным голосом спросила Клавдия Сергеевна.
— Около одиннадцати… А ты торопишься?
— Да, пора ехать. Приучила муженька к моему возвращению домой между одиннадцатью и двенадцатью. Теперь приходится расплачиваться за глупость. Иванов способен обзвонить все больницы и морги, поднимет страшный шум… Лучше не рисковать… До города предстоит еще добираться…
Странное чувство царило в душе бизнесмена. Казалось, обрушенная на него лавина ласк должна была вызвать если не ответный порыв, то хотя бы нежность, элементарную благодарность.
Ни того, ни другого. Зато — слабость и омерзение. Подумать только, он участвовал в любовных играх в роли этакого надувного макета! Не он ласкал и удовлетворял женщину, а она делала это!
И все же рядом с ним — слабое существо, подарившее незабываемые минуты наслаждения. Не гнать же ее из дому? Грубость вообще не украшает мужчину, а после постельных развлечений — тем более…
— О чем ты задумался? Не слышал, что я сказала? До города еще добираться придется…
Намекает на разрешение переночевать с ним? Господи, избавь от этого! Но предложить — долг вежливости…
— Да, дорога займет больше часа, — подтвердил Василий Евгеньевич и спросил, замирая от ожидания согласия. — Можешь переночевать на даче… Если хочешь?
— Отменяется! — неожиданно отказалась женщина. — Где бы ни была — ночую всегда дома… Я только что тебе сказала, какую панику поднимет Феденька после полуночи…
— Не волнуйся. Тебя отвезут на машине…
— Спасибо, милый.
Она спрыгнула на пол, потянулась, выгнула полную спину, закинула руки за голову — груди напряглись и превратились в две округлые сопки, Клавдию Сергеевну нисколько не заботило присутствие мужчины, который во все глаза смотрел на ее упражнения.
— Спасибо за угощение и… наслаждение, — смешливо промолвила она, натягивая кружевные штанишки. — Давно так мило не проводила времени… Честно говоря, ехала к тебе и сомневалась. Думала — обычный старикашка, гладиатор… Который только и способен гладить, — пояснила она, вертясь перед зеркалом. — А ты — мужик что надо… Жена тоже, небось, нахваливает?
Коломин промолчал. С женой у него уже лет пять — одни дружеские отношения. Но признаваться в этом «изнасиловавшей» его женщине не хотелось. Было стыдно и мерзко.
— Стыдишься признаться?
Она надела через голову кружевную, прозрачную комбинацию. Не сводя испытующего взгляда с Коломина, погладила груди и бедра. Будто сказала: смотри, чего ты на эту ночь лишаешься? Если хочешь, могу подарить еще один сеанс… Василий Евгеньевич не хотел, но сказать об этом считал постыдным, недостойным настоящего мужчины.
— Когда встретимся?
В вопросе — тот же подтекст. Если мое тело тебе понравилось — захочешь встретиться еще раз. И поскорей. Если мои ласки не пришлись по душе — помолчишь. Тогда придется снова раздеться, чтобы ты, наконец, распробовал преподнесенное «лакомство».
Этот подтекст ясен обоим.
Клавдия Сергеевна, одетая и накрашенная, стояла над ним, проигрывая замочком сумочки.
Гремин прав. К нему приехала не женщина в обычном исполнении — тиран, повелитель, диктатор. Недаром в любовной игре она верховодила. Не он командовал по праву мужчины, а командовала она, не он наслаждался близостью, а она дарила ему наслаждение, не он был сверху, а она придавила его к ковру своей тяжестью и страстью.
— Ты опять о чем-то размечтался? Я спросила: когда встретимся?
