Игорь Рябов - Пуля уже в пути (СИ)
— А то что? — Я удивленно воззрился на нее, поразившись наглому шантажу.
Дожил! Даже эта пигалица стала мне угрожать. Что же со мной произошло? Тоже мне, гроза нижегородской мафии. Если дело и дальше так пойдет, то скоро меня и бомжи начнут гонять, как шелудивую собаку.
Оксанка задумалась, нахмурив лоб, отчего на нем смешно пролегли первые морщинки. Глаза стали абсолютно серьезными, превратившись из светло-серых в пепельные. А пальцы нервно теребили пуговку на блузке. Глубоко выдохнув, словно собралась нырнуть в ледяную прорубь, Ксюха выпалила быстро и угрожающе:
— А то брошу я тебя, Филин, ко всем чертям!
И пока я ошарашенно таращился на неё, она, грустно потупившись, опять вздохнула прерывисто и неожиданно прижалась теплыми губами к моей щеке. А затем сказала тихо:
— Только ведь ты пропадешь без меня, глупый.
И, подмигнув, весело рассмеялась.
Глава 12
Россия встретила нас снегом с дождем.
Самолет осторожно коснулся посадочной полосы своими шасси, словно пробовал их на прочность. И только затем уж плюхнулся на бетонное основание всей массой. Гулко взревели движки, включенные на торможение. А он покатил вперед, к зданию вокзала, постепенно теряя по пути скорость.
— Вот и конец приключениям. — Ксюшка зябко поёжилась, словно ей за шиворот попали капельки холодного дождя. — Можно сказать, мы уже дома.
Видать, вспомнила недавние события. Вряд ли они показались ей увлекательными и радостными. Я и сам не горел страстным желанием повторить их. Хотелось исчезнуть где-нибудь в глухой деревушке на пару недель. Или попасть на необитаемый остров, чтобы никого не было поблизости. На крайний случай прихватить с собой Оксанку в роли верной Пятницы, но если будет слишком много болтать, то скормить её акулам.
— Нам с тобой до дома, как до Пекина на карачках.
Процедуру таможенного досмотра мы все прошли без заминок, что было фактом удивительным и многообещающим. Единственное, о чем поинтересовался таможенник, так это о цели прибытия. Естественно, я скромно ответил:
— Бизнес.
Он удовлетворенно кивнул головой и вернул документы. И мы с Ксюшкой отправились догонять Новикова. Собственно, он никуда и не убегал, а стоял и ждал нас, радостно озираясь по сторонам.
— Своих боссов выискиваешь? — спросил я его, вновь подначивая. — Вряд ли ты удостоишься такой чести, что они оторвут свои толстые задницы от мягких кресел и сломя голову ринутся в твои объятия.
— Не больно-то и хотелось, — недовольно проворчал Новиков и не то предложил, не то спросил. — Будем прощаться, друзья?! Мне до Москвы удобнее самолетом отправиться.
— Давно пора! — обрадовался я и протянул ему руку. — Надоел ты мне за последнее время.
— Аналогично, друг. — Николай расплылся в улыбке и, крепко пожав мою руку, неожиданно обнял. — Даст бог, свидимся ещё как-нибудь.
— Целоваться, я думаю, все-таки не стоит. А то примут за голубых, я со стыда сгорю.
— Ладно, как скажешь.
Он дружески похлопал меня по спине и поправил воротник моего пальто.
— Так ты лучше смотришься. Бывай.
— И тебе той же палкой по тому же месту.
Новиков круто развернулся и широко зашагал к кассам. Я проводил его долгим взглядом и, повернувшись к Оксанке, выразился тихо:
— А он тоже романтиком оказался.
И, помолчав несколько секунд, выпалил строго, будто только что заметил её:
— А ты какого дьявола ещё здесь ошиваешься?!
— А где же мне быть? — возмутилась девчонка. — Совсем уж крыша поехала…
— Иди багаж получай, козявка. Там и встретимся.
А сам я направился на поиски обменного пункта, что бы превратить "зеленые" в "деревянные". Половину денег я оставил в баксах, а другую превратил в рубли по явно заниженному курсу. Но это меня нисколечко не расстроило, так как на глаза попался бар, сверкающий огнями витрин и приманивающий разнообразными бутылками. Твердо решив сравнить качество турецкого пойла и отечественной водки, я просто не мог пройти мимо. Казалось, ноги сами несут меня в нужном направлении. Водка оказалась хуже, но роднее. Закусив её крошечным бутербродом с ветчиной, я купил ещё бутылку пива и, прихлебывая из горлышка, отправился к Оксанке.
Она свое дело сделала. Две сумки, тощие, как юные гимнастки, сиротливо стояли у её ног. В них почти ничего и не осталось после того, как мы заранее оделись соответственно сибирской погоде.
— Ты где столько времени блондил? — накинулась на меня с упреками Ксюшка. — Я замучилась тебя ждать.
Присмотревшись ко мне, она вообще чуть не задохнулась от возмущения. Глаза гневно засверкали, как у моей бывшей супруги, когда я заваливался домой после очередной пирушки, заканчивавшейся обычно не раньше часа ночи.
— И принял уже на грудь, естественно.
— Естественно, — честно подтвердил я. — А что, теперь в России сухой закон?
— К сожалению, нет. И когда ты перестанешь пить, Гошик!
— Как только водка станет твердой, — улыбаясь, ответил я. — Но тогда я стану её грызть. Или когда меня в гроб положат.
— Типун тебе на язык! — Ксюшка поправила волосы, откинув назад упрямые пряди. — И то, наверное, на собственные поминки заявишься как ни в чем не бывало.
— Это вряд ли. Говорят, у них с самоволками строго. Но если удастся выпросить увольнительную, тогда обязательно и непременно. — Я отхлебнул пива и добавил, хитро прищурившись: — А ещё я буду приходить и пугать тебя по ночам.
И состроил зверскую рожу. Только Ксюшка почему-то не испугалась, а совсем наоборот — звонко рассмеялась:
— У тебя это не получится. Только ты сам себя боишься, а для других ты просто шут.
Я огорченно вздохнул и, пожав плечами, предложил отправиться на железнодорожный вокзал. Конечно же, удобнее было бы добираться на самолете. Но я их ненавижу и отсюда в Нижний они не летают. А путешествовать на перекладных — удовольствие не для слабонервных.
Около здания аэропорта машины выстроились в длинный ряд. Выбирай любую по вкусу. Я, сам не знаю почему, всегда предпочитал таксистам частников, хотя вроде бы никакой ощутимой разницы и нет. И в этот раз не изменил своей привычке. Открыв дверцу темно-вишневой "шестерки", уверенно залез на заднее сиденье, приглашая Ксюху последовать моему примеру. Она устроилась рядом, бросив тонкую сумку под ноги.
— Куда поедем? — Парень лет двадцати семи, слегка прищурившись, с интересом оценил нашу кредитоспособность и, видимо, остался доволен.
— На железнодорожный вокзал. — Я по-хозяйски развалился в салоне.
— Стольник. — Парень улыбнулся моему отражению в зеркальце и завел мотор.
— Без проблем. — Я вытащил бумажку и протянул ему.
Водила спрятал её в карман и вырулил со стоянки. Постепенно становилось все темнее. Машины ехали, разбрасывая перед собой яркие пятна от включенных фар. Одна пара из них уставилась мне в затылок и неотступно следовала за нами. В груди шевельнулось глухо ворчащее беспокойство.
— Друган, покружи немного по городу. — Я протянул пареньку еще полтинник. — Хочется на ваши достопримечательности взглянуть. А то когда судьба вновь занесет в сибирские края.
Парень деловито засунул бумажку в карман и, понимающе усмехнувшись, предложил:
— Ничего интересного поблизости нет, но могу проскочить через пару темных переулков.
— Вполне подходит, — удовлетворенно ответил я, продолжая наблюдать за неотвязно прилипшими фарами. — Интереснее темных переулков могут быть только мрачные подворотни.
— Надеюсь, по головушке не получу чем-нибудь тяжелым? — заинтересованно спросил водитель.
— А тебе это нужно? — вопросом на вопрос ответил я, дружески улыбнувшись.
Парень на очередном перекрестке резко повернул вправо, даже не попытавшись включить мигалки. Позади недовольно засигналил грузовик, который мы лихо подрезали. Оксанка недоуменно поглядывала на меня, словно сожалея о том, что связала свою юную жизнь со старым сумасбродом. Но ничего не сказала. Это была её лучшая черта: молчать тогда, когда я все равно поступлю по-своему.
Проскочив через какие-то дворы, мы оказались на параллельной улице, и паренек круто развернулся в обратном направлении.
— Устроит такой маневр? — Ему явно захотелось поучаствовать в детективном сериале с гонками и стрельбой. — Отстреливаться будем или как?
— Или как. — Ответ прозвучал не совсем вежливо, но он не обратил внимания на такую мелочь. — Просто меня достал её шибко ревнивый муженек.
Я кивнул на притихшую Оксанку, немедленно покрывшуюся густым румянцем.
— Врешь ведь, и не краснеешь. — Его глаза лукаво сверкнули, отразившись в зеркале. — Откуда у такой молоденькой девчушки может быть муж.
— Она за меня краснеет. Этого вполне достаточно. А если серьезно, — здесь я трагически понизил голос почти до шепота, — то мы с ней японские шпионы. Едва ушли из лап ФБР…
