Ольга Баскова - Гипнотизер для темных дел
– Терлецкий?
– Как видишь.
– Надо же! – женщина усмехнулась. – Его слава докатилась и до Крыма.
– Там же его лагеря, возле одного из которых и живут Скворцовы, – пояснил Павел. – На этого типа у нас большое досье?
Коллега пожала плечами:
– В этом большом досье есть далеко не все, о чем спрашивает Костик.
– Значит, нам придется повозиться. Кстати, давно хотел побольше узнать о так называемом пионерском бизнесе, – оперативник в шутку хлопнул себя по лбу. – До сих пор не понимаю, как на нем можно разбогатеть. Ясно ведь, что управление образования и городская администрация не отвалят больше положенного. Как думаешь?
Лариса поморщилась:
– Судя по зарплатам учителей, ты прав.
– А Максим Петрович заработал миллионы.
– Ладно, дружок, – Кулакова встала и принялась собирать чашки со стола. – Теперь поработаем мы с тобой. Миллионы нам не светят, но друзьям помочь сможем.
Южный берег Крыма
Аслан Мамедов сидел в маленьком кафе с видом на бухту Мидаса и пил ром, разговаривая с таким же быкообразным татарином, каким он был сам.
– Зайцев сука, – тихо шептал он собеседнику. – У него все схвачено. Эта девчонка видела его щенков тогда ночью.
– Почему же она не настояла на своем? – поинтересовался товарищ.
Мамедов хрюкнул:
– Эта сволочь запугал ее.
– Чего же ты хочешь от меня и моих парней?
Аслан вытер ладонью потное лицо:
– Зайцев не должен царствовать в округе. Ты понимаешь, чем может закончиться его правление? Наш край наводнят дебилы вроде тех, которые грабанули меня. Я узнавал, какой контингент в лагере. Кроме придурков, там оздоравливаются настоящие рецидивисты, судимые по несколько раз. Представляешь, что будет, если они почувствуют полную безнаказанность?
Сидевший за соседним столиком человек обернулся к ним.
– Ты прав, – проговорил он, стряхивая с сигареты пепел. – Не далее как вчера трое подонков фотографировались у меня на пляже. Они наделали снимков на шестьдесят долларов, а потом ушли, не заплатив.
Хозяин заведения, принадлежавший к той же национальности, с грустью заметил:
– А у меня на столько же нажрали, а когда я дал одному из них по шее, он нажаловался директору. Теперь меня вызывают в суд за избиение.
– Вот видите! – на широком лице Мамедова появилась улыбка. – Мы должны их остановить.
Собеседники наморщили лбы:
– Легко сказать. Сделать трудно.
Татарин подмигнул им:
– Есть одна идея.
Поздно вечером в ворота лагеря «Лагуна» громко постучали. Сонный охранник вышел из маленькой будки и отшатнулся, увидев направленный ему в грудь ствол пистолета.
– Только пикни, – пообещал мордатый мужик с кавказским акцентом, одетый во все черное. – Зови сюда директора, и побыстрее.
Парень покорно развернулся, надеясь проворно вытащить оружие, однако от кучки налетчиков отделился высокий худой мужчина.
– Я провожу его, – сказал он подельникам. – Смотри, без глупостей.
Странная пара – охранник и незнакомец в черном костюме – беспрепятственно миновала администратора, даже не удосужившегося спросить, почему в корпус проходят посторонние, мигом взлетела по лестнице и постучалась в номер директора. Тот уже собирался ложиться.
– Кого еще там принесло? – недовольно спросил он, засовывая босые ноги в тапочки восточного типа.
– Откройте, Алексей Викторович.
Голос охранника Зайцев узнал сразу.
– Что случилось?
Дверь открылась ровно настолько, насколько нужно было налетчику. Вставив в образовавшуюся щель ногу, обутую в шипованный ботинок, он толкнул директора в грудь.
– Сиди тихо, сволочь.
Алексей Викторович похолодел:
– Кто вы?
– Помнишь Аслана Мамедова?
Испуганный взгляд Зайцева говорил сам за себя, и все же в первые минуты он пытался защищаться:
– С ним все выяснено. Это сделали не мои дети. Были свидетели…
Человек в черном схватил мужчину за горло и медленно, с наслаждением, стал душить.
– Пустите! – прохрипел несчастный.
– Ты сам подкупил полицию в поселке, – проговорил налетчик. – Женщине угрожали, и она изменила показания. Ты ведь прекрасно понимаешь: стоит надавить на нее нам – и мы окажемся правы.
Зайцев обмяк:
– Чего же вы хотите?
– Пять тысяч долларов – немалая сумма, – ответил ночной гость. – И мы никак не можем списать ее на карманные расходы вашим дебильным деткам. Ты должен компенсировать потери.
Директор похолодел:
– Но у меня нет таких денег…
– Пусть воры вернут украденное, – доброжелательно подсказал собеседник. – Иначе всему лагерю ой как не поздоровится. Мы, татары, не любим, когда нас несправедливо обижают. Это во-первых. Во-вторых, выгляни-ка в окошко.
Отпустив горло жертвы, он слегка подтолкнул Алексея Викторовича к окну. Тот, пошатываясь, схватился за подоконник и, привстав на носки, стал всматриваться в ночную тьму. Однако сильно напрягать зрение ему не пришлось. Человек тридцать татар, столпившихся у главного входа, не заметить мог только слепой. Гость рассмеялся:
– Впечатляет?
– Да, – выдохнул директор.
– Представляете, если однажды ночью мы оцепим вашу «Лагуну» и, перекрыв все входы и выходы, подожжем ее?
Зайцев поморщился. Он понимал: это не пустые угрозы.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещал он.
Поздний визитер направился к двери.
– Я думаю, мне не надо волноваться за исход нашей беседы? – мягко спросил он. – Сами понимаете: обманете нас – вам не поздоровится. Вашу банду вам нужно собирать, а наша уже в сборе.
Алексей Викторович сделал жест рукой:
– Я все уяснил.
– Вот и отлично. Даем три дня.
Тяжело ступая по паркету шипованными ботинками, человек в черном удалился из комнаты.
– Проводи его, – тихо попросил охранника директор «Лагуны» и, налив себе большой бокал неразбавленного виски, залпом выпил его. Потом, дрожащими пальцами нащупав телефон, принялся звонить Смурову. Тот, обладая острым умом, в любое время дня и ночи мог дать дельный совет. И действительно, выслушав коллегу, Андрей Павлович не растерялся:
– В сейфе и вправду было столько бабок?
Зайцев вздохнул:
– Да.
Директор детдома расхохотался:
– Вот так удача! – он сделал паузу. – Однако, как я понимаю, виновников уже давно нет в лагере.
– Ты прав.
Мужчина хмыкнул:
– Это, конечно, работа Бабичева и компании. Эти ребятки – лучшие медвежатники нашего скромного заведения. Угадал?
Алексей Викторович заскрипел зубами:
– Посоветуй, что делать. Может, вернуть бабло от греха подальше?
Смуров причмокнул языком:
– Ни в коем случае, – он почесал затылок. – Слушай, у тебя там куплена вся ментура?
Щеки директора «Лагуны» покраснели, но не от стыда:
– Обижаешь… С потрохами.
– Вот и славненько, – Андрей Павлович стукнул по столу. – Организуем маленький инцидент. Пусть какой-нибудь парнишка, похожий на Бабичева, покрутится возле татар. Нам нужна драка, после которой этого Мамедова можно было бы отправить за решетку месяца на два.
Зайцев скривился:
– Не получится. Татары не видели воров.
– Тогда пусть наши воспитанники сделают вид, что снова замышляют преступление. Восточные люди очень горячи, поверь. Все очень просто.
Алексей Викторович вытер пот. Результат разговора его не удовлетворил. Разумеется, Смурову легко вещать, сидя за тысячу километров.
– Ты меня понял?
Директор «Лагуны» обреченно прошептал:
– Да.
– Ну и молодец.
Ни Зайцев, ни кто-либо еще бодрствующий не подозревали, что в эту ночь не спалось не только им. Вадик Волобуев, худенький неприметный мальчик четырнадцати лет со страшным диагнозом шизофрения в амбулаторной карте, сидел на шелковице, росшей перед окном медицинского кабинета, и, сжимая в руках бинокль, разглядывал медсестру Полину, менявшую повязку какой-то долговязой девчонке из нормальной школы. Ненависть воспитанника детдома к женщине в белом халате теплилась уже давно. Дело в том, что Полина категорически отказывалась делать то, о чем ее просил Вадик, например давать обезболивающее на ночь.
– Станешь наркоманом, – объясняла она свои действия. Зато в болезненных уколах медсестра никогда не отказывала.
– Тетя! – орал он ей в ухо. – Оставьте меня в покое! Не надо!
Однако его никто не слушал.
– Подставляй задницу.
Для подмоги женщина вызывала дюжих охранников, они скручивали мальчика, и толстая игла достигала цели.
– Что я вам сделал?
– Ты плохо себя ведешь…
В его душе затаилась обида, переросшая потом в ненависть. Эта тетка следила за каждым его шагом, мешала полетать или получить удовольствие еще каким-либо образом. За такое поведение ее следовало наказать. Дождавшись, когда Полина освободится, Вадик слез с дерева и направился в медпункт. Врач, Раиса Ивановна, уже ушла, и молодая медсестра оставалась одна, собираясь покинуть помещение. Волобуев подошел к крашенной в белый цвет двери и тихонько постучал.
