Влада Ольховская - Магнолия мадам Бовари
Она уже пожалела, что поддалась эмоциям и сразу раскрыла правду Аворио. Девушка знала, что сотрудницам беременеть нельзя. Этому целый пункт в контракте был посвящен! А она даже не задумывалась об этом, между ними все так быстро закружилось…
Поэтому, узнав о беременности, она решила, что будет лучше рассказать. Линн опасалась, что это и так станет очевидно даже на ранних сроках – по тошноте, например, или другим признакам токсикоза. Если о нарушении доложит кто-то другой, ее точно накажут и заставят сделать аборт!
Линн почему-то была уверена, что, если она объяснит ситуацию, Аворио пересмотрит ее контракт и пойдет ей навстречу. Если бы! Они с Анри и закончить ей не дали! Налетели, как два рыхлых раскормленных стервятника!
Девушка сопротивлялась как могла. Осознание того, что она ответственна не только за свою жизнь, придавало ей сил. Но она была не уверена, что выдержит, – пока не появился Эрик. Она его не звала, а он словно почувствовал, что нужен… как ангел настоящий!
Это он сумел договориться с Аворио. А уже позже, успокоившись и вновь проанализировав ситуацию, она поняла, что подставила их обоих… или уместнее говорить «троих»?
Надо было молчать, сказать правду только Эрику. Тогда он бы придумал способ сбежать с базы! Например, отправиться на прогулку в город и не вернуться! Потому что плохое это место, не то, где она хотела бы проводить беременность или рожать ребенка! Да только теперь им этого не позволят. Каждое их действие контролируют, они уже считаются «ненадежными сотрудниками». Если бы Эрик не был так важен, от них вообще могли бы избавиться.
А так – позволили остаться. Причем на Эрика давить было бесполезно, что бы они ни делали, он совершенно искренне смотрел на них сверху вниз. Линн тоже старалась следовать его примеру, убеждала себя, что они не достойны ее слез. Да куда там! Травля стала местью за нарушенные правила.
Тут поневоле задумаешься о человечности! По сути, все сотрудники базы должны были ненавидеть Аворио, ведь это он заразил их вирусом! А вместо этого они, покашливая кровью, сплетничали о ней.
– Не обращай на них внимания, – твердо сказал Эрик. – Мы отработаем до конца контракта и уедем отсюда! А они останутся – захлебываться в собственной желчи.
– Так он нас и отпустит…
– Отпустит! Я найду способ, чтобы заставил отпустить! Он ведь постоянно кочует по странам, контролирует несколько объектов… Думаю, на других объектах тоже есть те, кого Аворио достал. Если объединимся, будет проще! Доверься мне и не волнуйся ни о чем.
– Я тебя подвела…
– Нет. Ты меня оживила.
Единственным плюсом ее спонтанного решения было то, что им больше не приходилось таиться. Эрик переехал в ее бунгало, в свободное время они везде появлялись вместе. В его присутствии никто не смел и взгляда лишнего в ее сторону кинуть, не то что гадость сказать! А ночью она пряталась в его объятьях и плакала, хотя он умолял ее успокоиться.
Линн обещала, что больше не будет, и винила во всем разбушевавшиеся гормоны.
– Да что она родит в таких условиях?
– Дьяволенка, конечно! Местные говорят, что в этих местах всяких тайских бесов много, потому что лес и все такое…
– Мозги у тебя есть? Про мутацию лучше почитай!
– У обоих мозгов нет. Научной фантастики пересмотрели! А своего лягушонка она вообще не доносит, вот увидите, – поговаривали за ее спиной.
Гормоны, как же… Это были очень болтливые, наглые «гормоны», работавшие с ней в одном помещении. Как будто им делать нечего! Особенно женщины… они смотрели на нее с нескрываемым и необъяснимым злорадством. Никакой солидарности, об этом и мечтать не приходилось! Возможность унизить ее доставляла им очевидное удовольствие.
– Как думаешь, от кого она залетела?
– Да понятно же от кого! Докторенок этот ее американский рядом крутится все время!
– Да? А я слышала, это Аворио ее оприходовал! Поэтому и позволил оставить ребенка! А хирурга присматривать за ней поставил, чтоб не скинула плод!
– Ой, девочки, что вы несете? Развлекалась она с тайскими мальчиками и переоценила «резинку»! Так бывает! Пускай рожает!
– А я бы поспорил, что она родит живого младенца…
– Поспорь, что она вообще младенца родит, а не личинку!
– Так, чего слова впустую лить? Давайте спорить! Делайте ставки!
И они правда делали ставки. Сначала Линн считала, что это новая форма издевательств над ней, но потом поняла, что они абсолютно серьезны. Они ставили деньги на то, выживет ее ребенок или нет, родится здоровым или изуродованным.
У нее не было сил огрызаться или просто отвечать им. Она терпела молча, только иногда прикрывала рукой живот, словно это могло защитить неродившегося малыша от черной злобы, льющейся на него со всех сторон.
Выносить это давление было не так просто, да еще и при развивающейся беременности. Линн чувствовала себя все хуже, особенно по утрам. Хотелось отдохнуть, спрятаться под легким одеялом и не вылезать оттуда минимум неделю. Однако приходилось преодолевать собственную слабость и идти на работу.
Аворио ведь потребовал, чтобы они выкладывались по полной! Поэтому каждый день девушка доказывала, что она нужна проекту и ее необходимо оставить в живых. Даже если перед глазами все плыло, а только что съеденный завтрак просился обратно.
– Терпи, родная, – повторял Эрик. – Оно того стоит!
В этом Линн не сомневалась. Мысли о том, что ребенок развивается, он уже в некотором смысле с ними, приносили успокоение. Это было ее моральное убежище в окружающем аду.
Однако порой не спасало и оно. В этот день на Линн влияла еще и духота. Эрик был вынужден уйти чуть раньше обычного, она собиралась уже без него. Может, оно и к лучшему… Глядя на свое отражение в зеркале, девушка сомневалась, что он позволил бы ей работать в таком состоянии.
Но до лаборатории она кое-как дошла. Иногда ей приходилось прижиматься всем телом к деревьям или стенам зданий – только чтобы удержаться на ногах. Она даже думала просить выходной, но вроде бы в кондиционированном зале лаборатории ей стало легче.
– Не испорти химикаты. – Профессор смотрел на нее с нескрываемым презрением. – Даже если то, что ты родишь, разобрать на органы, все равно не оплатишь и ампулу! И зачем тебе это надо?
Линн потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что вопрос нериторический. Она привыкла пропускать мимо ушей издевки, а тут от нее явно ждали реакции.
– Что?
– Я был о тебе более высокого мнения. Я понимаю, когда кухарки всякие и уборщицы беременеют и ради мужика живут, но ты-то куда полезла? У тебя могла быть такая карьера…
– У меня будет карьера!
– Это ты сейчас так думаешь. А вот родишь больного ребенка – и вся твоя жизнь будет крутиться вокруг него. И американец твой сбежит! Аворио ему ставку повыше на другом проекте предложит – и все, удрал с цепи твой Ромео! Он-то пока думает, что его ждет милый младенчик с розовыми щечками! Но ведь скоро он увидит… Что на это скажешь?
– Что мне надо работать.
Он очень надеялся ее задеть, и задеть серьезно. Это было видно по его глазам. Но Линн не собиралась доставлять ему такого удовольствия.
Просто работать и не отвлекаться. Только так она спасала себя изо дня в день. Получалось это и сегодня – пока не вернулось утреннее головокружение. Перед глазами все плыло, и девушке пришлось вцепиться в стол обеими руками, чтобы сохранить хоть какое-то ощущение реальности, точку опоры!
Но на этом ничего не закончилось. Сердце то замирало, то начинало биться быстрее, воздуха отчаянно не хватало. Слезы сами собой покатились из глаз, причем больше от страха, чем от боли. Они окончательно лишили ее зрения…
Девушка почувствовала, что задыхается. Не чуть-чуть, а по-настоящему, и это может не прекратиться! Ей нужен был воздух! Все остальное потеряло значение – где она, кто рядом, в какой ситуации оказалась, на что имеет право. Плевать, что там дальше, если она не выживет…
Линн поднялась на ноги. Получилось неуклюже, она задела стол, услышала, как разбиваются колбы. Кто-то это тоже заметил, но ведь они не помогут, надеяться нужно только на себя!
Повинуясь инстинктам, девушка сорвала с себя защитную маску. Дышать стало легче. Как только спасительный кислород наполнил ее кровь, боль, слабость и головокружение начали сами собой отходить на второй план.
Только теперь Линн сообразила, что лежит на полу рядом со своим столом. Как она тут оказалась – не хотелось даже раздумывать. Как не хотелось и поднимать голову, чтобы посмотреть на осуждающие лица коллег. Пока – только дышать, чтобы ушел этот холодный и липкий страх смерти!
Когда опасность миновала, вернулась ясность мышления. Раз она все-таки выжила, стоит и оценить ситуацию здраво! И Линн вновь испугалась…
Не ущерба, возместить который от нее потребуют. Не спешащего к ней профессора. Не того выговора, что не преминет сделать Аворио. Нет, гораздо больше ее пугало другое.
