Доминик Сильвен - Тайна улицы Дезир
У Ингрид было время поразмыслить над теориями Лолы. В течение всей «Пиромании», кроме четырех убийств с помощью огнеметов, показанной крупным планом медленной агонии бригады пожарных и апокалиптической гибели персонала одной больницы в потоке лавы под аккомпанемент завываний мстителя, несущего возмездие за содранные пятнадцать кусков кожи, не произошло ровным счетом ничего интересного. Сотрудники кинотеатра вели себя как обычно, и никто не подал знака, что появился Болтун.
Опасаясь, что «Пиромания» — всего лишь закуска в длинном списке становящихся все менее аппетитными блюд, Ингрид и Лола вышли из зала еще до завершения сеанса и огляделись в поисках Элизабет. Рыжая билетерша курила на тротуаре, погрузившись в созерцание мирного садика у церкви Сен-Лоран.
— Болтун не пришел. Мне очень жаль.
— Нам тоже, деточка. Думаю, он увлекся работами еще какого-нибудь психопата.
— Может быть, он знает фильмы Гадехо наизусть.
— Он прокручивает их у себя в мозгу, и тем довольствуется, — закончила за нее Лола. — Понимаю. Пятьдесят две смерти в минуту — это не проходит даром для мозжечка.
— Я знаю, где он живет. На улице Дье. Прямо над ливанским рестораном.
— А ты не могла этого сразу сказать?
— Нет.
— Да еще и улица Дье! Это же так легко запомнить!
— You're all fucking nuts in this fucking country or what?[32] — вмешалась Ингрид.
— Два дня назад я столкнулась с Болтуном на улице. Я проследила за ним до его дома, но он меня заметил. Мне удалось выкрутиться, рассказывая ему какие-то глупости, но если это он убил Ванессу, то я не хочу, чтобы он знал, что его сдала я. Кстати, его зовут Бенжамен Нобле.
— Неплохой аргумент, деточка, — великодушно сказала Лола. — Каждый имеет право на свои заморочки.
— Fucking nuts![33]
Лестничную клетку наполняли интенсивные восточные ароматы. Они напомнили Лоле об отсутствии кулинарных радостей, доставляемых «Дневными и ночными красавицами». Вместо обеда она удовольствовалась жалкой порцией макарон и скромным бананом. Однако это не помешало ей открыть одной рукой дверь квартиры Бенжамена Нобле с помощью пластиковой карточки. Тайное проникновение в квартиру незнакомца не уменьшило ее аппетит, и она серьезно подумывала об исследовании холодильника в поисках чего-нибудь съедобного. Ингрид была совсем в ином расположении духа. Лола чувствовала, что при необходимости Ингрид готова огреть Бенжамена Нобле палкой.
Они обшарили скромную квартиру в поисках сечек, дамских туфелек, кукол «Брац» и других предметов, которые выдали бы одержимого. Кроме многочисленных камер, осветительных приборов и фантастической коллекции DVD, ничто в квартире не указывало на то, что ее хозяин — фетишист. Зато собрание DVD свидетельствовало о разносторонних вкусах его владельца: наряду с фильмами ужасов там можно было найти полные коллекции работ Чаплина, Мелвиля, Орсона Уэллса и Дэвида Линча. Лола позаботилась даже о том, чтобы вывалить содержимое мусорного ведра на плиточный пол кухни. После изучения тривиальной, но все-таки интересной реальности она вымыла руки и открыла сначала холодильник, а потом морозильную камеру. Вместе с Ингрид, заглядывавшей через ее плечо, они убедились в отсутствии там мороженых человеческих ног. Достав из холодильника ветчину, корнишоны и несколько бутылок пива, они устроили пикник на кухонном столе. Лола даже подумывала о том, чтобы сварить кофе.
«Ужас сколько времени проводит в ожидании полиция», — думала Ингрид. Она уже привыкла к темноте. Сидя в костюме на собственном жакете, прижавшись спиной к входной двери, она чутко прислушивалась к звукам дома. Она различала только силуэт наконец-то насытившейся Лолы. Было очень поздно, и, несмотря на выпитый кофе, Ингрид чувствовала, что ее мозг играет с ней злые шутки. Последние несколько ночей она мало спала. То ли потому, что совместное с Лолой расследование все больше захватывало ее, то ли потому, что слишком беспокоилась за Максима. Она заставила себя дышать глубоко и потянулась, чтобы размять затекшие мышцы. Она услышала немного затрудненное дыхание Лолы.
— Знаешь, Ингрид, все это напоминает мне некоторые засады с Туссеном.
— Твоим бывшим помощником?
— Да, еще до Бартельми. Туссен Киджо был славным парнем. Когда мы сидели в засаде, Туссен всегда напевал. Старые мелодии Отиса Реддинга, Кертиса Мейфилда, Берта Башараша. У него был свой излюбленный репертуар. А еще он, дурачок, имел красивый голос. И симпатичную мордашку. Свою ореховую кожу он унаследовал от смешения крови отца, уроженца Яунде, и матери-бретонки. А еще у него были светлые курчавые волосы и зеленовато-карие глаза. У него всегда было хорошее настроение, а ты знаешь, какая это редкость. И он, как и ты, умел меня вдохновить.
Ингрид не прерывала Лолу, давая ей выговориться. Она дождалась-таки момента, когда Лола открыла перед ней свои чувства и рассказала о том, что Туссен Киджо погиб в одной из операций, когда ему не было еще и тридцати. Она знала от Максима, что Лола считает себя в ответе за его гибель. Ужасный конец. Отрубленная голова. На самом деле Ингрид знала об этом больше, чем Лола себе представляла. Гибель Киджо заставила бывшего комиссара полиции бросить свою прежнюю жизнь, обязательства, свой статус, свою команду и работу, которую она так любила. Только сейчас становилось понятно, насколько она ее любила. This fucking job.[34]
— Видишь ли, Ингрид, я не охочусь в одиночестве. Я лучше чую дичь в компании с кем-то. Мои нейроны могут произвести на свет хорошую идею только в процессе дискуссии. И меня уже не переделаешь. Поэтому я и присвоила тебя вместо того, чтобы отпустить показывать по ночам Парижу пятую точку.
— Я покажу им ее завтра. Don't worry.[35]
— Я и не переживаю, я уже поняла, что ты девушка серьезная и во всем любишь систему. Твои соблазнительные формы не отягощают здравого смысла. И этот контраст мне очень нравится, деточка, очень.
— Кто-то только что зашел в здание, Лола.
— Ну, вперед! Если это Бенжамен, мы его сцапаем.
— А я думала, мы его схватим.
— Святая невинность! Ты и правда думаешь, что лексикон полицейских ограничен десятком слов?
Человек, которого Лола и Ингрид принимали за Бенжамена Нобле, вставил ключ в замочную скважину и приоткрыл дверь. Потом время остановилось. И возобновило свой бег в ритме шагов этого человека, который бежал по лестнице вслед за своей тенью. Ингрид бросилась за ним.
Коренастый стремительно удалялся по улице Дье в направлении больницы Сен-Луи. Ингрид бежала и бежала, долгие годы она занималась слайд-аэробикой и теперь не уступала в скорости тренированному мужчине. Беглец не решился пересечь мост. Он замер в свете полной белой луны. Он был немного ниже Ингрид, с темными волосами, молодой. Он свернул налево и побежал по берегу канала. Ингрид бесстрашно последовала за ним, она чувствовала, как в ней поднимается и плещется ярость. Она бежала за предполагаемым Нобле, надеясь, что это поможет разбить неподвижность мира, неподвижность квартала, который оплакивал смерть девушки, но при этом подавлял рыдания, прятал голову в чан с пеплом и все отрицал. Она бежала только ради Максима. Она бежала из принципа. I'll get you, fucking bastard! I'll get you![36] — обещала она, чувствуя привкус собственной крови во рту и обжигающе-свежий воздух в легких.
Некоторое время они бежали по пустынной набережной. А потом преследуемый выдохся. И остановился как вкопанный. Он согнулся пополам и уронил руки, дыша как тюлень. В свете городских фонарей Ингрид различила его лицо. На нем не было и тени страха, он наконец понял, что имел дело всего лишь с женщиной. Хотя он не произнес ни слова, в его позе явно читалось намерение бороться до конца. Крепко сложенный, как боевой бычок, он не мог больше бежать, но был вполне в состоянии драться. Голос Элизабет, рыжей билетерши, словно поднялся из угрюмых вод канала и зазвучал у Ингрид в голове. Но если это он убил Ванессу… если это он… Ванессу… если это он.
У Ингрид внезапно мелькнула мысль, а нет ли у него ножа. Однажды на улице Чикаго она видела, как здоровяк погиб от удара ножа разъяренного коротышки, весившего не больше пятидесяти килограммов. На то, что ей на помощь, задыхаясь, прибежит Лола, рассчитывать не стоило. Кавалерия в срок не поспеет. Неужели у Лолы дурной глаз? Неужели все ее помощники в конце концов сложат головы на работе? И Ингрид заговорила, ибо больше ей ничего не оставалось:
— Полиция! Не двигаться!
Коренастый человек злобно улыбнулся, а потом откровенно расхохотался.
— А что, сейчас в полицию берут американок?
Ингрид заставила себя вспомнить о глазах Максима, о теле Максима, о соли Земли — да, за него можно бороться, можно. Она подтянула живот, убрала лопатки и выпрямилась, насколько могла, вытянув свою длинную шею. Ее противник скользнул рукой под куртку, но ничего оттуда не вынул. Они разглядывали друг друга. Потом он медленно отступил, одним прыжком развернулся и бросился наутек. Да этот тип и сам не знает, чего хочет! Но для меня — сейчас или никогда! Она оттолкнулась, схватила его за плечи, навалилась всем своим весом и, падая, увлекла его за собой. Вцепившись друг в друга, они покатились по земле. Он проклинал ее и осыпал оскорблениями. Она сжимала и сжимала коленями его поясницу.
