Алексей Макеев - В волчьей стае
Сергей Баринов был счастлив. У него была семья – жена, дочь и смышленый кот, у него была работа, которая его удовлетворяла своей значимостью – он ловил жуликов и бандитов, ибо болезненно чувствовал, когда жизнь права, а когда нет. И сутками пропадал на работе. Там же ему сообщили…
Жена забрала дочь из детсада, они спешили домой. Когда они переходили дорогу, огромный внедорожник, послушный рулю в неверных руках, дернулся носорогом и сбил девочку. Жена Маша взвыла раненой волчицей… Ребенок умирал, истекая кровью.
Джип вернулся. Тонированные стекла опустились. За рулем ухмылялся обкуренный и пьяный в доску Александр Пряха – Саша Игрок. Рядом смеялся Вазелин. Им было все равно.
– Помогите! – кинулась к ним несчастная мать, но, осознав, кто перед ней, обрушилась ураганом – в вихре проклятий и зла она дважды дотянулась и хлестанула по холеному лицу, расцарапав Игрока в кровь.
– Тварь! – скривился Пряха. Внедорожник умчался прочь.
С трудом, в потоке машин, остановив хоть одного, кто согласился помочь (водителя древней «копейки»), ребенка привезли в ближайшую больницу – частную клинику профессора Касогова. Там оцарапанного Игрока мазали бальзамом. Вазелин, поняв, какого ребенка требуют срочно оперировать, с ухмылкой велел Касогову отказать. Профессор, простодушно улыбаясь, развел руками.
Рыдающая от горя Маша снова ловит такси, причем с огромным трудом – таксисты не хотят связываться с несчастным случаем, дальше пробки, из «Скорой» отвечают, что им проще самим добраться до дежурной клиники, она рядом… Маша добралась, но… но…
Сергей бессильно сжал кулак и ударил себя по колену. Игрока даже не удалось обвинить – прорва денег Вазелина подняла его над законом.
Смерть ребенка, удар, от которого не оправишься (ты останешься сильным, если ты мужчина, но боль будет преследовать всю жизнь!).
Жена после похорон ровно сдурела. Запила, пошла по рукам, орала на Сергея, обвиняя во всем его, перекрасилась, став крашеной беловолосой шлюхой Женей. Она грозила, что подберется к этим ублюдкам и сама их накажет, а он тряпка и размазня.
«Наверное», – подумал Сергей, сжимая и разжимая кулаки. Он не виноват, что не плакал над гробиком и его лицо всегда выражало спокойствие, скрывая внутреннюю бурю чувств и эмоций.
А Маша, ставшая Женей, так ничего и не сделала из обещанного. Спала с ними, и они, Игрок и Вазелин, не могли даже в голову взять, что пользуются женщиной, у которой убили ребенка, а она им улыбается, смеется их шуткам и вообще душка.
Тогда-то Сергей и задурил с женой начальника. Получилось совсем по-свински, пришлось оставить работу. Потом было житье амебы. Он стал частным сыщиком, ел, пил и говорил себе: «Жизнь – дерьмо!»
«Ты тряпка и размазня!»
Сергей поежился. Холодно. Очень холодно. Это из-за дождя.
Он вышел из автобуса. Дождь кончился, но черные тучи клубились и готовы были в любую секунду разродиться новыми ледяными, моросящими потоками. По тропинке, через прутья кустарника, вышел к дыре в заборе.
Это было кладбище.
Она стояла у ее могилы. Она обернулась. Странно, что не беловолосая и не крашенная броско. Глаза припухшие. Это от слез.
– Ты? – удивилась она.
– Я.
– Я уезжаю. Хочу забыть этот город.
– Куда?
– Далеко.
– Понятно.
– Как ты?
– Плохо, – Сергей поежился. Он не хотел ее видеть сегодня, сейчас, именно в эту минуту, никогда.
– Поедем со мной, – вдруг предложила она.
Сергей не удивился и не взволновался ее предложением.
– Не могу. Мне еще надо кое-что здесь доделать. Когда-нибудь потом…
– Ясно… Прости меня.
– Ты передо мной ни в чем не виновата. Ты сама себя простишь?
– Не знаю.
Они постояли молча пару минут.
Она ушла быстро, не оборачиваясь и не прощаясь.
Сергей уперся лбом в мокрую чугунную оградку, посмотрел на портрет погибшей дочери на черном граните, подмигнул ей.
– Привет, пушистик!..
Он встретил Игрока случайно, ранним утром, возвращаясь от одной из блудливых клиенток. Он так долго жаждал этого момента. Так долго. Все произошло быстро, безрассудно, как во сне. Раз, и все…
Маша сразу поняла, кто убил Сашу Игрока, потому и отправила Вазелина к нему, чтобы уберечь от подозрений и дать возможность добить. И он добил. Добил супердоктора Касогова. Нанес удар Вазелину. Но он-то жив – человек, так легко принявший решение, жить дочери Сергея или умереть…
Сергей посмотрел на счастливое изображение дочери. Стало муторно до боли.
Он тоже уедет из этого города. Куда – все равно. Будет приезжать раз в год, приходить сюда, а жить здесь он не сможет.
Он посмотрел на часы. Вазелина сейчас крутят Апостолов и Коля Оленшайнц. Ему надо кое-что им сказать. Всего пару слов… Почему же так тяжело?
Прошлого не вернуть и не исправить, вот почему…
* * *Через пять дней после ареста Георгий Вазелин по кличке Вазелин умер, вскрыв себе вены (официальная версия следствия)…
Из ФСБ пришла секретная информация о бурной гомосексуальной молодости Жоры, Оленшайнц «допустил» утечку информации – и люди Африкана Иноземцева задавили Вазелина и его людей. И словно не было никогда такой банды, ведь честь авторитета должна быть чиста, как горный хрусталь.
На сотовый Сергею позвонили.
– Слушаю, – номер Сергею был незнаком.
– Африкан говорит.
Сергей не испытал ни страха из-за возможной своей гибели за содеянное с «вазеловскими», ни злости на их могущественного покровителя.
– Да, – отозвался он покорно. Умирать так умирать – он свою месть совершил, остальное – дело десятое…
– Живи…
Адрес автора: [email protected]
