Марина Серова - Табу на нежные чувства
«Мудровцы» порядком заскучали. Они привыкли получать удовольствие, разминаясь в драке, а мыслительные процессы и долгие изнурительные беседы их напрягали. Только Андрей, с присущей ему мудростью, выглядел заинтересованным в разговоре.
— Помните, я говорил вам о взлете своей карьеры, о статье, которой заставил обратить на себя внимание, которая стала для меня входным билетом в мир журналистики? — Крапивин смотрел на меня взглядом побитого котенка.
— Для меня твоя статья стала билетом в мир унижений, — зло добавил Олег Петрович.
— Это Олег Нестеров, — тихо сказал Крапивин, переводя испуганный взгляд на нашего пленника. — Молодой ученый, который попытался проложить себе путь в науку путем шантажа и воровства.
— Неправда, — Нестеров не намерен был выслушивать оскорбления в свой адрес. Позабыв о том, что сзади стоят бравые молодцы Мудрого, Олег Петрович вскочил вместе со стулом и бросился в сторону Крапивина.
Эдуард Петрович, испугавшись, поджал ноги и отполз на другой край кровати, но даже если бы он не сделал этого, Нестерову не удалось бы дотянуться до журналиста, потому что ребята Мудрого сработали молниеносно, они подхватили Олега Петровича и вернули на прежнее место.
Отдышавшись после неудачной попытки постоять за свою честь, Нестеров разговорился и поведал нам свою историю:
— Я был аспирантом на кафедре естественных наук при Академии образования. Заведующим кафедрой, а по совместительству моим преподавателем был Глеб Сергеевич Заречный. В свое время он действительно был талантливым и увлеченным наукой человеком. Но власть и деньги портят людей, Заречный увлекся своим положением в обществе и про науку забыл вовсе. А когда мне, скромному аспиранту, удалось сделать открытие, которое должно было резко изменить всю мою жизнь, Глеб Сергеевич предложил мне сделку. Научное открытие выйдет под его именем, а я за это получу приличный гонорар и возможность продолжать свои изыскания в собственной научной лаборатории. Разумеется, я отказался от подобного предложения и попытался самостоятельно известить мир о своем открытии. Вот тогда-то в дело вмешался Заречный, он украл мои записи и объявил себя первооткрывателем. Далее все случилось так, как того хотел мой драгоценный учитель. Когда он официально заявил о своих правах на мою работу, я уже никому ничего не мог доказать. Кто поверит мне, простому аспиранту, когда речь идет о таком человеке, как Глеб Сергеевич Заречный. А тут еще журналист этот вмешался. — Нестеров кивнул на Крапивина. — И облил меня грязью так, что я уже не в состоянии был выбраться. В чем меня только не обвиняли: в воровстве, подхалимстве, корысти, чуть попытку убийства не приписали. А Заречного восхваляли за талант. Мир науки довольно тесен, весть о нахальном аспиранте, который пытался присвоить труды учителя, разлетелась в одно мгновение. Я переехал в другой город, попытался найти работу там, но для меня, как для ученого, все двери теперь были закрыты. И пришлось мне жизнь свою начинать заново.
— Он говорит сущую ерунду, — вмешался Эдуард Петрович, когда Нестеров закончил свою исповедь. — Я хорошо знал Глеба Сергеевича, он талантливый ученый…
— Ага, лет двадцать назад сделал себе имя, а потом использовал наработки своих талантливых учеников, — перебил журналиста Олег Петрович. — Вы думаете, я стал единственным пострадавшим? — Он грустно усмехнулся. — Как оказалось, нас таких много. Только другим повезло больше, про них не писали скандальные статьи, и они сумели найти свое место, занимаясь любимым делом. Вот мне не повезло, и все благодаря вам, Эдуард Петрович.
— Не пытайтесь во всем обвинить меня.
— А я не только вас виню, насколько я понял, у вас, журналистов, вообще табу на лояльность и сострадание. Заречный виноват не меньше, и он уже поплатился за свой гнусный поступок.
— Что такое? — Крапивин вскинул брови и со страхом в глазах посмотрел на Нестерова. — Так это вы его… Это из-за вас он… — Эдуард Петрович не решался закончить свой вопрос.
— Да, признаться, я помог ему, — как ни в чем не бывало продолжил Нестеров. — Когда я понял, что на моей научной карьере поставлен крест, решил найти себя в другом деле и стал зарабатывать неплохие деньги. А когда денег стало очень много, я понял, на что их можно потратить. Тогда-то у меня и появилась идея о мести. Я превратил жизнь Заречного в настоящий кошмар. А автомобильная катастрофа, — Нестеров улыбнулся, — не совсем то, чего я хотел, но это случилось, и я не могу сказать, что сожалею о смерти негодяя. Я всего лишь не вовремя позвонил ему на мобильный телефон, и Глеб Сергеевич не справился с управлением. Кто же мог подумать, что он такой впечатлительный. — Олег Петрович громко рассмеялся, откидываясь на спинку стула.
Я взглянула на Крапивина и поняла, какой ужас сейчас испытывает этот человек. Его пересохшие губы шевелились, но он не произнес ни слова. Находясь рядом с ним, я слышала лишь тяжелое, напряженное дыхание.
— Олег Петрович, — спросила я, — так вы изначально планировали только попугать Крапивина? Но что случилось, почему вы стали убивать людей?
— А почему вы решили, что это я их убил, — усмехнулся Нестеров. — Это сделал Крапивин, разве неясно? Все улики против него.
— Нет, не все, — пришло мое время дразнить собеседника коварной улыбкой, — кое-что и на вас есть.
— У вас ничего не может быть, я человек аккуратный.
— Олег Петрович, с чего вдруг вы стали упираться? Так красноречиво поведали нам о своей обиде на Крапивина, о планах по превращению его жизни в сущий кошмар! Даже смерть Заречного частично взяли на себя.
— Мне не удалось запугать этого писаку, и я придумал кое-что поинтереснее. Вместо того чтобы сидеть дома и дрожать от страха, он продолжал работать, даже на интервью какие-то ездил. Меня это взбесило, и я захотел усложнить правила игры. Все получилось так, как я задумал, и Крапивину не избежать наказания. Для всех убийца он. А я? Да что тут я, мне уже самому до себя дела нет. Я добился того, чего хотел. Поганый журналист оказался в моей шкуре, так пусть все так и остается. Я уже удовлетворил свои скромные амбиции, — он усмехнулся, — теперь можете меня хоть на куски резать, никакого признания вы не добьетесь. Я слишком долго ждал этого часа, чтобы так легко сдаваться.
Я смотрела на Нестерова. Он выговорился, и ему стало легче. Он выглядел спокойным и уравновешенным, и казалось, действительно ничего не опасается. Мудрый вопросительно смотрел на меня, ожидая дальнейших указаний. Я кивнула в сторону двери, и мы вдвоем вышли в гостиничный коридор.
— Может, поднажать на него? — спросил Андрей.
— Нет, это ни к чему, — покачала я головой. — Теперь этим будут заниматься другие люди, мы свою работу выполнили на «отлично».
— А то смотрите, Евгения Максимовна. Полчаса, и его чистосердечное признание будет у вас в руках.
— Нет, Андрей, спасибо. Вы уже и так мне здорово помогли.
— Ну что ж, тогда мы будем отчаливать. Нам с милицией встречаться нет охоты.
— Да, дальше я справлюсь сама, — заверила я Мудрого, и он отозвал своих бойцов.
«Мудровцы» спешно покинули номер и направились к лифту. Только Андрей немного отстал. Он повернулся ко мне и тихо сказал:
— Смирнову привет от меня передавайте.
— Я слышала, он погиб, — сказала я вполне убедительно.
— Да, я тоже что-то слышал об этом, — он улыбнулся и присоединился к своим мордоворотам.
По телефону я связалась с Мечниковым и обрадовала его новостью:
— Я нашла настоящего убийцу.
Вопреки моим ожиданиям, радостных криков и благодарностей от Кости не поступило. Известие о поимке настоящего преступника породило массу вопросов у следователя прокуратуры.
— Ты уверена, что это он? Какие есть доказательства? Он жив? Он сам признался, или ты вынудила его?
— Костя, Костя, тормозни, — усмехнулась я. — Никто его не пытал, он сам все рассказал. Хотя подтвердить свои слова при свидетелях отказывается.
— Вот это плохо, — вздохнул Мечников.
— Но у меня есть видеозапись разговора и еще запись телефонного разговора, которую я сделала у Крапивина.
— Я прослушал ту запись, в ней нет явных угроз, она вряд ли поможет нам.
— Но у него есть мотив.
— Эх, Женечка, всего этого недостаточно, это косвенные улики.
— Ну, Константин Афанасьевич, тебе не угодишь, — фыркнула я обиженно. — Так ты приедешь знакомиться с задержанным, или мне отпускать его за неимением достойных улик?
— Эй, эй, не вздумай даже, — заторопился Мечников. — Говори адрес, мы сейчас подъедем.
— Кстати, тут ты встретишь своего недавнего обидчика, — подкинула я Мечникову еще одну радостную новость.
— Ты про того парня, который голову мне разбил?
— Про него.
— Вот это уже хорошая зацепка. Он разговорчив?
