Алексей Макеев - Цифровая пуля
Щека замерзла, и я отнял от нее завернутый в полотенце лед.
— А мы с вами ни о чем не договаривались, вы просто советовали мне не влезать в это дело…
— Значит, не внемлешь моим словам… — констатировал подполковник и «посмертная» маска на его лице, выражая недовольство, шевельнулась. — А я ведь обещал посадить тебя, Гладышев, и посажу! — его глаза сузились и стали ледяными.
Мне стало не по себе — и чего с огнем играю? А ведь этот полицейский действительно может испортить мне жизнь. Я свел разговор к шутке:
— Вы так не поступите, товарищ подполковник. Вы же нормальный мужик!
— Я так не поступлю?! — брови подполковника приподнялись, а голос пошел по восходящей, и эти действия были самым сильным проявлением чувств Стрельцовым за все время вынужденного знакомства с ним.
Я подумал, что он сейчас воскликнет: «Это я-то нормальный мужик?!», но Стрельцов произнес:
— Ты меня плохо знаешь, Гладышев! Посажу, причем без зазрения совести и на долгий срок. И никакие покровители тебе не помогут. Кстати, кто там за тебя заступился в нашем ведомстве в верхах?
«Что же он вокруг да около ходит? — подумал я недовольно. — Когда к главной теме перейдет?» Вслух же сказал уклончиво:
— Да так, дядя там у меня работает.
Подполковник не стал настаивать, выясняя, кто именно, понял, что не скажу, и наконец-то перешел к основной цели своего визита:
— Помнится, ты говорил, что в тот день, когда подрался с полицейскими Лялиным и Наконечным, оказался в тех краях, потому что тебе нужно было повидать одного своего приятеля, — подполковник замолчал, ожидая моего ответа.
Я растерялся, потому что был совсем не готов к этой теме разговора. Думал, речь пойдет о драке, затеянной мной в штабе по выборам кандидата в мэры Ястребова, а не о событиях двухдневной давности.
— Ну, да, нужно было повидать, — произнес я неуверенно.
Если у подполковника отсутствовали эмоции, это совсем не значило, что он был заторможенным. Реакция у него была отменной.
— Дом, где живет, фамилия, имя, отчество, — быстро спросил он.
— Это одноклассник мой бывший, — стал говорить я медленно, подбирая слова для более-менее правдивого ответа, но они никак не находились.
— Квартира какая? — продолжал Стрельцов, и при этом лицо его оставалось неподвижным, только губы чуть-чуть, будто замороженные, двигались.
Я прикинулся дурачком.
— Да откуда я знаю, товарищ подполковник, какой этаж, какая квартира?! Помню, что на третьем этаже дверь слева. А что случилось-то?
— Да ничего, — мой гость передернул плечами. — Просто в том подъезде, откуда ты вышел два дня назад, на двенадцатом этаже, в квартире 175, был обнаружен труп молодой женщины!!
— Да вы что? — разыгрывая целый спектакль, я вытаращил глаза и хлопнул себя руками по коленям, да причем так, что целлофан со льдом выскочил из полотенца и упал на пол. Я быстро наклонился, поднял пакет, но все же натаявшая со льда вода вытекла из него.
Подполковник молчал, нагнетая обстановку, пытаясь заставить меня нервничать. Ему это удалось, я засуетился, начал заворачивать целлофан со льдом в полотенце, он вновь выскочил у меня из рук и упал на пол, я наклонился, опять подхватил его и без особой на то необходимости стал протирать чистым полотенцем с пола воду, будто половой тряпкой.
— Успокойся, Гладышев, чего ты так разволновался? — бесстрастно спросил Стрельцов.
— Да ничего я не разволновался! — пробубнил я, как нашкодивший ученик первого класса, принесший в класс зимой снежок, который потек на глазах у строгого учителя…
Поскольку гость продолжал молчать, сидя каменным изваянием в моем любимом кресле и пялясь на меня пустыми глазами, я не выдержал нервного напряжения и с плохо наигранным возмущением проговорил:
— А в чем, собственно говоря, дело?! При чем тут я и какой-то труп?
Одна половина лица подполковника дрогнула и чуть съехала в сторону. Я расценил это как усмешку, и он ровным голосом сказал:
— А при том, Гладышев, что труп этот Вики Леоневской, которая являлась любовницей Арсения Аверьянова и лучшей подругой его супруги.
Я решил, что пришла пора удивиться обстоятельству смерти Леоневской, поскольку знать о ней, согласно выбранной мною легенде, не мог.
— Вика мертва? — воскликнул я с драматизмом первокурсника театрального института.
— Да, Гладышев, умерла, — покачав головой, подтвердил подполковник. Мне показалось, будто в его голосе прозвучали печальные нотки. — Следует вывод, что ты приезжал не к какому-то мифическому товарищу, о существовании которого можно узнать в два счета, поехав сейчас к нему и проверив, живет ли он в том подъезде или нет, а в связи с частным расследованием дела о смерти фотографа Аверьянова.
И я сдался…
— Ну, хорошо, товарищ подполковник, я в тот день действительно приезжал в квартиру Вики Леоневской, но дверь оказалась запертой, и я ушел.
— Вот именно, — с готовностью подхватил подполковник и перешел на «вы». — Пришли, квартира заперта, вы развернулись и ушли. И чего вы здесь огород городите? Какого-то друга выдумали, одноклассника, к которому в гости приехали. Зачем, Гладышев?
Мне почудилось, что в голосе подполковника прозвучали ласковые нотки, и я, дурак, купился, позволив ему загнать меня в расставленные сети.
— По глупости, товарищ подполковник, по глупости, — ответил я в тон полицейскому и насмешливо поинтересовался: — А что, Вика, как я понял, тоже умерла от сердечной недостаточности?
— От нее, Игорь Степанович. Сердце молодой женщины не выдержало… Ну, да ладно, Игорь Степанович, мне пора, а то загостился я что-то у вас.
Проговорив это, Стрельцов поднялся и медленно двинулся в сторону двери. Я с облегчением вздохнул. «Вообще интересно получается, — подумал я, глядя подполковнику в спину, не собираясь вставать с дивана и провожать его до двери. — Когда в прошлый раз меня забрали в полицию, я думал, будут шить убийство Вики, а меня обвинили в нанесении побоев полицейским и патологоанатому, сейчас, когда я встретился с подполковником, думал, что разговор пойдет о драке в штабе по выборам в мэры Ястребова, а подполковник заговорил об убийстве Вики. Сдвиг по фазе какой-то! Нежели в следующий раз, когда я что-нибудь натворю и встречусь со Стрельцовым, он будет говорить о том, как я разбил физиономию блондину и чуть не сломал руку брюнету?
Подполковник между тем дошел до двери в коридор и там неожиданно обернулся, потом открыл свою папку, достал из нее какой-то листок и, свернув его в трубочку, сунул его за ручку двери.
— Это тебе, Гладышев! — опять «тыча», сообщил он.
— Что это? — удивился я.
— А это результат дактилоскопии, проведенной экспертами. Они зафиксировали пальчик на внутренней стороне двери, на ручке. В нашей картотеке оказались откатанные твои пальчики, поскольку ты не раз уже попадал в наши учреждения в связи с осуществляемой тобой сыскной деятельностью, — казенными фразами долбил подполковник. — И пальчик оказался твой. Однако этой бумаге я пока хода не дам, поскольку уголовное дело не открывали, ибо смерть Виктории Леоневской признана естественной.
Меня прошиб холодный пот. Блефует подполковник или действительно Катя забыла протереть ручку?
А подполковник продолжал:
— В общем, Гладышев, не в твоих интересах копаться дальше в этом деле. Если ты докажешь, что Леоневская умерла не своей смертью, я тебя посажу как ее убийцу. Прицепом за тобой пойдет и Екатерина Аверьянова. Она ведь тоже была с тобой в квартире Леоневской? А может быть, и главной обвиняемой, потому что на нее я еще повешу труп ее супруга.
Подполковник говорил без всякого выражения, будто оживший мертвец, и оттого его слова казались мне еще страшнее, чем могли бы быть.
— Ну, пока, Гладышев, желаю тебе успехов в поиске убийцы фотографа и его любовницы.
Подполковник тихонько открыл наружную дверь, вышел в подъезд и так же тихо прикрыл за собою дверь.
Я сидел громом пораженный. «Вот это подполковник полиции! Оборотень в погонах! Ловко расставил мне сети, в которые я и попался. Это что же получается? Если раскрою это преступление, меня посадят как убийцу Вики и, возможно, Арсения? Нет, до этого дня я в такие ситуации еще не попадал. Но зачем подполковнику это нужно? — размышлял я, пребывая в прострации. — Неужели он сам убийца и теперь прячет концы в воду? Да нет, глупость какая. Трудно представить, чтобы подполковник полиции ходил со шприцем в руках и убивал мешающих ему людей. Для подобных дел есть наемные убийцы. Не-ет, Стрельцов явно кого-то покрывает. Но кого, черт возьми! О, как бы мне хотелось знать ответ на этот вопрос! В общем, если Стрельцов ставил перед собою цель отвратить меня от этого дела, то он добился обратного. Я теперь ни за что не отступлюсь. И что-то мне подсказывает, это не последняя жертва, которую наметили преступники».
