Мэри Хиггинс Кларк - Плач в ночи
«Нет, — хотелось пронзительно выкрикнуть ей. — Нет. Кевин был так тщеславен. Он боялся физических изъянов. Сильно разложившийся! О боже».
— Миссис Крюгер, возможно, вам потребуются услуги адвоката.
— Зачем?
— Потому что начнется следствие по факту смерти Макпартленда, и будут заданы кое-какие сложные вопросы. Вам больше не нужно ничего говорить.
— Я сейчас отвечу на любые ваши вопросы.
— Хорошо. Спрошу еще раз. Приезжал ли в этот дом Кевин Макпартленд в тот вечер, в понедельник девятого марта?
— Нет, я говорила вам - нет.
— Миссис Крюгер, вам принадлежит длинный зимний пуховик темно-малинового цвета?
— Мне. Нет, то есть принадлежал. Я его отдала. А что?
— Вы помните, где купили его?
— Да, в «Мейси» в Нью-Йорке.
— Боюсь, миссис Крюгер, вам придется дать множество объяснений. На сиденье рядом с трупом было обнаружено женское пальто. Темно-малиновый пуховик с ярлыком универмага «Мейси». Нам потребуется, чтобы вы взглянули на него и сказали, не тот ли это пуховик, который вы, как утверждаете, отдали.
Глава 22
Следствие проводили неделей позже. Для Дженни эта неделя прошла словно в тумане боли.
В морге она пристально глядела на носилки. Лицо Кевина было обезображено, но узнаваемо: длинный прямой нос, высокий лоб, густые темно-рыжие волосы. В голове мелькали воспоминания об их свадьбе в церкви Святой Моники. «Я, Дженнифер, беру тебя, Кевин... Пока смерть не разлучит нас».
Никогда еще ее жизнь не была так переплетена с его жизнью, как сейчас. «О Кевин, зачем ты поехал сюда за мной?»
— Ну что, миссис Крюгер?
Шериф Гундерсон заставлял ее опознать тело. Горло у Дженни перехватило. Утром она не смогла даже проглотить чай.
— Да, — прошептала она. — Это мой муж.
За спиной раздался низкий, хриплый смех.
— Эрих, о, Эрих, я не то имела в виду...
Но он уже покинул комнату, и его шаги решительно стучали по выложенному плиткой полу. Когда Дженни вернулась в машину, Эрих уже сидел там с каменным лицом и, пока они возвращались домой, не сказал ей ни слова. Во время следствия на разный манер задавали одни и те же вопросы.
— Миссис Крюгер, нескольким людям Кевин Макпартленд сообщил, что вы пригласили его приехать в ваш дом в отсутствие мужа.
— Я этого не делала.
— Миссис Крюгер, какой у вас домашний номер телефона?
Дженни сообщила.
— Вы знаете телефон театра «Гатри»?
— Нет.
— Позвольте сообщить вам, или, возможно, освежить вашу память. 555-2824. Вам знаком этот номер?
— Нет.
— Миссис Крюгер, у меня в руках копия телефонного счета фермы Крюгеров за март. В этом счете фигурирует звонок в театр «Гатри», датированный девятыммарта. Вы по-прежнему отрицаете, что звонили?
— Да, отрицаю.
— Это ваше пальто, миссис Крюгер?
— Да, я его отдала.
— У вас есть ключ к особняку Крюгеров?
— Да, но я его потеряла.
«Пальто, — подумала Дженни. — Конечно же, ключ был в кармане пальто». Она сообщила об этом прокурору.
Тот поднял что-то в руке: ключ, на кольце которого были ее инициалы — Д.К. Тот самый ключ, что дал ей Эрих.
— Это ваш ключ?
— Похож на мой.
— Вы давали его кому-нибудь, миссис Крюгер? Пожалуйста, скажите правду.
— Нет, не давала.
— Этот ключ был обнаружен в руке Кевина Макпартленда.
— Это невозможно.
Вызванная в качестве свидетельницы, Мод безрадостно и твердо повторила ту же историю, что слышала Дженни:
— Он сказал, что бывшая жена хочет с ним повидаться, и я показала дорогу. В дате я точно уверена. Он пришел на следующий день после того, как убили собаку моего сына.
На месте свидетеля Клайд Тумис смущался и запинался, но был терпелив и честен:
— Я сказал жене, что у нее есть хорошее зимнее пальто, чтоб носить каждый день. Отругал ее за то, что приняла чужое пальто. Я сам повесил этот малиновый пуховик в шкаф в холле, рядом с кухней, в доме Крюгеров; повесил его в тот же день, как жена явилась в нем домой.
— Миссис Крюгер было известно об этом?
— Знать не знаю, как она могла проглядеть. Шкаф не шибко большой, да и повесил я его рядом с лыжной курткой, в какой она все время ходит.
«Я не заметила», — подумала Дженни, но и сама знала, что, может, просто не обратила внимания.
Эрих тоже давал показания. Вопросы, которые ему задавали, были краткими и почтительными.
— Мистер Крюгер, вы были дома вечером в понедельник, девятого марта?
— Вы сообщали о своих планах провести тот вечер в хижине, занимаясь живописью?
— Вам было известно, что ваша жена поддерживает связь с бывшим мужем?
Эрих словно говорил о незнакомом человеке. Его ответы были отстраненными и беспристрастными, он взвешивал каждое слово.
Сидя в первом ряду, Дженни наблюдала за ним. Он ни разу не встретился с ней взглядом. Эрих, который терпеть не мог даже говорить по телефону; Эрих, который был одним из самых скрытных людей, каких она знала; который отдалился от нее потому, что расстроился из-за звонка Кевина и ее встречи с ним.
Следствие было окончено. В завершение коронер сообщил, что большой синяк на правом виске покойного мог появиться в результате удара во время аварии, либо его могли ударить до этого.
Официальное решение гласило: смерть от утопления.
Но, покидая здание суда, Дженни знала, какой вердикт вынесло общество. В лучшем случае она была женщиной, которая тайно встречалась с бывшим мужем.
В худшем случае она убила его.
В течение трех недель после следствия совместные ужины с Эрихом проходили по одному и тому же шаблону. Он ни разу не заговорил с Дженни напрямую, только с девочками. Обычно он говорил нечто вроде: «Динь-Динь, попроси мамочку передать рулеты». При этом тон его неизменно был теплым и нежным. Уловить напряжение между ними могли бы только чуткие уши.
Уложив девочек в постель и спускаясь вниз, Дженни никогда не знала, застанет ли мужа. Она размышляла о том, куда он уходит. В хижину? К друзьям? Спросить она не осмеливалась. Если он и оставался ночевать в доме, то устраивался в задней спальне, которой так много лет пользовался его отец.
Дженни было не с кем поговорить. Что-то ей подсказывало, что Эрих справится с этим. Бывали моменты, когда она ловила на себе его взгляд, полный такой нежности, что ей приходилось сдерживаться, чтобы не обнять его, умоляя поверить ей.
Она тихо горевала о жизни Кевина, растраченной понапрасну. Сколь многого он мог бы добиться, ведь был так талантлив. Если бы только он держал себя в руках, не путался с женщинами и меньше пил...
Но как ее пальто оказалось в машине?
Однажды вечером, спустившись на первый этаж, Дженни обнаружила Эриха, который потягивал кофе за кухонным столом.
— Дженни, — промолвил Эрих, — нам нужно поговорить.
Она села, пытаясь разобраться, что испытывает - облегчение или беспокойство. Уложив дочерей, она приняла душ и надела ночную сорочку и халат, который подарила Нана. Дженни заметила, как пристально Эрих рассматривает ее.
— Этот оттенок красного идеально подходит к твоим волосам. Темное облако на алом. Символично, не так ли? Как темные секреты «жены, одетой в багряницу»[13]. Ты поэтому его надела?
Значит, такой будет у них «разговор».
— Я надела его потому, что мне холодно, — ответила Дженни.
— Тебе очень идет. Может, ждешь кого-то?
«Странно, — подумала она. — Даже сейчас мне его все-таки жаль». Вдруг она задалась вопросом: что было хуже для него - смерть Каролины или тот факт, что мать собиралась бросить его?
— Никого я не жду, Эрих. Если не веришь, почему бы тебе не оставаться со мной каждую ночь, чтобы самому убедиться в этом?
Она знала, что ей следовало бы злиться, рвать и метать, но, кроме жалости к Эриху, никаких эмоций в ней не осталось. Он казался таким встревоженным и уязвимым. Когда он расстраивался, то всегда выглядел моложе, почти по-мальчишески.
— Эрих, мне так жаль, что все это произошло. Я понимаю, что люди сплетничают, и понимаю, как это огорчает тебя. Тому, что случилось, у меня нет логических объяснений.
— А пальто?
— Я не знаю, как оно оказалось в той машине.
— И ты ждешь, что я этому поверю?
— Я бы тебе поверила.
— Дженни, я хочу поверить тебе, но не могу. Но вот чему я верю. Если ты согласилась позволить Макпартленду приехать сюда, может, ты действительно хотела предупредить его, чтобы он держался от нас подальше. Это я могу принять. Но с ложью я жить не могу. Признайся, что пригласила его, и забудем обо всем. Я понимаю, как это случилось. Ты не хотела приводить его в дом, так что заставила его доехать до тупика на берегу. Ты его предупредила, а в руке у тебя был ключ. Может, он приставал к тебе. Ты боролась? Ты выскользнула из пальто и выбралась из машины. Может, когда он включил заднюю передачу, то поехал вперед. Дженни, это можно понять. Но скажи об этом. Только не надо глядеть на меня такими большими невинными глазами. Не надо быть такой исхудавшей и бледной, точно раненая жертва. Признайся, что ты лгунья, и обещаю - я ни слова больше об этом не скажу. Мы так сильно любим друг друга. Вся эта любовь - она еще здесь.
