Анна Князева - Пленники старой Москвы
– Держите меня в курсе, – сказал он и быстро исчез в арке.
Глава 28
За счет государства
Катерина поднялась в квартиру и недолго поговорила с прорабом. В комнатах стояли добротные окна, в остальном все оставалось по-прежнему. Взглянув на часы, она вышла из дома и медленно побрела к месту встречи с Картавиным.
Вскоре он позвонил и перенес встречу на вечер, предупредив, что будет не один и подъедет к гостинице.
Предположив, что с ним приедет Жорес, Катерина решила не медлить, поймала такси и поехала в гостиницу. Там, у главного входа, неожиданно встретила Германа, и они вместе поднялись на этаж и вошли в номер.
– Что это? – Герман заглянул в пакет, брошенный Катериной на банкетку в прихожей.
– Не трогай!
– Что такое? – он снисходительно улыбнулся. – Ботиночки – дерьмецо. Что-то я не видел таких на Картавине.
– При чем здесь Борис?
– Вы же теперь друзья?
– Тебя это очень волнует?
– Волнует. Пока я – твой муж.
– Тогда расскажи, что у тебя со Стерниковой?
– Ничего.
– А по-моему, у вас служебный роман.
– Бездоказательно. – Герман развязал галстук и выдернул его из-под воротника сорочки. – У меня есть доказательства, а у тебя их нет. Кто из нас прав?
– Тот, кто лучше соврет.
Улыбнувшись, он обнял жену.
– Чувство юмора в тебе еще есть.
– Жизнь веселая, – с вызовом заявила она.
– Жизнь, Катерина, это то, что мы создаем своими руками. Не бери на себя больше, чем сможешь нести. Истина простая. Только дурак не поймет.
– Вот видишь. Истин не понимаю, но чувство юмора есть. Значит – веселая дура. Не так плохо. По крайней мере, с ума уже не сойду.
– Шутишь?.. Ну, шути… Шути… – Герман ушел в спальню. Оттуда раздался его голос: – На следующей неделе я уезжаю в командировку.
– Куда на этот раз? В «Арарат Парк Хаятт»? Или опять в «Ритц»? – с вызовом спросила Катерина.
Герман сделал вид, что не услышал вопроса, и спокойно продолжил:
– В Дубай на несколько дней.
– Радостно…
– График напряженный. Каждый день – по две деловые встречи.
– Что ж… Счастливого пути, дорогой.
Герман вышел из спальни, переодетый в свежий костюм.
– Рано. Уезжаю только через неделю.
Катерина спросила:
– А сейчас куда?
Он поцеловал ее в голову.
– Встреча с партнерами. Вернусь поздно. – Герман заглянул ей в глаза и сказал несколько мягче: – Обещаю: на днях свожу тебя в потрясающий ресторан.
– Надеюсь, без Сапеги и Балашова?
– Я тоже надеюсь. – Он забрал со стола портмоне и вышел из номера.
Как и предполагалось, время до вечера тянулось невыносимо долго. Катерина легла спать, но ей не спалось. Включила телевизор и сразу его выключила. Все ее раздражало, все было не по душе. И когда наконец приблизилось время встречи, Катерина надела легкое платье, босоножки, взяла пакет с ботинками участкового и вышла на улицу. Там минут через десять ее настиг звонок от Картавина.
– Мы уже здесь.
Она ответила:
– Я тоже.
– Вижу тебя. Просто перейди на другую сторону улицы.
Катерина перебежала дорогу, нашла машину Бориса и села в нее.
– Что за конспирация?
На переднем сиденье рядом с Борисом сидел Жорес. Он обернулся:
– Обычная осторожность. Здравствуйте, Катерина. Хочу вас порадовать.
– Чем?
– Я кое-что разузнал про семью Глейзер.
– Да-да… – Катерина придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни одного слова.
– В ноябре пятьдесят второго им определили квартиру, куда они должны были въехать.
– И они въехали?
– Нет.
– Почему?
– То, что я расскажу, может вам не понравиться.
– Рассказывайте, – попросила она.
– В феврале пятьдесят третьего сотрудник камеры хранения багажа на Курском вокзале почувствовал неприятный запах, который исходил от двух больших чемоданов. Он доложил дежурному, тот вызвал милицию. Чемоданы вскрыли. И в том и в другом лежало по одному женскому трупу. Трупы были в плохом состоянии. К счастью, в одном из чемоданов лежали паспорта. Женщина постарше оказалась Фаиной Евгеньевной Глейзер. Молоденькая – ее дочерью, Лилей Наумовной Глейзер. Родственников у них не было. Обеих похоронили за счет государства.
– Но кто их убил? – спросила Катерина.
– Убийц не нашли. Списали на банду «Черная кошка».
– Но кто-то же сдал чемоданы в камеру хранения?
– Их сдали по фальшивому паспорту. Чемоданы простояли несколько дней, служащий не запомнил того человека.
– Как их убили?
– Точно не знаю. Говорю вам: трупы были в плохом состоянии.
– Боже мой! – Помолчав, Катерина спросила: – Их из-за квартиры убили?
– В те времена из-за квартир не убивали. Все квартиры были в государственной собственности.
– Глупость сказала…
В разговор вмешался Картавин:
– Убить могли из-за чего угодно. Может быть, девчонка связалась не с тем человеком. Или из-за денег.
– Насчет не того человека… – Катерина словно о чем-то вспомнила.
– Что?
– Ты сказал, что девчонка могла связаться не с тем человеком. Вчера я говорила с подругой Лили Глейзер артисткой Викторией Флеровой…
– Той самой? – поинтересовался Жорес. – Когда-то она была красавицей.
– Флерова рассказала, что Лиля встречалась с Лаврентием Берией.
– Вот те раз! – пораженно воскликнул Борис и еще раз повторил: – Вот те раз!
– Откуда ей это известно? – Жорес пристально посмотрел в лицо Катерине.
– Однажды их вместе с Лилей привезли на его дачу. Потом Флерова уехала, а Лиля осталась.
Жорес опустил глаза.
– Признаться, это мне было известно. Я умышленно не хотел касаться их отношений. Согласитесь, трудно представить, что Берия снизошел до тривиального убийства любовницы и ее матери. В лучшем случае он бы закатал их в лагеря, в худшем – расстрелял на Лубянке.
– Но для чего в чемоданы положили их паспорта? – Картавин вопросительно смотрел на Жореса.
– Определенно затем, чтобы их опознали.
– Зачем это было нужно убийцам?
– Да кто ж его знает! – Жорес открыл дверцу. – Мне пора. – Он вылез из машины, помахал им рукой и зашагал по тротуару. Скоро свернул за угол.
Борис пересел на заднее сиденье к Катерине.
– Не принимай близко к сердцу. Это чужие люди, и все случилось слишком давно.
Она опустила глаза.
– Иногда мне кажется, что эта квартира – настоящий вертеп. Знаешь, как на кухне воет труба? Человеческим голосом… Кажется, если бы стены могли кричать, они бы кричали. Помнишь, как в детстве: «в одном черном-пречерном городе стоял черный-пречерный дом. В черном-пречерном доме была черная-пречерная квартира».
– Отдай мое сердце?
– Да, – она улыбнулась. – Так мы кричали в самом страшном месте рассказа.
– Отдай мое сердце… – повторил Картавин.
Катерина вскинула глаза, но он не отвел взгляда.
– Нам нужно поговорить, – сказала она.
– Говори.
– Знаешь, что на самом деле было написано на том бумажном клочке?
– Что-то про бабочку?
– Название яда батрахотоксин. Просто конец слова сгорел.
– И что за яд?
– Батрахотоксин – кардиотоксичен.
– Что это значит?
– Проникая в организм, он вызывает сначала сильную аритмию, затем остановку сердца.
– Ты думаешь, рабочих отравили?
Катерина раскрыла пакет и показала ботинки:
– Ими участковый Рябинин раздавил склянку в комнате рядом с трупами. Не исключаю, что в ней был тот самый яд. В подошве застряло стекло. Нужно найти лабораторию, где это исследуют.
– Можно попробовать.
– Предупреди, что яд очень токсичен. И не вздумай прикасаться к ботинкам.
Борис забрал пакет и вернулся на место водителя.
– Хотел тебе сказать одну вешь…
– Какую? – спросила она.
– Я рад, что иногда вижу тебя.
– Я тоже. – Перед тем как покинуть машину, она сказала: – Передай Марине привет.
– Передам, – послушно отозвался Картавин.
Глава 29
Заказ на цветы
Катерина еще спала, когда раздался стук в дверь. Испуганно подхватившись, она посмотрела на вторую половину кровати. Германа не было. Катерина перевела взгляд на окно, там было светло.
«Значит, не ночевал».
В дверь снова постучали, на этот раз громче и настойчивее.
– Иду! – Катерина нащупала ногами шлепанцы и быстро прошла к двери. Распахнув ее, недоуменно застыла. На пороге стояла Сапега.
– Ну и что? – спросила она и, обойдя Катерину, артистично раскинула руки: – Не ждали?!
– Проходи, – сказала Катерина, как будто Люсьена еще не прошла. – Сколько сейчас времени?
– Девять.
Катерина прошла в ванную.
– Что же тебе не спится… – досадливо прошептала она.
Из гостиной раздался голос Сапеги:
– А где Герман Андреевич?
Катерина в этот момент чистила зубы. Подняв глаза, она взглянула на свое отражение и скроила глупую рожицу. Потом приветливым голосом крикнула:
