Лариса Соболева - Дневник чужой жены
– Твои бабки…
– Потом, потом. Мне многое надо рассказать тебе, но позже.
Поцелуй опьянил. «Может, остаться?» – подумала Нина. Нет, сначала она все закончит, вернее, даже не закончит, а заберет последние страницы дневника. Нина должна прочесть дневник до конца, возможно, получит намек, кто это сделал. Важнее этого сегодня нет ничего, на дневник она возлагала большие надежды. Глеб не убежит, теперь он будет с ней, скоро и подполье закончится. Нина выпорхнула в коридор, куда торопливо сходились старушки. Машка Цеткин не удержалась:
– Допрыгалась? Я ведь предупреждала: бизнесы ваши до добра не доведут.
– Ниночка, – лепетала Любочка Алексеевна, – тебя отпустили, детка?
Матильда на этот раз молчала, очевидно, язык проглотила. Но и ее Нина была рада видеть, сегодня она всем рада и абсолютно всех любит. Нина сказала, что скоро вернется, тогда и поговорят.
– Куда тебя опять несет! – ворчала Машка Цеткин, следуя за Ниной по коридору. – Не насиделась? Нинка…
Длинный монолог правильной Машки Цеткин сопровождал Нину до тех пор, пока она не выбежала из подъезда. С Долли поймали такси, приехали в кафе. Во дворе Нина раскинула в стороны руки и пропела:
– Мой ресторанчик! И «копеечка» на месте. Ой, как хорошо! Долли! – вдруг вспомнила. – Садись в «копейку», едем к переводчице. Мне нужен конец тетради.
– Ненормальная, – буркнула Долька, залезая с кряхтением в машину. – Я, между прочим, голодная как волк – мы с утра тебя освобождали. Хоть бы на ремонт взглянула.
Нина ее практически не слушала, она крутила руль и насвистывала, глядя на симпатичных прохожих. Наверное, стоит попасть в тюрьму, чтобы понять, как прекрасно жить на свете. Так выглядит настоящее счастье – когда все кругом до безумия нравится. Долли проворчала:
– Не свисти, денег не будет.
Переводчица вернула тетрадь и листы с окончанием, получила деньги.
– Куда сейчас? – поинтересовалась Долли.
– В ресторанчик. Хочу все прочесть и подумать в спокойной обстановке. Кстати, ты же голодная? Вот! Поедим. Я тоже ужасно хочу есть. Сегодня предамся пороку: выпью коньяку, съем чего-нибудь вкусного, выкурю с тобой сигаретку. А дома вымоюсь! О, как я мечтаю о душе и чистой постели!
Свечерело, когда приехали в кафе. Долька поспешила на кухню за деликатесами, ведь праздник отмечают на широкую ногу, а нынче праздник и есть. Нина не оценила ремонт в кабинете, а положила листы с переводом перед собой на стол, потянулась и тряхнула головой. Не спешила приступить к чтению, собиралась с мыслями. Сейчас следует унять разгоряченную кровь и попытаться вникнуть в записи. Нет ничего лучше холодной головы в таких делах… Раздался звонок. Нина сняла трубку:
– Директор кафе «У Нины» слушает.
Молчание. Гудки. Нина вернула трубку на аппарат, взяла первый лист. Но взяла уже без предубеждения к бывшей сопернице, без ненависти. Валентину стоило пожалеть. Нина откинулась на спинку стула и… Звонок. Машинально сняла трубку:
– Директор кафе…
– Не верь Глебу.
Это был мужской голос.
– Кто вы? – обомлела Нина.
– Не верь Глебу.
За сим последовали гудки. Вот так кончается счастье…
Глава 18
Долли отодвинула листы с переводом, поставила поднос на стол.
– Ой, Нинка, как мы все тут перетрухнули, – рассказывала она. – Ты уж извини, но это я обратилась к Корейцу. А что было делать? Мишка запретил к нему обращаться, я не послушалась. И правильно сделала, ты теперь на свободе… Чего ты как жабу проглотила? Что-нибудь стряслось? Ты слушаешь меня?
– Слушаю, – машинально ответила Нина, глядя в одну точку.
– Нин, мы тут дневник заново перечитали, Мишка настоял.
– Откуда он знает про дневник? – вяло поинтересовалась Нина, не выходя из задумчивости.
– Так при нем же делали обыск в кабинете и нашли. Ой, я следователю сказала, что это мой роман. – И Долли громко рассмеялась. – Представляешь, что он теперь думает обо мне? Ну, ладно, пусть думает. Так вот, о Мишке. Мы поехали к переводчице, она отпечатала нам еще раз. Мишка такой умный, все доставал меня, мол, что говорила ты…
«Не верь Глебу», – повторяла про себя Нина. Что это значит? Кто звонил? Почему он так сказал? «Не верь Глебу» – страшнее этих слов нет. «Не верь Глебу»! А она верила. Чему верила? Тому, что не он убил Валентину. Выходит, звонивший предупредил ее: убил Глеб!!! Нет, нет, нет! Это невозможно…
– Значит, тогда ты не сюжет рассказала, а правду? – спросила Долли, протягивая полную рюмку коньяку Нине.
– Что? – очнулась та.
– Твой рассказ тогда, когда я читала тебе свой роман, это по-настоящему было? Это ты ходила в тот дом, где… два трупа?
– Откуда ты знаешь?
– Фу ты! Да я только что тебе говорила. Мишка догадался.
– Не стоило парня втягивать.
– Не права ты, Нина… Он к тебе неравнодушен, хороший парень, а ты хвостом крутишь. Лично я наложила на себя обет безбрачия, но этот крест не для всех. Мишка тебе в самый раз – мое глубокое убеждение. Ну, давай выпьем, а то ты торопишься…
– Я не тороплюсь, – проговорила Нина, беря рюмку. – Уже не тороплюсь.
Выпили. Долли поглощала закуски, а Нина к еде не притронулась. Коротенькая фраза неизвестного доброжелателя, и все, мгновенно пришло отрезвление. Кто же звонил? Может, тот самый Р.? Да, только этот человек точно знает убийцу, поэтому он предупредил Нину: «Не верь Глебу».
– Нин, ты же есть хотела. Сигаретку дать?
– Дать, – сказала Нина. Она закурила и потянулась к листам. Это последние страницы, возможно, и Нина сейчас получит подтверждение…
Я нашла повод к разводу – никакого повода. А что, так не может быть, во всем нужна логика? Плевала я на логику. Да, повода не будет. Барахло делить не стану, оно мне до фонаря, надеюсь, Глебу такой вариант понравится. Я стала вести себя вызывающе. В ресторане Глеб танцевал с одной апельсиновой коркой – у нее тело, как апельсиновая корка – бррр! Танцевали они скромно. Но я взяла и запустила в него салатом. Вот и повод. После этого он должен со мной развестись, я же оскорбила его при всех. Логика есть? Но и у Глеба нет логики. Он принародно надавал мне пощечин, грубо схватил за локоть и потащил в машину. Дома мы дрались. Что же мне, сносить побои? Я вполне могу дать сдачи, все же бывшая спортсменка. Себе он разрешает ревновать без повода, а мне нет. Когда я с его приятелями изменяла ему направо и налево, он не замечал. Или не хотел замечать? Стоило мне немного пококетничать с мужчиной, Глеб устраивал сцены ревности. Так где логика? Кончилось постелью. Он настоял, фактически взял меня силой. Опять: где логика? Получил в морду салатом, подрался со мной и поволок в постель. Нет, его на развод я не выведу, развод в их семейке – постыдная процедура. Самой придется рубить концы. Ну, так тому и быть. Только не сейчас. Мы с Р. запланировали два последних разбоя. Первый на очереди К. С него сдеру тысяч пятьдесят, не меньше. У меня дух захватывает от предстоящей акции. Второй Л. Этот вполне может кинуть пятнадцать штук и кинет, никуда не денется. После мы с Р. рванем в Европу, промотаем бабки, а потом, или попутно, будем трясти богатеньких идиотов. Я пришла к выводу, что такая работа мне по душе. Буду ею заниматься, пока не надоест…
– Нинка, еще пить будешь? – спросила Долли.
– Угу, – промычала в ответ Нина.
Долли налила коньяку, сунула рюмку Нине в руку, та ее опорожнила, снова не закусывая. Долли осуждающе покачала головой, выпила, затем произнесла:
– Ты бы хоть ввела меня в курс дела, авось придумаем вместе, как тебе избежать неприятностей. Уголовное дело! Ужас! Я лично во все их дела не верю…
И Нина уже не верит. Не верит Глебу. Она протянула прочитанные листы подруге, мол, читай и не мешай мне. Та вытерла руки о салфетку, взяла. Нина отдавала ей прочитанные листы по очереди…
Глеба не было дома. К. приехал по моему приглашению. Он всегда строг, хмур, резок. Нервный. Наверное, получает от своей гадюки только шипение. Я намеренно поставила кассету с эротическим фильмом, зажгла свечи, в общем, создала интимную атмосферу. Разумеется, наряд надела соответствующий. Так под стоны и телодвижения на экране я налила бренди, мы выпили. Он поинтересовался, почему я просила его срочно приехать, а сам так и косился то на экран, то на меня. Я попросила дать мне денег в долг, мол, муж не дает, а мне хочется купить браслетик. Он сказал, что у меня этих браслетиков целый мешок. Ему до всего есть дело! «Хочу еще», – ответила я невинно. Мы сидели близко на диване в гостиной. Я стала канючить, прижималась к нему всем телом. Надо же, он сопротивлялся, обычно все сдаются быстро. Он отстранял меня, просил перестать, но с каждой минутой воля его слабела. Я видела, с какой частотой бьется жила на его шее, он возбуждался все больше. Наконец, сказал, что даст мне денег. Я кинулась его обнимать и целовать в знак благодарности, «нечаянно» попала в губы, задержала поцелуй. Цель была достигнута, он просто с ума сошел. Но захотел прямо на диване в гостиной. Очень нужен он мне в гостиной! Я принялась отбиваться, но не сильно. Потом «сдалась», но сказала, что могу только в спальне. Он уже дошел до той стадии, когда согласен был хоть на крышу залезть. В спальне немного смутился, ему там стало не по себе. Есть моменты, когда человек не способен управлять собой, не способен противостоять самому себе, а я постаралась довести его до кондиции. Все получилось, только быстро закончилось. После забега на короткую дистанцию К. еще больше смутился, к тому же его стала мучить совесть. Не знала, что она у него есть. Я дала ему отдохнуть и принялась снова соблазнять его. Мне нужно было, чтобы Р. снял как можно больше, потому что на эту крысу я поставила слишком много. Второй раз он покончил с совестью быстро, забег получился более длинным. Дальше я вскрикнула: «Сейчас Глеб приедет!» Ух, с какой скоростью он оделся и очутился внизу. Я только халат успела набросить, а он уже махал мне у выхода. Я помчалась в спальню, ведь Р. тоже пора было смываться. Теперь мне не хотелось, чтобы Глеб застукал кого-нибудь. Глеб – это пройденный этап…
