Владимир Колычев - Русалка в золотой чешуе

– Что сделал?

– Да то, что не высовывался.

– Откуда?

– Из больницы. У меня рубец на башке, глянь.

Матвей посмотрел на Дану, она все поняла, склонилась над Аликом.

– На затылке. Только осторожно, – пробормотал парень, когда Дана перебирала пальцами его засаленные волосы.

Она что-то нащупала. Место удара было выстрижено, но рана все равно терялась в шевелюре, и Дане пришлось постараться, чтобы ее найти. Рубец небольшой, совсем свежий.

– На днях выписали, – сказал Алик. – А куда мне идти? Ключи от этой квартиры у меня были. Я слышал, Павла Константиновича похоронили, да?

– Похоронили, – подтвердила Дана.

– От кого ты слышал? – спросил Матвей.

– Слушай, может, отпустишь?

– От кого ты слышал?

– Слушай, ты сам кто такой?

– От кого ты слышал, что Дану лишили наследства?

– Вот достал!.. В газетах писали!

– Нет, про наследство в них не упоминалось. – Матвей покачал головой.

Может, Истомин общался ним, сказал ему про смерть Власова и про наследство, которое прошло мимо Даны. Самойлов уже знал, как работает этот тип. Если он Котофею смог заморочить голову, то и с Аликом договорился.

Или этот сукин сын с самого начала работал на него? Ему не должны были проламывать голову, когда похищали, случайно вышло?

– Откуда у тебя ключи от квартиры? – спросил Матвей и посмотрел на связку, которая лежала неподалеку.

Там четыре ключа. Электронный от подъезда, один от холла, два от квартиры.

– У него были, – сказала Дана. – Я ему дала.

– А костюмчик откуда?

– В больнице кто-то оставил, мне отдали. Наряд поганый, сам видишь.

– А твоя одежда где?

– Сняли.

– Кто?

– Да гопники какие-то. Костюм у меня классный был, Дана подтвердит.

– Не самый лучший, – без всякой заносчивости сказала она.

– Да, но сняли. Вместе со штанами. И туфли тоже.

– Когда сняли? Как?

– Пока в отключке лежал, сняли. Дана от меня сбежала. Я за ней, схватил, потянул за собой, а тут бум!.. Очнулся, ни костюма, ни денег. Люди какие-то стоят, «Скорая» подъезжает, маячки крутятся. Это я недавно вспомнил. А до того провал в памяти был.

– И у Даны провал. Она тоже ничего не помнит.

– Ты бы отпустил меня.

Матвей обыскал Алика, нашел у него в кармане бумажник, пачку сигарет, зажигалку. Ни оружия, ни таблеток, ни порошков, которыми можно было бы отравить Дану.

Все-таки Матвей рисковал, отпуская парня. Алик – боец тренированный, и смотреть за ним нужно в оба.

Но и под захватом его держать долго нельзя. Надо, чтобы он расслабился, разомлел в теплой домашней обстановке. Тогда, глядишь, и сболтнет что-нибудь мимо кассы.

– Голодный? – спросил он, глядя, как Алик поднимается.

– Если честно, да.

– Дана приготовит. – Матвей выразительно глянул на девушку.

Не тот случай, чтобы возражать.

– Да, конечно.

Матвей провел гостя на кухню, сам сел рядом.

– Если хочешь, можешь мое взять. Я еще даже не начинал.

– Если Дана еще приготовит… – Алик с жадностью смотрел на остывающую яичницу.

– Приготовит. Она в этом плане умница. Давай налетай. – Матвей пододвинул ему свою тарелку. – Ты же здесь свой. Даже ключи у тебя есть.

– Остались.

– Как же так, костюм сняли, а ключи остались?

– И бумажник при мне, – с набитым ртом сказала Алик. – Деньги вытряхнули, а его сбросили. Он возле меня валялся. Ключи от квартиры не взяли. От машины забрали, а эти оставили. Даже не знаю, что с тачкой стало.

– Думаешь, угнали?

– Может быть.

– Переживаешь?

– Понятное дело.

– За машину или за Дану?

– За Дану, конечно!

– Она здесь, а ты даже не удивился, знал, что нашлась, – наседал Матвей.

– Ну да, знал. – Алик заметно растерялся.

– Откуда?

– В газете фотографию видел. Она у могилы Павла Константиновича стояла.

Матвей едва сдержал ехидную насмешку. Тесно стало Алику, заюлил он, завертелся как уж на сковородке. Надо бы огоньку добавить.

– В какой газете? Не было ничего в них.

– В интернет-газете. Кто-то фотографии с похорон выложил.

– Никто ничего не выкладывал, – сказала Дана, не отрывая взгляд от сковородки, в которой уже шкворчала еда. – Не было такого в Интернете.

– Понимаешь, в чем дело, браток, Дану наследства лишили, – проговорил Матвей. – Дело там нечистое, поэтому никто ничего не афиширует. Ты вот слышал, что дочь Власова осталась без наследства?

– Нет, не слышал, пока ты не сказал. – Алик смотрел на него напряженно, подозрительно, а сам прокручивал в голове все, что услышал.

– Тебя это не удивило. А почему? Потому что ты все знал. Истомин тебе сказал. Да и в больнице ты не был. Мы все обзванивали, тебя искали.

В глазах у Алика что-то дрогнуло.

Матвей врал. Он не обзванивал больницы и не говорил с Истоминым на эту тему. Алик не знал, что его берут на пушку, но мог догадываться, поэтому завис в раздумье.

– Ты ешь. – Матвей взглядом показал на тарелку.

– Да, конечно. – Алик закивал, цепляя вилкой кусок яичницы. – А насчет больницы ты зря.

Он облизнул вилку, но, вместо того чтобы вернуться к трапезе, в стремительном рывке направил ее в глаз Матвею. Тот готовился к примерно такому выпаду, но, увы, от удара уйти не успел. Он лишь чуть-чуть отвел голову в сторону, и острие вилки чиркнуло по шишке, набухающей на виске.

От боли у него на мгновение померкло в глазах, но все-таки Матвей смог поймать ударную руку и взять ее на захват. Но и Алик успел занять выгодную для себя позицию, смог вырваться из захвата, потом ударил коленом.

Матвей закрылся от удара, но Алик с силой давил на него, не позволял подняться и опрокинул на спину. Самойлов лежал на полу вместе со стулом, который не позволял ему опереться на ноги. Повернуться на левый бок и подняться он не мог, потому что с этой стороны напирал Алик. Оставался только один путь – через поворот влево, но противник предугадал этот маневр. Одной рукой он успешно блокировал движение, в другой держал вилку, нацеленную Матвею в глаз.

Алик оказался серьезным и опытным противником. Он находился в выгодном положении. Да и вилка в руке – серьезное оружие. Матвей пытался сдерживать его, но вилка продолжала опасное сближение. Сначала Алик выколет ему глаз, затем возьмет на удушающий прием.

Тускло поблескивающие стальные зубцы уже коснулись ресниц Самойлова, когда в дело включилась Дана. Сковорода застыла в точке, на которую девчонка смогла вознести ее, потом с размаху с глухим протяжным звоном опустилась Алику на голову. Тут же последовал второй удар. За ним третий. Дана била, пока Алик не завалился на бок.

Матвей вывернулся и уложил его на спину.

– Он живой? – Дана стояла, в смятении глядя на Алика.

Сковорода готова была выскользнуть из опущенной руки. Масло капало с нее на пол.

Алик лежал без движения.

– А если я его убила?

Матвей приложил пальцы к шее парня. Пульс не прощупывался.

– Нашатырь неси!

Дана быстро принесла склянку с нашатырем и ватку.

Матвей смочил ватку, поднес ее к носу Алика, но тот не реагировал.

– Черт!

Он умел делать искусственное дыхание, но, как ни старался, сердце парня так и не заработало.

– Я «Скорую» вызову! – Дана бросилась к телефону.

– Поздно!

Девчонка остановилась, застыла, беспомощно раскинула руки.

– Как поздно?

– Все, нет больше Алика.

– И что теперь делать?

Матвей покачал головой. Он и сам искал ответ на этот вопрос.

Глава 16

В схватке за жизнь не бывает правил. Если не хочешь умереть или лечь под насильника, бей всем, что попадется под руку. Кирпич с земли подними, если надо, ткни в глаз карандашом. Даже каблук может стать оружием. Так учил Алик. Про сковородку он ничего не говорил, но, возможно, подразумевал. Знал бы, что эта наука обернется против него самого!

– Что делать? – повторила девушка, в ужасе глядя на покойника.

А может, Алик все-таки жив? Дана изо всей силы три раза ударила его по голове. Если она проломила ему череп, то должна быть кровь. Ее нет, значит, Алик жив.

– Да он же притворяется! – Она просветленно улыбнулась. – Алик, ты ведь живой!

Матвей даже не шелохнулся, с мрачным видом глядел на нее. Хоть бы моргнул для приличия.

– Я серьезно! – Дана готова была поднять его на смех.

Строит тут из себя крутого, а сам ни черта не понимает. Алик притворяется! Сейчас он оживет и ударит Матвея в спину. Но в этот раз Дана за сковородку не схватится. Сам пусть выкручивается.

– Руки развяжи ему, придурок! – Дана расхохоталась.

Смех становился все громче, и вдруг Матвей ударил ее. Пальцы скользнули по щеке легонько, слабо, но тряхнуло Дану изнутри сильно. Хохот заглох в глубине утробы. Сознание, сдвинутое в область искусственного света, вернулось в темноту, вызванную шоком. Она посмотрела на Алика страшными глазами. Он мертв, Дана убила его. Какой тут может быть смех?!

– Он что, никогда не оживет?

– Он пришел, чтобы тебя убить. – Матвей смотрел на нее спокойно, но слова чеканил жестко.