Екатерина Островская - Встреча, которой не было
Название немного покоробило, но, в конце концов, автор вправе придумывать имя своим творениям сам: как Джессика решила, так пусть и будет.
Настя пробежалась глазами по тексту.
– Пятьдесят тысяч… – прозвучал голос за ее спиной.
Прозвучал так неожиданно, что она вздрогнула.
Селезнев наклонился и поцеловал ее.
– Прости, если напугал. Мне показалось, что ты слышала, как я вошел. Увидел, что ты изучаешь контракт, и хотел узнать, в самом ли деле писатели в Штатах получают так много.
– Аманда, то есть Джессика Стоун, очень популярна, а пятьдесят тысяч, которыми она со мной делится – это только часть ее гонорара.
Настя обернулась и заглянула Селезневу в лицо. Глаза его были спокойны – спокойны настолько, что можно было подумать, что он от нее что-то скрывает.
– Зато наши настоящие писатели, вернувшись домой после пахоты или разгрузки вагонов, ночами на маленьких кухнях создают шедевры, которые не нужны издателям…
– У тебя ничего не случилось? – спросила Настя.
Игорь Егорович слишком быстро мотнул головой, и это тоже не давало возможности поверить в его искренность.
– Нет.
– Я видела в твоем компьютере текст. Ты пишешь роман?
– Нет, просто сон приснился – такой яркий, что мне захотелось подумать о том, что приснилось. Поэтому сразу поднялся и записал, чтобы утром не забыть.
– Я не слышала, как ты вставал, – призналась Настя.
– Потому что ты спала, как…
Селезнев не договорил, потому что сравнение могло навести на не такие уж далекие воспоминания. Но он подхватил Настю, на его руках она взлетела из кресла, потом плыла, задыхаясь от поцелуя, прочь от рабочего стола, от кабинета, от дел, контрактов, романов, чужих снов. Она услышала звук уходящих прочь осторожных шагов: кто-то спешил исчезнуть из коридора, чтобы не мешать им и не спугнуть чужое счастье…
Через какое-то время, когда Настя лежала, утомленная ласками, и не хотела уже ничего, только бы вокруг все было спокойно и мирно и не было тревог и страхов, и никому ничего не угрожало, именно в этот момент Селезнев вдруг произнес:
– Сегодня был в городе по делам Максима.
– Я в курсе, что с него требуют крупную сумму за Яну, а еще у него крупный карточный долг…
– Долга уже никакого нет: катала… прости, шулер, увидев меня, согласился получить только то, что обозначено в расписке Божко, – но для него и это очень много. А что касается выкупа, то полиция этим занимается. Я же побеседовал с теми, кто пришел с шулером в качестве группы поддержки, и они сказали, что к похищению Яны не имеют никакого отношения, хотя слышали об этом прискорбном факте. Я пообещал им денег за любую информацию, которая может помочь, и они пообещали. Сказали еще, что это наверняка провернули не местные и скорее всего какие-то отморозки, но не блатные, потому что Божко – не олигарх какой-нибудь, чтобы вот так запросто выкатить лимон. Тем более, по их мнению, ни одна баба в мире столько не стоит – будь она хоть Скарлетт Йоханссон или Шарлиз Терон…
– Образованные какие отморозки! – рассмеялась Анастасия и тут же поняла, что ничего смешного в этом нет. – Прости.
– Просто им не повезло в жизни: не знают, что есть вещи более ценные, чем деньги… Плохо другое, что, когда мы беседовали с теми, кто занимается этим делом – а мы встречались в ресторане Ворониных, – Максиму позвонили и сказали, что похитителям известно, с кем и о чем он сейчас говорит, а потому посоветовали быть умнее и не рисковать жизнью жены…
– А можно как-нибудь по номеру телефона вычислить, кто и откуда звонит?
– Каждый раз эти люди используют новый номер и, судя по всему, каждый раз новый аппарат. И звонят из разных точек. Понятно, что за Максом следят, но мы никакой слежки не заметили – ни Божко, ни я, ни полицейские, которые нас сопровождали. А ведь если следят, то, значит, сопровождают нас отсюда…
– Может быть, кто-то из группы с ними связан?
– Вряд ли… Полиция бы это в первую очередь проверила.
За окном было тускло, и Насте показалось, что наступил вечер, и казалось странным, что время пролетело так быстро. Она смотрела, как Селезнев поднимается с постели, смотрела на его плечо, на татуировку и больше всего на свете не хотела, чтобы он уходил… Но он оделся и поцеловал ее.
И шепнул:
– Прости, но у меня дела.
И она не смогла попросить, чтобы он не уходил! Чтобы всегда был рядом. Настя зажмурилась, а когда открыла глаза, в комнате стало еще темнее. И тут же начался дождь.
Ливень лупил по стеклу, барабанил по металлической черепице крыши, потом где-то далеко прокатился громовой раскат и почти сразу громыхнуло совсем рядом. Молнии не было – за окном вообще ничего не было, кроме влажного и мутного пространства. Выбираться из-под одеяла не хотелось. Анастасия свернулась калачиком, пытаясь думать о чем-то отвлеченном, но в голову лезли мысли о том, что происходило вокруг в последние дни. Когда убили Олесю Руденскую, вся съемочная группа была ошеломлена, подозревали кого угодно, ничего толком не зная. Потом полиция и все остальные решили, что к преступлению причастен какой-то сторож. Но зачем сторожу убивать известную актрису? Не было ни ограбления, ни мести за что-то – ведь Олеся едва ли была с ним знакома. А если между ними прежде были какие-то неприязненные отношения, вряд ли этот человек появился бы здесь, чтобы быть узнанным Руденской. Посторонний же человек так просто здесь появиться не мог, не мог запросто зайти, зная, что дом охраняется… Но ведь охраны в тот момент не было. Значит, убийца следил за Олесей и Божко. Но как, ведь они катались на автомобиле, и следить за ними могли только из другой машины. Значит, наблюдение велось за домом, и тот, кто вел это наблюдение, находился совсем рядом, а главное, знал, что Божко приведет ее сюда… Или Олеся вернется сюда с ним. Но как можно это знать? А если никто, даже Сева, а он человек очень наблюдательный, никого не заметил, то вполне может быть, что за домом не следили, как и за Олесей. Тогда кто это мог сделать? Получается, что только сам Максим. Не Селезнев же! А вдруг Руденскую убил Сева? Так же думали следователи, поэтому их всех проверили на наличие частиц пороха на одежде и на руках. Селезнев и Сева оказались чистыми. А Макс и Баландин стреляли из травматического пистолета по шарикам, чему очень много свидетелей. Но вдруг они потому и затеяли это состязание в меткости, чтобы у них было алиби? Или чтобы алиби было у одного из них? Судя по всему, Божко до сих пор на подозрении. А Жора Баландин? Где он был в момент убийства? Воронина сказала, что в это время они как-то неожиданно оказались в одной постели. Но точное время она не помнит. К тому же, по ее словам, она быстро уснула и наверняка подтвердить алиби Баландина не может. Но если преступление совершил продюсер, то зачем? Что он не поделил с Олесей?.. Да и не похож он на убийцу. И тут же убивают Капустина, который приехал по вызову Селезнева… Но ведь Селезнев не жаждал встречи со своим бывшим партнером. На него насела Светка, которая постоянно названивала Яне Божко. Куда ни кинь, везде подруга детства! И каждый раз она ни при чем. Но ведь она не может быть убийцей и похитительницей. К тому же убийство Капустина и похищение Яны было тщательно спланировано, и задействовано было много людей. Светка бы такое организовать не смогла. И откуда у нее связи в преступном мире?
И тут Настя вспомнила слова Ворониной, что в ее ресторан ходят очень разные люди. Поначалу она даже знакомилась со всеми постоянными клиентами, а потом делилась впечатлениями: якобы среди любителей французской кухни есть банкиры, депутаты городского законодательного собрания, бизнесмены, пару раз заглядывал известный футболист с женой… А еще какие-то личности в хороших костюмах и с не очень хорошими выражениями на лицах. Вернее, Светка тогда говорила, что у них нет никаких выражений на лицах, и от этого ей всегда делалось не по себе… Впрочем, с одним из этих людей Светка даже крутила роман… Может, и не роман, но пару раз они все-таки ездили к нему домой… А потом выяснилось, что человек без выражения на лице находится в федеральном розыске, и в ресторан приходил следователь с фотографией, которую показывал всем официанткам и барменам. Не все, конечно, его вспомнили, даже Воронина сказала, что с уверенностью опознать этого человека не может, и даже поинтересовалась, за что его разыскивают. И получила ответ, что в ее ресторане бывал особо опасный преступник – главарь банды, занимающейся похищениями и убийствами… Воронина тогда тряслась от страха и почти неделю боялась выйти из дома.
А что, если… Нет, конечно, не может быть, чтобы подруга, которую Настя знает с раннего детства, решилась стать соучастницей преступления. Зачем ей это? Ради денег? Но она не бедна; не особенно богата и часто даже жалуется, что ресторан не всегда приносит прибыль и порою ей нечем выплачивать зарплату сотрудникам. И тем не менее Светка не может избавиться от привычки заезжать на работу в конце дня и забирать из выручки, приготовленной для инкассации, некоторую сумму, определенную ее потребностями на тот момент. Воронина не бедная, но любит красивую жизнь: ей нравится бывать в клубах, и всегда она там сама расплачивается. Воронина любит модно и дорого одеваться, но обновки ей быстро надоедают. Месяц-другой – и купленная вещь навсегда исчезает в глубинах ее гардеробной. Света любит приобретать драгоценности, потому что ей хочется блистать в обществе. Но с обществом у нее проблемы. Близких подруг, кроме Насти, у нее нет, и с мужчинами ей тоже не везет… То есть не везло. Ей постоянно попадались альфонсы, которые без спроса заглядывали в ее сумочку и кошелек… На все это требуются деньги, и, вероятно, не маленькие. Может ли быть, что она встретила того самого особо опасного главаря банды, и он вдруг сделал ей предложение, от которого Воронина – от страха и в силу материальных затруднений – не смогла отказаться? А если этот человек пообещал наивной Светке, что никто не пострадает и никого похитители не убьют, то она, не подумав, могла согласиться… Но потом, когда решила все взвесить, отказываться было уже поздно и очень-очень страшно. К тому же от нее ничего не потребовали… Попросили только выманить из Англии богатого финансиста…
