Алла Полянская - Вдвоем против целого мира
Татьяна в раздражении едва не запустила в зеркало щеткой. Надо же было такому случиться, что эта баба оказалась брюхатой! И кретин, которого они с Дариком наняли. Но, боже мой, это был отличный кадр! Как она заорала, и ее лицо крупным планом… Хотя эта история стоила ей карьеры.
Можно избивать помощниц или попадать в секс-скандалы, и даже баловаться наркотой, периодически попадая в центры реабилитации, это все – пища для папарацци и обывателей. Об этом читают с веселым неодобрением, но прощают, потому что красота все-таки спасет мир, как гуси когда-то спасли Рим. Но когда в деле замешана беременная баба, которая к тому же скинула ребенка… Этого публика не прощает. Напрасно она, Татьяна, решила, что ее популярность выдержит этот удар, на первом же показе в Милане публика освистала ее, а какие-то активистки с плакатами, изображающими жуткого мертвого младенца, визжали и бесновались в парке за забором дворца, где проходил показ. Впервые в жизни Татьяна ошиблась. Теперь она понимает, что ей тогда надо было публично каяться, рыдать в камеру и объяснять, как она потрясена, а она сделала каменное лицо и лишь высокомерно морщилась на все выпады. И этого ей тоже никто не простил. Контракт с ней не продлили – это был, конечно, ощутимый, но ожидаемый удар, век модели недолог. Никто из этих сукиных детей, для которых она работала, не предложил ей стать лицом торговой марки. Даже лицом с обложки очередного номера какого-нибудь журнала. Никто. Проклятая истеричка, эта брюхатая свиноматка, которой выплатили такие деньги, какие ей и не снились, все равно нагадила ей. Этот трижды никому не нужный ребенок, которого она не удержала в своей утробе, скорее всего, вырос бы шалопаем, наркоманом и преступником, он встал между ней и ее жизнью. И ничего нельзя было изменить.
Ей пришлось что-то со всем этим делать, а для этого был нужен Дариуш, безмозглый, на все готовый Дариуш, ему было скучно, он не знал, куда себя деть, и соглашался участвовать в любой, даже самой идиотской затее, лишь бы развеять скуку. А ей нужно поддерживать у публики интерес к себе, и желательно – не за свои деньги. Ну а зачем бы иначе ей понадобился Дариуш? И весь этот бал, идею которого она вложила в его пустую башку, был нужен ей, потому что у нее имелись планы не только на Соню.
Татьяна бросила на стол щетку и поднялась. Дворец, который построил Дариуш в Привольном, был прекрасен, именно потому что это самое нелепое сооружение, какое только можно себе представить. Ну как можно строить Версаль в деревне? Даже не рядом со столицей, а под жалким Александровском! А вот Дариуш построил.
Здесь есть все – копии известных скульптур и картин, позолоченная бальная зала, фонтаны и поляны с беседками. И даже бутафорское кладбище, купленное в Голливуде и перевезенное в усадьбу. У Татьяны созрел план, в котором она отвела место многим персонажам из прошлого, но целью – настоящей целью! – были, конечно же, не они.
Татьяна презирала людей. Всех, в принципе. Они жадные, глупые, нелюбознательные, они не замечают очевидных вещей и не умеют делать выводы. Даже ее бабка, профессор Огурцова, как называли ее все без исключения, и та просто глупая фанатичка, ничего так и не понявшая даже в собственной жизни.
А Татьяна все понимала. Она умела замечать то, на что обычно никто не обращает внимания, и делать из незаметных деталей выводы, которые оказывались совершенно правильными. Она узнала множество сведений о самых разных людях, но до поры этим знанием ни с кем не делилась, потому что не ценила свой дар.
Потом она нашла у отца в столе несколько фотографий, где он был снят с коллегами и студентами. Татьяна всегда рылась в вещах отца и матери, эти фотографии заинтересовали ее, потому что некоторые лица оказались совершенно незнакомыми, хотя она знала всех коллег своих родителей. И вдруг – эта девица рядом с отцом на одном из снимков. Собственно, фотографировали не отца, он просто случайно попал на задний план, но там он касался руки девицы, и то, как та на него смотрела… Татьяна отыскала ее на другой фотографии и осторожно выяснила, кто она. Она оказалась лаборанткой, и конечно же, у ее отца был с ней роман.
Убедившись в правильности своих предположений, Татьяна принялась изводить отца. Когда тот задерживался, она очень подробно расспрашивала его, где он пропадал, его объяснения были слишком обстоятельными и начали настораживать мать. Отец тогда так до конца и не понял, что Татьяна все знала и специально интересовалась его отлучками. Выглядело все так, словно она интересуется его работой, а когда разразился скандал, Татьяна сидела в первом ряду с коробкой попкорна. Профессор Филатов и его жена, тоже профессор, разъехались. И когда за отцом закрылась дверь, бабушка, профессор Огурцова, взглянув пристально на внучку, спросила:
– Ну что, теперь ты довольна? Ты этого добивалась?
Татьяна добивалась совсем не этого. Она и сама не знала, чего хотела, но то, что она может управлять жизнью других людей, просто зная о них нечто и это используя, она как раз тогда и поняла. Отцу пришлось уйти с кафедры, но ему неожиданно предложили выгодный контракт в Германии, и он, наскоро получив развод, забрал свою лаборантку и укатил за границу. Он в итоге сложил два и два, поняв то, что профессор Огурцова поняла сразу. Больше Татьяна отца не видела, он вычеркнул ее из своей жизни. Не потому, что из-за спровоцированного скандала ему пришлось изменять жизнь, ведь все для него обернулось к лучшему, а из-за того, что она расставляла ему ловушки.
Татьяна сообразила, что надо быть осторожнее.
Новое умение требовало новых жертв, и когда пришло лето, Татьяна поехала в Научный городок вместе с бабкой. Огурцова была единственной, кто разговаривал с ней, мать тоже отгородилась от дочери, так и не простив той ее поступка. Татьяна недоумевала – никто не заставлял мать скандалить и выводить на чистую воду отца. Молчала бы, глядишь, папаша перебесился бы, и все.
В Научном городке всегда было много интересного. Бывая у соседей, Татьяна внимательно изучала их быт, привычки, отношения, даже иногда рылась в мусоре, ища пищу для мозга. Так она выяснила, что у профессора Оржеховского диабет, а его покойная жена склонна впадать в депрессии. Она узнала, что у Машки дома все подчинено суровому распорядку, а у Андриевских папаша Дариуша не разговаривает с отцом, которому не по душе занятия сына бизнесом.
У Ильи отец иногда пил, а напившись, становился невменяемым и агрессивным, даром что доцент кафедры цветмета. И тогда дед Ильи, всемирно известный профессор Миронов, укладывал сына в клинику, откуда тот выходил через пару дней спокойным и пристыженным.
А у Мишки родители – страстные приверженцы здорового образа жизни, Мишкина мать пылесосит дом и моет полы несколько раз в день и постоянно заставляет всех мыть руки.
Но вкуснее всего было у Шумиловых. Странная Лиза, не слишком адекватная мать, профессор Шумилов, вечно занятый и нетерпимый к другому мнению, и Сонька, которую не пинал в этой семье только ленивый.
Что она будет делать с этими знаниями, Татьяна еще не решила, но продолжала наблюдать. Она даже специальную тетрадь завела, чтобы ничего случайно не забыть. Бывало, она шпионила за окружающими, забравшись на тополь у реки и глядя в бинокль. Вот доктор Оржеховская приняла посетителей – какую-то мамашу с ребенком, приехавшими на телеге из деревни. Вот профессор Андриевский вышел погулять в лесу, его жена несет ему шляпу. Вот Сонька побежала к реке одна – значит, только что ее отпинали дома, иначе она бы Владьку взяла. А вот и Дариуш потянулся за ней, не иначе – ждал.
То, что Соне нравится Дариуш, а ему нравится Соня, Татьяна поняла раньше их.
В их компании подобрались красивые дети. Кто знает, как это получилось, но Татьяна понимала, что они все выглядят – как результат селекции. Вот так взяли и отобрали группы генов, и получились совершенные лица и гибкие, обещающие стать красивыми, тела. Конечно же, Татьяна считала, что она красивее всех. Нет, была еще Лиза, но кто принимал в расчет полоумную идиотку? В их компании она, Татьяна, была красивее всех. И это не на Соню должен смотреть Дариуш, и вообще все, а на нее.
И тогда Татьяна задумалась, может ли она управлять не только жизнями, но и чувствами других людей.
Оказалось, это тоже возможно. За какое-то время она увлекла Дарика идеей смешных розыгрышей, мол, люди легко поддаются эмоциям, и наблюдать отчаяние, например, это же дико смешно, ведь через минуту человек узнает, что горе ненастоящее, но перед этим можно вывернуть его наизнанку, чтобы он заплакал, или испугался, или… В общем, это весело, а главное – не кино какое-то, где актеры изображают чувства, здесь все будет по-настоящему!
