Лариса Соболева - Первая, вторая. третья
— Тебя, Мишка, пугает опасность? — спросил Большой Гоша. — Так нас много.
— У нас руки и ноги, — вздохнул Михаил, понимая, что некоторые горячие головы охватил азарт. — А члены группы наверняка имеют стволы. Стриж предостерегал нас…
— Миша, тебя никто не заставляет, — перебил Захар.
— О‑ой… — еще раз, но более тяжко и громко вздохнул тот. — Если ты полезешь в пекло, меня совесть заставит лезть за тобой.
— В пекло сами не полезем, — пообещал Захар. — Во всяком случае, тебя я туда не пущу, а Стрижа с Наговицыным позову. Со стволами.
— Ладно, что там еще ты придумал?
— Мы с тобой едем к Лисовскому. Вчера он спешил, но мне показалось, спешка была напускная, этот товарищ знает, где живет Лиза.
— Ну, поехали, — нехотя, а все же согласился Михаил.
Наговицын поставил автомобиль за углом квартала, но так, чтоб нос выглядывал из‑за кустов, поэтому ворота дома Татарских постоянно находились в поле зрения. Стриж сопоставил известные факты, наметил логические версии и теперь делился с Наговицыным:
— Ну, теорема, скажем, проста на первый взгляд, а копни глубже… полный абзац. Давай вместе подумаем, куда грести и как, потому что сейчас главное — точно определиться, от этого зависит наш успех.
— Я тоже упражнял извилины ночью, так что идеи есть и у меня, только не знаю, насколько они верны.
— Разберемся. Итак, кто такая Лиза?
— Жена золотого мужа, — сострил Наговицын.
— Допустим. Жена закрутила роман с Филиппом, однажды они уехали вдвоем, после этого оба пропали. Оказалось, Лиза попала в ДТП, ее лечили, а Филипп исчез. На недавней тусовке Лиза появляется под руку с мужем, но, какая досада, немая. А незадолго до этого знаменательного момента похищают Светлану…
— Которая копия Лизы, как выяснилось вчера, — вставил Наговицын.
— Вот именно. Причем, я бы сказал, копия исключительная, раз Лисовский принял фото Светланы за Лизу. Далее: немая Лиза просит у Лисовского телефон и набирает эсэмэску, а отправляет ее Захару.
— Ты забыл. От Лизы не отходил брат мужа, он заметил, что она держит трубу, и вырвал ее у нее, затем стер послание.
— Не забыл, не забыл, — отмахнулся Стриж. — Как считаешь, Лиза могла отправить сообщение на номер незнакомого парня?
— Что за дурацкий вопрос, — хмыкнул Наговицын.
— Нет, не дурацкий. Мало того, Лиза почему‑то знала номер наизусть! И написала главное: «Я в плену».
— Короче, сообщение отправила Светлана, так? Ночью я без тебя догадался, что Лизу подменили Светланой. Для данных подозрений достаточно того, что обе женщины невероятно похожи, а также у Лизы вдруг пропал голос, который…
— …сразу выдал бы Светлану, — закончил мысль Стриж.
— Интересно, как пропал голос у Светланы?
— Ой, да приказали ей молчать, будто немая…
— Тогда поведение Лизы… уй… Светланы нелогично. Ей в руки попал телефон, вместо того чтоб быстренько набрать номер, накрыться мехом и сказать пару слов в трубку, она набирает SMS‑сообщение, что значительно дольше.
Стриж озадаченно выпятил губу:
— Действительно. — Затем упредил дальнейшие комментарии, которые могут внести путаницу: — Оставим ее нелогичное поведение на потом. Короче, и я пришел к выводу, что на тусовку Родион Татарских привел Светлану, выдав ее за свою жену Лизу.
— Зачем он это сделал?
— Это хороший вопрос, основной. Если Татарских решился на дерзкое похищение, то ему край как понадобилось. Что же он заметает?
— Давай позвоним, напросимся в гости и спросим Татарских, у нас полно оснований, чтоб послушать его лепет.
— Мы этого не сделаем.
— Почему?
— Потому что он выведет Светлану и скажет: «Вот моя жена. Лиза, подтверди». И Светлана подтвердит, потому что ее запугали насмерть. К тому же сейчас не это главное.
— Как?! — подпрыгнул на месте Наговицын. — Мы вычислили, что Светлана там содержится насильно, а ты не хочешь освободить девушку…
— А я кидаю десять процентов на ошибочность нашей версии, — огрызнулся Стриж. — Нельзя быть на сто процентов уверенным.
— За тем каменным забором, — указал пальцем Наговицын, — сидит Светлана!
— Ну и посидит еще немножко. Ее не убили раньше, значит, не убьют и сейчас, потому что она очень нужна. Я хочу выяснить, зачем понадобилась подмена. Хочу узнать, где настоящая Лиза и что стало с Филиппом.
— Боюсь, ревнивый муж утопил любовников в сортире.
— В таком случае желательно найти тот сортир, — повысил голос Стриж. На некоторое время он задумался, всего с минуту молчал. — Утопил… Утопил… Ну и утопил, что тут такого?
Наговицын постучал себя по лбу:
— Соображаешь, что несешь? Утопил — это убийство.
— Да не в том дело. Я вот о чем: утопил или закопал — неважно. Наказал, допустим. Сокрыл преступление, всем сказал, будто жена пропала или, что будет правдоподобней, сбежала с любовником. И в ус не дуй. Зачем второй раз идти на преступление?
— А вдруг Лиза с Филиппом живы и оттягиваются себе в укромном уголке? Или в секту вступили, а там строго насчет связей с родственниками.
— Тем более: зачем?! Пойми, Светлану выслеживали, чтоб ею, как копией Лизы, заменить жену Татарских.
— Значит, ему нужна живая жена, чтоб все видели: она есть и она с ним.
— Наконец мы пришли к общему знаменателю. Теперь нам следует добыть доказательства и определить мотив. С мотивом пока полная труба.
— Ну, узнавать о безоблачном детстве Родиона Татарских не стоит. Сейчас чистая биография не проблема.
— Начнем плясать от Лизы и Филиппа. Первое: надо выяснить, не находили ли трупы молодых мужчин и женщин за пределами города. Скученность городишек и деревень у нас приличная, это не Сибирь. Во всех населенных пунктах есть отделы милиции, там занимаются убийствами сами, а не тащат к нам трупы. Второе: кому принадлежат ювелирные салоны.
— Резонно, — одобрил Наговицын. — Когда так бьются, рискуя изрядно потрепать шкурку, то, без сомнения, здесь замешаны крупные бабки. Вот только чьи?
— Третье: необходимо найти друзей Филиппа, возможно, они что‑то знают. Поедешь к Лисовскому, он подскажет, с кем Филипп водил дружбу. А я за это время просмотрю материалы по парню, не исключено, что найду полезные сведения. И пробью вон тот автомобиль.
— Какой? — поискал глазами Наговицын.
— Да вон, черный. Я его вчера приметил, сегодня он торчит здесь уже полдня, мы приехали, а он уже стоял.
— А что, машины в этом месте нельзя ставить? — съехидничал Наговицын.
— Можно. Но нелогично. Если приехали к кому‑то из обитателей этого района, то зачем же пару миллионов, а то и все три, бросать на дороге? Разумнее во дворе поставить. К тому же там кто‑то сидит. Вчера сидел, сегодня сидит, а кто — не разберешь. Я б издал указ, чтоб не тонировали стекла. Иди пройдись. Посмотри, кто там торчит.
Наговицын открыл дверцу, буркнув:
— Как ногами побегать, так сразу косой. Ладно, сиди и жди. Но учти, гиподинамия вредит здоровью.
Он прошел мимо авто, будто вовсе не смотрел на него, обогнул квартал и плюхнулся на свое место за руль:
— В салоне баба. За рулем.
— Ну, она явно не водитель богатого дяденьки, хоть и за рулем. Пробью.
— Да мало ли, что ей здесь нужно. Может, твой богатый дяденька развелся с ней и не отдает детей, она ждет, когда они выйдут, чтоб посмотреть на них и пролить горькую материнскую слезу.
— А если она из банды, которая надумала ограбить один из хаусов, и записывает время, когда выбывают и прибывают хозяева? В случае ограбления у нас будут ее данные. Пробью. Заводи мотор.
— Пробивай, хрен с тобой. Хочешь усидеть на двух стульях? Занимался бы чем‑нибудь одним. Куда?
— В родные пенаты. Введем в курс дела начальство и попросим освободить нас от текучки. Носом чую: пахнет жареным, а я любитель жаркого.
Наговицын проехал мимо высокой каменной ограды, за которой предположительно держали Светлану. С улицы внутрь не заглянешь…
— Господин Лисовский!
Он обернулся на голос, заметил приближающихся вчерашних парней и с большим нежеланием захлопнул дверцу автомобиля. Действительно, ему не хотелось разговаривать с ними, Лисовский заранее знал, о ком пойдет речь. По уму, так сделать вид, будто не услышал, и отправиться, куда собрался, но характеристика Захара, которую дал Стриж, зарубила побег. Парень горячий, наверняка на него не подействовали угрозы следователя, неплохо бы узнать, каковы его планы. Узнать и сообщить Стрижу. Нехорошо? Отнюдь. Когда жизни угрожает опасность, а такая вероятность не исключена, все средства хороши, чтоб ликвидировать ее.
— Слушаю вас, — сказал Лисовский, глядя в решительное, непримиримое лицо Захара. Его друг поспокойней.
Однако оба производили хорошее впечатление, парни без гнили, а сейчас это достоинство — какое поискать. Что стало бы с миром, если б все в одночасье стали гнилыми, алчными, коварными, подлыми? Наверное, он не продержался бы и недели. Вот такие мысли навеяли ребята, пока шли к нему, мысль‑то быстрее ветра.
