Наталья Александрова - Ключ Гермеса Трисмегиста
Затем чернобородый снова заговорил:
– Сегодня наша коллегия встретилась по особенному поводу. К нам прибыл наш благородный друг Гай Секвенций, он привез бесценный амулет, который откроет священные врата древнего знания. Сегодня мы сделали большой шаг к нашей великой цели, приблизились к торжеству нашего общего дела.
Чернобородый оглядел участников встречи, чтобы убедиться, что все они осознали важность сказанных слов.
Один из присутствующих, мужчина средних лет с кривым шрамом на лице, нарушил молчание:
– Уверен ли ты, Председатель, что это – подлинный ключ? Один раз мы уже ошиблись. Мы не можем допустить еще одну ошибку. Источник древнего знания может закрыться для нас навеки!
– Я уверен, – ответил чернобородый, – звезды сказали мне, что Гай Секвенций принес подлинный ключ, а звезды никогда не ошибаются. Но чтобы окончательно увериться, мы можем провести священный ритуал, чтобы узнать волю бессмертных богов. Кто из вас за то, чтобы сделать это?
Он снова оглядел присутствующих – и они, один за другим, вытянули вперед правую руку, подняв вверх большой палец в знак того, что высказываются за проведение ритуала.
Председатель хлопнул в ладоши – и тут же из задней двери помещения показалась старая рабыня в длинной льняной тунике.
– Принеси нам черного петуха, Присцилла! – распорядился Председатель.
Рабыня исчезла на несколько минут и вскоре вернулась, держа за ноги большого черного петуха, вяло шевелившего крыльями. Глаза птицы были подернуты пленкой.
Председатель взял птицу у нее из рук и выпустил на стол. Петух расправил крылья, кося безумным взглядом, и попытался клюнуть Председателя в руку.
Рабыня почтительно поклонилась и ушла.
– Вы знаете, что нужно делать! – проговорил Председатель, окинув взглядом присутствующих.
Каждый из них достал из кошелька серебряную монету, положил ее на стол. Гай Секвенций вместо монеты положил амулет с отверстием в центре.
Как только все положили монеты на стол, Председатель вытащил из складок плаща длинный, остро заточенный кинжал.
При виде этого кинжала петух всполошился, словно почувствовал близкую смерть. Он громко захлопал крыльями, вскинул голову и попытался убежать, но Председатель молниеносным, неуловимым движением отсек ему голову.
Голова птицы отлетела в сторону, из шеи брызнула кровь, а обезглавленный петух побежал по столу, мимо разложенных на нем серебряных монет.
Участники ночного собрания следили за ним как зачарованные, будто сама их жизнь зависела от поведения обезглавленной птицы.
Безголовый петух пробежал через весь стол, прямо к тому месту, где сидел Гай Секвенций, и только здесь он упал, окропив своей кровью священный амулет.
Несколько секунд в комнате царила тишина, наконец Председатель громко произнес:
– Теперь, надеюсь, ни у кого не осталось сомнений в том, что это – подлинный ключ?!
– Никаких сомнений! – проговорил один из собравшихся.
– Значит, мы пошлем нашего друга Гая Секвенция к Хранителю. Источник древнего знания откроется, и настанут новые времена! Времена мудрости и справедливости!
Председатель повернулся к человеку, который сидел по правую руку от него, и негромко произнес:
– Марк Тибурний, ты хорошо знаешь дорогу к Хранителю. Ты проводишь к нему Гая Секвенция, и ты будешь свидетелем важнейшего события.
– Благодарю тебя за такую честь! – ответил тот. – Тогда не стоит откладывать, уже завтра утром мы отправимся в путь, чтобы к вечеру быть в Помпеях.
– Уже сегодня, – поправил его Председатель, – уже наступила полночь. И помните – есть силы, которые хотят помешать наступлению нового времени, силы, которые попытаются встать на вашем пути. Будьте осторожны и внимательны!
В советские времена были популярны лекции под названием «Нью-Йорк – город контрастов», «Париж – город контрастов», «Буэнос-Айрес – город контрастов» и так далее, по списку заграничных городов. Проводили такие лекции доверенные люди, побывавшие за границей (а иногда – только прочитавшие пару идеологически выверенных путеводителей).
Общая схема таких лекций была незамысловатой: лектор сообщал заинтересованным слушателям, что в Нью-Йорке (Париже, Лондоне, Кейптауне и т. д.) есть роскошные кварталы, сверкающие огнями магазинов и фешенебельных ресторанов, где обитают исключительно толстосумы и эксплуататоры, которые нещадно грабят бесправный трудовой народ, и кошмарные трущобы, где ютится пролетариат.
Публика охотно ходила на такие лекции, потому что на них можно было хоть что-то узнать о загранице, взглянуть на человека, который там, возможно, побывал, и тем самым увериться, что Париж, Лондон, Кейптаун, Бомбей или Токио действительно существуют, а не являются только красивым названием в географическом атласе и цветной фотографией на открытке.
С тех пор жизнь неузнаваемо изменилась, многие наши соотечественники лично убедились в существовании иных стран и городов, и такие лекции исчезли за ненадобностью. Но если бы кому-то пришло в голову возродить подобное мероприятие, вполне можно было бы провести лекцию «Васильевский остров – остров контрастов». Потому что этот остров, самый старый и самый известный среди островов, на которых располагается Санкт-Петербург, действительно полон удивительных контрастов.
На этом острове располагаются самые старые и благородные здания Петербурга, от дворца сподвижника Петра I князя Меншикова или Двенадцати Коллегий до Биржи и Пушкинского дома, здесь есть современные офисные и торговые центры, здания из стекла и бетона, льнущие к Среднему и Малому проспектам в районе первых линий, но если пройти или проехать по тому же Малому проспекту до дальнего конца острова, вы окажетесь среди небольших особнячков, окруженных запущенными садами, словно перенеслись в глухую провинцию, а если потом свернуть в сторону реки Смоленки и Смоленского кладбища, вы увидите полуразрушенные дома и покосившиеся сараи, где ютятся весьма странные и подозрительные личности, будто сошедшие со страниц произведений Достоевского или Горького.
Вера подъехала на маршрутке до пересечения Малого проспекта и Двенадцатой линии, дальше пошла пешком.
Дом номер сорок она нашла без труда, это было мрачное четырехэтажное здание с темной аркой подворотни. Следом за ним стояло более жизнерадостное строение, трехэтажный дом, выкрашенный в традиционной желто-белой гамме, намекающей на стиль ампир. Вера направилась к этому дому, но с удивлением увидела, что на нем стоит номер сорок четыре.
Сорок второго дома, который она искала, не было, словно его пропустили при застройке.
Вера осмотрелась.
На первый взгляд улица казалась пустынной, но стоило ей остановиться, как из подворотни выскользнула некая личность в длинном, кое-где прорванном китайском пуховике, несомненно, не вполне соответствующем погоде, и с лицом того сизо-серизового цвета, который достигается длительным употреблением некачественного алкоголя. Возраст этой личности, как и половую принадлежность, определить было довольно сложно.
– Девушка, – процедила личность, обращаясь к Вере, – окажите материальную помощь жертве медицинских экспериментов! Пожертвуйте хотя бы четыре с половиной рубля на необходимые моему организму лекарства!
– Почему именно четыре с половиной? – не удержалась Вера от вопроса.
На это, наверное, и рассчитывал ее колоритный собеседник.
– Потому что мне нужно девять рублей, чтобы приобрести настойку боярышника, в которой остро нуждается мой организм, ослабленный плохой экологией и постоянными стрессами, но я буду благодарен и за половину означенной суммы!
– Хорошо выражаешься! – одобрила Вера. – Красивые слова знаешь!
В прежние времена она бы в ужасе шарахнулась от такого персонажа, но теперь, с тех пор как у нее появился помпейский амулет, она чувствовала себя увереннее и смелее.
– Само собой, знаю! – Бомж приосанился. – Я ведь в прежние времена был этим… агитатором-пропагандистом! Имел многочисленные благодарности и грамоты за высокий идейный уровень. Но всюду интриги… Так как насчет четырех с половиной рублей? – вернулся он к животрепещущей теме. – Могу я рассчитывать на вашу спонсорскую помощь?
– Я тебе дам все девять рублей, даже десять, для круглого счета, если ты мне скажешь, где тут находится дом номер сорок два. А то сороковой есть, сорок четвертый есть, а сорок второго не наблюдается.
