Люси Кларк - Виновато море
Миа невольно зажала рукой рот, и солнечные лучи упали на ее пальцы сквозь стекло телефонной будки. Кейти с Эдом обручены. Ее обдало жаром. Она толкнула ногой дверь, чтобы глотнуть воздуха.
От нее ждали реакции – каждое мгновение было на счету. Пауза затягивалась. В неожиданно возникшей пустоте стала ощущаться напряженность.
Кейти прервала молчание:
– Миа?
– Да.
– Я помолвлена.
– Да-да.
Пауза.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Нет… извини… Я просто не знала, что сказать.
– Обычно в таких случаях поздравляют.
– Да, конечно! Поздравляю!
– Я хотела бы, чтобы ты стала одной из подружек невесты.
Она сглотнула:
– Здо́рово…
– Ты что, не рада за меня?
– Я… да-да, конечно.
– Странно, но, кажется, ты чем-то расстроена.
– Извини. Просто все так неожиданно. Я и не знала, что это настолько серьезно.
– Конечно, откуда же тебе знать, если в прошлый раз ты звонила месяца два назад. – Ее упреки жалили как удары хлыста.
Миа раскрыла дверь пошире, подперев ее коленом.
Кейти заговорила тихим шепотом, прижимая телефонную трубку к самым губам:
– Он ведь тебе никогда не нравился – да?
– Неважно, что я думаю.
– Казалось бы, если вспомнить о моем предыдущем приятеле. – Это прозвучало серьезной пощечиной.
– Там все было совсем не так!
– А как?
– Ты намеренно хотела сделать мне больно.
– Вечно все дело в тебе, – со вздохом сказала Кейти.
– Нет…
– Я просто хочу, чтобы ты порадовалась за меня. Это возможно?
Ей хотелось бы разделить с сестрой ее радость, сказать, что она ее любит, но от воспоминаний перехватило горло, и слова так и остались невысказанными.
– С Рождеством, – сказала Кейти, и их разговор был окончен.
Миа осталась в телефонной будке. Она чувствовала, как у нее внутри все сжалось, – знакомое ощущение, холодное и безжалостное чувство вины. Кейти всегда представляла, как будет выходить замуж. И вот она помолвлена. Для большинства сестер это стало бы поводом для радости и бесконечных разговоров об обручальном кольце, дате свадьбы, выборе места для торжества. Однако Миа не удосужилась задать ни одного из этих вопросов: она думала лишь о том, что произошло в темном коридоре на фоне водочной горечи во рту.
Мимо телефонной будки прошла группа отдыхающих, загорелых и возбужденных. Финн был в их числе – белый помпон колпачка Санты подпрыгивал от его хохота.
– Финн! – крикнула она, высунувшись из будки.
Он тут же остановился:
– Что случилось? Ты в порядке?
Толпа дружно остановилась, и все, обернувшись, посмотрели на нее. Миа внеапно почувствовала себя неловко, ее внезапный порыв испарился под многочисленными любопытствующими взглядами.
– Я только что разговаривала с Кейти.
– Как она – все хорошо?
– Да, замечательно. Они с Эдом обручились.
Он поднял брови:
– Вот это новость. Здо́рово, да?
Она кивнула.
– И когда же свадьба?
– Даже не спросила.
Он внимательно посмотрел на нее:
– У тебя точно все в порядке?
– Да.
– Мы собрались в пивнушку поужинать. Пойдешь с нами? Есть повод выпить.
Она была бы рада затеряться среди этих ребят-путешественников с простодушными улыбками, напиться пива, поиграть в пул, потанцевать под рок восьмидесятых, но знала, что ее сердце будет не на месте.
– Нет, я, наверное…
– Да пойдем – сейчас же Рождество! Мы с тобой уже тысячу лет не выпивали.
В его словах чувствовался недвусмысленный упрек – она все время проводила с Ноем. Миа почесала плечо, солнце отразилось в ее новом браслете, и он засверкал, словно море.
– Я бы рада с тобой попьянствовать, но я не в том настроении. – Она надеялась, он догадается, что ей хочется побыть с ним. С ним вдвоем.
– Что ж, дело хозяйское. – Финн пожал плечами. – Потом увидимся.
Зайдя к себе в номер, Миа сунула в сумку дневник и некий плоский сверток и пошла искать Ноя. Она наткнулась на Зани – девушку из компании, с которой путешествовали Ной с Джезом. Та, положив ногу на ногу, сидела возле гостиницы и курила. Зани была крашеной блондинкой с короткой стрижкой и носила обтрепанные внизу широкие штаны всех цветов радуги.
– Не знаешь, Ной на пляже?
– Все отправились на Редз. – Она протянула ей свой косячок.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Миа и ушла.
В придорожной поросли, окаймлявшей дорогу на Редз, пели сверчки и цикады. Пляж получил свое название из-за красных глыб, напоминавших огромных, выброшенных на берег китов, которые нежились в лучах предзакатного солнца. Она скинула шлепанцы и пошла босиком. Воздух был влажным от поднимавшихся над морем испарений. Волны катили красивыми ровными линиями, а прибой превращал их в более мелкие, разбивавшиеся о скалы.
Разговор с Кейти забылся, стоило ей увидеть Ноя. Он стоял в нескольких шагах от края скал с доской под мышкой. Солнце клонилось к западу, и лучи золотом окаймляли его силуэт. За годы занятий серфингом его худощавая фигура превратилась в сплошные мускулы. Ей не было видно выражение его лица, но она представляла себе его серьезный, сосредоточенный на воде взгляд. Она уже давно поняла, что потребность Ноя в серфинге была сродни голоду или жажде.
Возможно, именно из-за его страсти к морю ее и влекло к нему с такой необъяснимой силой. У нее в свое время были другие парни – короткие, как правило, незапоминавшиеся романы, заканчивавшиеся вместе со сменой сезонов, но она никогда не испытывала ничего подобного своему теперешнему состоянию.
– Эй, – крикнула она, возвещая о своем появлении.
Повернувшись, Ной улыбнулся.
– Искала тебя, чтобы поздравить с Рождеством.
Он не положил доску, но держал ее уже не так решительно.
– С Рождеством, Миа.
Она не видела его целый день, и ей хотелось прижаться губами к его обнаженной груди, чтобы ощутить жар его кожи.
– У меня кое-что есть для тебя, – сказала она, похлопав по висевшей сбоку сумке, в которой лежал подарок для него, но тут же поняла, что ему некуда будет его положить. – Потом отдам.
– Извини, я без подарка. Не думал, что…
– Да у меня не рождественский подарок – так, кое-что попалось. – Это была книга Хемингуэя «Старик и море», ее любимая. Она наткнулась на нее в их предыдущей гостинице на стеллаже книгообмена и обменяла ее на свою «Одинокую планету», а на внутренней стороне обложки написала: «Ною. Самое свежее из всего сказанного о море… с любовью, Миа». Завернув книгу в выдранные из какого-то журнала страницы, она перевязала сверток бечевкой.
– Тогда давай увидимся позже. – Наклонившись, он поцеловал ее. А когда отпрянул, его взор был уже вновь обращен туда, где одна за другой равномерно и мощно накатывали волны.
– Тебе не терпится туда.
Ной вернулся к краю прибрежных скал в ожидании промежутка между волнами. И когда подходящий момент настал, он, кинув доску на воду, бросился вслед за ней, подныривая под волну. В несколько мощных гребков он настиг доску, скользнул на нее и поплыл по вздымавшемуся прибою.
Убрав волосы с лица, Миа собрала их в низкий пучок на затылке и уселась, обхватив руками колени. Она обожала смотреть, как он скользит по волнам: проведя достаточно много времени на Корнских пляжах, она могла по достоинству оценить его талант. У него был простой, но изящный стиль. Она замечала, что он несколько отставал от других серферов, шнырявших по волнам, точно тюлени. Задерживаясь на внешней стороне, он вырывался на уже готовый обрушиться гребень или выбирал волны, которых другие серферы старались избегать. Она понимала, насколько рискованны его действия, но он усиленно тренировался для длительного пребывания под водой. Он рассказывал ей, как охота с подводным ружьем помогала ему развить ловкость, кроме того, он делал специальные упражнения: например, перетаскивал под водой камни, чтобы развивать легкие. Она представляла его под водой у самого морского дна – его руки обхватывают громадный булыжник, а изо рта поднимаются серебристые пузырики воздуха.
Глядя на то, как он греб по волнам, она вспомнила, как ощущала на себе его тело прошлой ночью, его упирающиеся в белую простыню кулаки, вздутые на руках вены. Повернув голову, она лизнула нежную кожу на внутренней стороне его локтя. От прикосновения ее губ его руки согнулись, и он опустился на нее всей своей тяжестью, соприкасаясь с ней каждым дюймом своего тела.
На нее упала тень, и, подняв глаза, она увидела Джеза – он смотрел на нее, вопросительно приподняв бровь.
– Не помешаю?
Она густо покраснела, словно он мог прочесть ее мысли. Джез опустился возле нее, но чуть сзади. И она испытала неловкость оттого, что ей пришлось к нему поворачиваться.
У Джеза была обветренная кожа, по его лбу протянулись не по годам глубокие борозды, а нос облупился от солнца. Он казался более худощавым, чем Ной, но роста они были примерно одинакового. С того вечера, когда они познакомились, она лишь пару раз видела его в гостинице и, улыбаясь ему при встрече, чувствовала облегчение, когда он, не останавливаясь, проходил мимо. Ей было не по себе оттого, как он на нее смотрел, словно вечно следил за ней.
