Игра на два фронта - Марина Серова
«Так, ну понятно, что информацией у этой Анастасии Николаевны особо не разживешься, – подумала я. – Если только спросить у нее, не видела ли она Аришу уже после случившегося? Да ну нет, ерунда какая-то. Какой же преступник будет прогуливаться с украденным ребенком во дворе его дома? Это уж надо быть совсем того… Так что же делать? А что если Маргарита конфликтовала с кем-то из этого дома? Правда, Анастасия Николаевна уверяла, что Белодворчикова – женщина вежливая и обходительная. Ну а что это меняет? С одними можно быть воспитанной и положительной во всех отношениях. А других можно на дух не переносить и вести себя с ними соответственно. Вот, например, случай с Елизаветой Солодовниковой. Очень показательный пример. Может быть, Маргарита не все рассказала? И полиции, и мне. Возможно, Белодворчикова просто не сочла это важным. Необходимо будет с ней еще раз поговорить на эту тему. Правда, еще неизвестно, в каком состоянии она сейчас находится, после записки из почтового ящика. А тут еще и повязка для волос с красным цветком и отколотым стразом посередине. Нет, о ней Маргарите говорить нельзя. И вообще… у старых подозреваемых имеется алиби, а новых фигурантов пока нет».
Я позвонила в квартиру Маргариты. Вскоре послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стояла Екатерина Красильникова.
– Как Маргарита? – вполголоса спросила я. – В смысле, в каком состоянии она сейчас?
– Все так же, – ответила Красильникова. – Сидит, уставившись в одну точку, молчит. Я предлагала ей вздремнуть хотя бы немного.
– Она отказалась? – спросила я.
– Да нет, не отказалась, даже прилегла, но мне кажется, что она так и не уснула, – объяснила Екатерина. – Я сказала Рите, что лучше будет, если она хотя бы какое-то время проведет в больнице.
– А она что? – спросила я.
Екатерина покачала головой:
– Наотрез отказалась. Рита всегда была такой… упертой, что ли. А сейчас тем более. Ну, а что еще можно предпринять? Увезти ее туда силой? Я не знаю.
– Ладно, давайте пройдем к ней, – предложила я. – Она сейчас где? В гостиной?
– Да, в гостиной, – кивнула Красильникова. – Татьяна Александровна, я могу уже уйти?
– Да, да, конечно, идите, Екатерина. Я побуду с Маргаритой.
– А потом? – встревоженно спросила Красильникова.
– Потом что-нибудь придумаем, – пообещала я. – Вы идите. И спасибо вам.
– Ну что вы, это же моя подруга.
Екатерина ушла, а я зашла в гостиную. Маргарита действительно смотрела в одну точку, сидя на диване, покрытом шерстяным клетчатым пледом.
– Добрый день, Маргарита Григорьевна, – сказала я и села рядом с ней.
– Здравствуйте, – безразличным тоном, тихо произнесла Белодворчикова.
– Вы меня помните? Я частный детектив, Татьяна Александровна. Я занимаюсь поисками Ариши, и я была у вас в больнице, – сказала я.
– Я вас помню, Татьяна Александровна, с памятью у меня все в порядке, не нужно делать из меня слабоумную, – уже более громко и довольно раздраженно произнесла Белодворчикова.
– Я вас не воспринимаю как больного человека. Я уже сказала, что занимаюсь поисками вашей дочки и пришла задать вам несколько вопросов, – объяснила я свой визит.
– Хорошо, спрашивайте, – снова негромким голосом сказала Белодворчикова.
– Расскажите, пожалуйста, как вы нашли листок с запиской, – попросила я.
– Да обыкновенно. Пошла проверить почту, открыла ящик, ну и…
Белодворчикова замолчала.
– Понятно, – кивнула я.
– Татьяна Александровна, вот вы сказали, что занимаетесь поисками Ариши, да? – начала Белодворчикова.
– Да, все верно, – кивнула я.
– Но… вы ведь не нашли ее?
– Пока не нашли, но уверяю вас, что мы предпринимаем все меры, – сказала я.
– А какие это меры, можно узнать? – продолжала допытываться Маргарита.
– Мы занимаемся опросом людей, которые могли что-то слышать или видеть, – ответила я. – Еще мы поговорили с вашими знакомыми.
– С какими именно знакомыми вы поговорили? – не отставала Белодворчикова.
– Побеседовали с сотрудниками на вашей работе, а также…
Маргарита меня перебила.
– Что за сотрудники? – непонимающе спросила она.
– Я имею в виду сотрудников в детской поликлинике, в которой вы раньше работали, а потом уволились, – объяснила я.
– Ясно, понятно. Вы с ними, значит, поговорили. А можно узнать, что же вам там наговорили эти сотрудники? – спросила Маргарита.
– Ну, мне удалось поговорить с главным врачом поликлиники. Так вот, он отзывался о вас очень положительно, говорил, что очень сожалел, что вы ушли из поликлиники, – сказала я.
– Дурак он, – с ненавистью сказала Маргарита. – И это я еще мягко сказала. Хамелеон, двуличный тип. И нашим, и вашим. Хочет всем угодить, а в итоге – тьфу! Мне была нужна от него всего лишь защита от одной оборзевшей в своей наглости хамки, которая ежедневно меня гнобила. А он! Не нашел другого решения, как спровадить меня в филиал! Не хочу даже об этом говорить!
А я подумала, что главврач детской поликлиники Антон Владимирович Сидоров – совсем не дурак, как назвала его Белодворчикова. Зачем ему было лезть в этот змеиный клубок, в противостояние Маргариты Белодворчиковой и Елизаветы Солодовниковой. Ведь раньше Маргарита представлялась мне беспомощной заложницей сверхамбициозной Елизаветы. Но потом, когда я встретилась с Солодовниковой в лаунж-баре «Седьмое небо» и поговорила с ней, то поняла, что едва ли ее безоговорочно можно назвать агрессором. Нет, обе дамы друг друга стоили.
Да, конечно, Маргарите пришлось, мягко говоря, несладко, когда Елизавета пыталась улучшить свое финансовое положение и изо всех сил добивалась должности заведующей отделением. К тому же у Белодворчиковой имелись и другие проблемы: ей изменил Владислав, и она ушла от него. Маргарите пришлось одной справляться с маленькой Аришей. И, наконец, вынужденное увольнение из детской поликлиники, когда Белодворчикова поняла, что все, ее чаша терпения переполнена.
Но, возможно, что, кроме Елизаветы Солодовниковой, у Маргариты были еще трения с кем-то другим? Необходимо вывести ее на разговор именно на эту тему. Может быть, Белодворчикова вспомнит что-то такое важное, чему раньше не придавала значения.
– А вы знаете, Татьяна Александровна, что моя свекровь меня ненавидит? – вдруг спросила Маргарита.
– Ну, противоречия между невесткой и свекровью еще никто не отменял и вряд ли отменит когда-нибудь, – заметила я. – Они продолжаются испокон веков. И потом, почему вы считаете, что свекровь вас именно ненавидит? Ну, может быть, просто недолюбливает?
– Нет, именно ненавидит, – мрачным тоном подтвердила Белодворчикова.
– А вы не сгущаете краски? Ведь ненависть – это очень сильное чувство. И оно не возникает на пустом месте. Получается, по вашим словам, что вы чем-то очень серьезно насолили своей свекрови, – сказала я.
«Если
