Зона отчуждения - Марина Серова

Чувство голода взяло верх. Соня потянулась за огурчиком. Сдалась и я. Уж очень аппетитно выглядели угощения бабушки. Бабуля колдовала у печи с очередной партией блинов. Кофе из турки да оладушки с клубничным вареньем прекрасно дополняли сытный обед.

Я не сильно доверяла Анатолию и уж тем более Борзому. Но виду не подавала. После обеда вышла на улицу и тихо, пока никто не видит, обошла территорию. Осмотрела все рядом с домом. Окна прогнили от времени, в дырки был вставлен цветастый материал. Скорее всего, платье бабушкиной молодости. Задний двор полностью закрыт забором. Очевидно, ставили его совсем недавно. Уже хорошо. Территория огорожена, значит, ночью можно не бояться нашествия зверей.

Пригляделась. На огороде действительно, кроме цветов, ничего не было. Бабушка не обманула. Я незаметно вызвала Борзого из-за стола, стала досконально выпытывать, для чего он искал нас с Соней.

Тот переминался с ноги на ногу, но молчал. Я устала от того, что все что-то скрывают. И все нехорошее вертится возле Антона. Но физиономию бить Борзому как-то настроения не было.

«Интересно, а где Денис?» – подумала я.

Взяв с собой испуганную Соню, я решила прогуляться, осмотреть улицу да познакомиться с местными. Может, что интересное удастся узнать.

Улица была пустынной и практически нежилой. Только в конце дороги мы увидели мужчину. Он что-то делал около своего дома. Подошли и поздоровались.

Мужчина даже не обернулся. Продолжал колоть дрова. Без рубашки, капли пота покрывают голую спину. Я поежилась. Несмотря на прохладную погоду, мужчина не мерз. Вся спина покрыта татуировками.

«Ходок восемь, не меньше!» – прикинула я, рассмотрев аборигена.

Он повернулся ко мне и бросил работу.

– Чего надо? – косо глянув на нас с Соней, рыкнул он.

– Один живете?

– А тебе зачем? Ко мне хочешь? Так пойдем! – Мужчина ухмыльнулся и замолчал.

– Поговорить бы, – предложила я.

Мужик ошалело окинул меня взглядом.

– И о чем?

– Да так, о жизни, – хмыкнула я. – Может, в дом пустишь?

– Ну пошли, коли настаиваешь, – пожал плечами мужик. Соню я попросила остаться снаружи, а сама зашла следом за хозяином.

Пока он расшаркивался в дверях, я поймала себя на мысли, что, кроме уголовников и стариков, никого здесь больше не встретить. Как же Новиков был прав, когда нанимал меня. С таким женихом Соня бы здесь долго не выдержала.

– Ну и о чем говорить будем? – спросил мужик и закашлялся. Я удивленно вскинула брови:

– Куришь много?

– Нет. Туберкулез у меня. Но ты ж со мной не о здоровье побалакать хочешь?

– Не о здоровье, – согласилась я. – Замечал здесь что-то странное в последнее время?

– Тут всегда какие-то странности. Деревья светятся и волки с тремя глазами, – попытался меня испугать уголовник.

– Хорош издеваться, – отмахнулась я. – Давай по-серьезному. В самом деле, что тебе скрывать-то?

– Да отвали от меня, фифа городская. Что ты знаешь, сидишь в своей уютной квартирке со всеми удобствами и деньги рекой загребаешь. Задолбали уже.

– Кто тебя задолбал? Здесь нет никого!

– Ошибаешься! Черные искатели повсюду. Здесь и руда золотая есть, и старинные иконы по деревням. Тут же до строительства ЧАЭС деревни были, и зажиточные. Люди готовы глотки перегрызть за это.

– И много людей?

– Чуть подальше от нас, ближе к центру, работа кипит. А с нас эти уроды еще и дань каждый месяц собирают. Продукты, спички, дрова.

– Так не платите!

– С ума сошла. Я жить хочу. Власти никакой, а так хоть трогать не будут. Мои соседи отказались платить, их увезли куда-то. До сих пор не появляются. Месяц уже. И в живых нет, наверное.

– Статья какая?

– Сто пятая.

– И кого ты порешил?

– Тещу. Случайно. Толкнул в пьяном угаре, она упала да виском об стол. Жена забрала ребенка и ушла сразу, а мне пятнашку впаяли.

– Так чего же ты сюда приехал?

– Я больше не нужен никому. Мне с моими диагнозами жить осталось совсем немного. А здесь я живу бесплатно. Сам все выращиваю на огороде. Запомни, бояться здесь не радиации нужно, а людей. Совсем они оскотинились, помешаны на деньгах и славе. С катушек съехали. Творят такое, у меня мурашки по коже. Беспредела даже на зоне такого не видел. Там по понятиям народ живет. А здесь – кто во что горазд.

Я выглянула в окно. Соня сидела на лавочке.

– А соседи ваши как?

– Клавка, что ли?

Я кивнула.

– Она себя в обиду не даст. Не переживай за нее. Любому глотку перегрызет.

– Вот уж не подумала бы, бабушка – божий одуванчик с виду.

Мужчина хмыкнул, но больше ничего не сказал.

– Валите отсюда скорее. Творятся здесь дела темные, грязные. Пока живы, ноги уносите. Потом поздно будет. Завербуют.

Я попрощалась с ним, и мы молча побрели к дому бабы Клавы. Вопросов было больше, чем ответов. Спутниковый телефон по-прежнему не работал. Такое чувство, что сигнал нарочно кто-то глушил или что-то случилось с ним. Связи с внешним миром не было почти два дня. Это плохо. Новиков, наверное, себе места не находит. Но сделать я ничего не могла.

– Жень, смотри! Виноград какой! – Соня взяла гроздь и попыталась съесть.

Я выбила его у нее из рук.

– Ненормальная! Ничего не смей ни в руки брать, ни тем более в рот.

– Ой, прости. Я по инерции.

Борзый вышел нас встречать. Анатолий курил на лавочке.

– Телефон дай! – обратилась я к уголовнику.

– У меня нету! – нагло соврал он.

– Не заставляй применять силу, ты знаешь, я могу.

– Знаю! Все ляжки от тебя в синяках. Скрутила, хлеще мужика.

– Повторим? – Я раздраженно смотрела на него.

Он молча протянул телефон. Я отошла в сторону и набрала Олега. На другом конце ответили в ту же секунду.

Приятель, услышав меня, выругался и стал рассказывать. Он много чего нарыл на Антона. И теперь приказал нам немедленно возвращаться домой. Ибо Антон оказался не Антоном.

– Жень, это Юрий Бондарев, по кличке Бандер, который признан умершим более десяти лет назад. Из родственников только мать, и та умерла давно. Но наворотил много этот элемент. Там и кража, и наркотики, и участие в преступных группировках. Потом он исчез, словно и не было его никогда. Ты давно его видела? Это точно Бандер?

– Фотографировала лично три дня назад. Вот только он опять пропал. И кстати, сколько ему тогда годиков-то? На вид лет двадцать пять. И что, он в пятнадцать решил исчезнуть с глаз правоохранительных органов? – озадачилась я.

– Ему чуть за тридцать, – хмыкнул Олег. – Просто сохранился хорошо. Так что сделал вид, что умер, парнишка в довольно сознательном возрасте.

Он помолчал и сказал серьезно:

– Женя, уходи оттуда. Эта сволочь ни от чего не отступит. Есть версия, что он даже бабушку родную убил.