Смертельная обида - Николай Иванович Леонов
Однако «праздный прохожий» не остановился через пятьдесят метров. Он дошел до перекрестка, постоял на нем, потом перешел и все так же не спеша двинулся дальше. Гуров вздохнул с облегчением. Увиденное означало, что «топтуны» Управления еще не обнаружили их убежище. Они просто прочесывают весь район, в котором в последний раз видели исчезнувшего Крячко. Еще немного, и они обязательно отыщут квартиру оперативников. Но пока время есть. Гуров вышел из машины и поспешил вернуться в жилье. Покупки с собой брать не стал – зачем? Ведь все равно они собираются переезжать.
Поднявшись в квартиру, он первым делом сообщил товарищам о сделанном им неприятном открытии.
– Когда будем уходить отсюда, надо будет принять все меры предосторожности, – сказал он. – Сначала высылаем передовой дозор. Это буду я – ведь меня никто не видел и не ищет. Если я выясню, что «топтунов» рядом нет, то подам вам сигнал, и тогда уже выйдете вы с вещами. Кстати, вещи собрали?
Выяснилось, что к сборам еще даже не приступали. Гуров сделал коллективу выговор, и все принялись укладываться. А сам Гуров сел за важную работу: он решил, что можно начать оформлять уголовное дело. По своему опыту он знал, что эта работа, на вид чисто бумажная и скучная, дисциплинирует оперативников и позволяет выявить в собранных уликах слабые места, которые нуждались в доработке. Крячко, видя, что друг с головой ушел в бумаги, решил собрать и его вещи тоже. «А то Лев о них так до конца и не вспомнит, – думал он. – А потом придется все в спешке в сумку кидать. Еще и забудет что-нибудь».
И ведь почти так и вышло! Когда поздно вечером телефон Гурова внезапно зазвонил, он еще не дошел и до середины своей кропотливой работы. Взглянув на телефон, он убедился, что это звонит капитан Башмаков.
– Бабушка созвонилась с внуками, – сообщил капитан. – С обоими договорилась. Они будут вас ждать сегодня ровно в одиннадцать часов все там же, на вокзале. С вами приедут оба родственника?
– Да, мы будем втроем, – отвечал Гуров. – А как внуки нас узнают? Мы же с ними никогда не виделись.
– А вот по тому и узнают, что вы будете втроем, – объяснил капитан. – И еще надо, чтобы один из троих был в полицейской форме. Дежурному… то есть бабушке так будет спокойнее.
– Будет сделано, – пообещал Гуров. – Ровно в одиннадцать, и один в форме.
Выключив телефон, он передал друзьям суть состоявшегося разговора.
– Придется тебе, Стас, переодеваться в форму, – сказал он. – Ведь мы с капитаном ее с собой не брали.
Крячко нехотя достал из чемодана полицейскую форму и переоделся. Затем Гуров занялся сборами на ночной визит в кабинет полковника Дятлова. Он достал мощные фонари, кисточки, щипцы, пленки для снятия отпечатков пальцев, другое криминалистическое оборудование, и все это сложил в отдельную сумку. Пока шли все эти сборы, время перевалило за десять часов. Пора было садиться в машину. Но прежде нужно проверить, нет ли за домом слежки, не вертятся ли поблизости шпики. Гуров взял сумку с «ночным оборудованием» и вышел из дома. Прошелся до одного угла, до другого… Прохожих на улицах было мало, и никто из них не походил на «топтуна». Тогда Гуров позвонил Крячко и сказал только одно слово: «Спускайтесь».
Через несколько минут все трое оперативников уже сидели в машине, и Гуров повел ее к Управлению. Возле самого здания стоянка была запрещена. Но и слишком далеко от него ставить машину тоже не хотелось: в таком случае пришлось бы долго идти по улице, и их могли заметить. В итоге Гуров нашел место в двух кварталах от цели. Друзья вышли и быстро зашагали в нужную сторону. При этом все трое внимательно смотрели по сторонам. Но явных признаков слежки они не заметили.
Вот и вход. Они вошли и увидели дежурного – старшего лейтенанта лет тридцати. Он внимательно взглянул на оперативников, отметил человека в форме с погонами полковника. Дежурный ни о чем не стал спрашивать троих друзей, а молча повел их на второй этаж. Здесь он свернул направо, и вскоре они остановились перед дверью кабинета, на которой виднелась пустая табличка – имя хозяина этого кабинета было оттуда уже вынуто. Дежурный открыл дверь и вручил ключ Крячко, как самому представительному.
– Можете работать хоть всю ночь, – сказал он. – Но в шесть утра вас здесь уже не должно быть.
Крячко молча кивнул, оперативники вошли в кабинет и закрыли за собой дверь.
Глава 13
Первым делом Гуров направился к двум окнам кабинета и стал закрывать шторы. Ряшенцев ему в этом помогал. Надо было сделать так, чтобы ни один луч света не пробивался на улицу. Никто не должен был видеть, что глубокой ночью здесь кипит работа.
Затем Гуров прошел к столу и встал рядом с креслом, на котором когда-то сидел полковник Дятлов.
– Мы не знаем, где находился Дятлов в момент смерти, – сказал он. – Но можем предположить, что он сидел здесь, а его убийцы стояли ближе к двери. Никто из этих убийц, видимо, не пострадал от выстрела полковника – об этом не говорил лейтенант Жданов, который видел уходящих из кабинета убийц. Значит, пуля, выпущенная Дятловым, должна была застрять вот в этой стене.
И Гуров указал на стену кабинета, в которой находилась дверь.
– Мы начнем поиски по двум направлениям, – продолжил сыщик. – Капитан будет снимать отпечатки пальцев со стола, с дверных ручек, со стульев – в общем, со всего, что тут найдет и до чего может дотронуться человек. А мы с Крячко поищем пулю. За работу!
И оперативники принялись за дело. Гуров и Крячко разделили стену на квадраты (границы едва наметили карандашом), поделили их между собой и стали искать пулю. Ряшенцев разложил на столе оборудование для снятия отпечатков пальцев и занялся этим тонким делом. Все работали в полном молчании, так что даже если бы кто-то вздумал подслушивать под дверью, то он бы ничего не услышал.
Так прошло около часа, потом Ряшенцев негромко сказал:
– Я закончил, Лев Иванович. Могу я подключиться к вашей работе?
– Можешь, почему же нет, – отозвался Гуров.
Он в этот момент обследовал участок стены справа под самым потолком. Для этого ему пришлось водрузить на стул кипу толстых кодексов (Уголовный, Административный, Процессуальный и другие) и балансировать на этом шатком сооружении.
– Вот сейчас я отсюда слезу, передвинем мою стремянку
