Шахматист - Ксения Полянская

— Почему вы не обратились в полицию?

— Я не могла даже пройти мимо полицейского участка. Он в клуб и домой отвозил нас сам.

— Вы напишете заявление? — заканчивая, говорил психолог.

— Да, — твёрдо ответила Гордеева.

— Так вы видели господина Варавина после освобождения? — вернулся к вопросу Сергеич.

Таня, громко вздохнула.

— Видела.

— В каком состоянии находятся его психика по вашей оценке?

— В нормальном, стабильном. Он хотел забрать меня от Машиного отца, но пока ему этого не удалось.

— Господин Варавин не проявлял к вам агрессию? — уточнил мой коллега.

— Нет, не проявлял.

— Какой человек собирался помочь Марии?

Я насторожился. Этот вопрос меня интересовал больше остальных.

— Я не знаю. Она говорила о нём в день перед убийством, но так и не упомянула имени, — покачала головой Таня.

— Когда она собиралась увидеться с этим человеком? — уточнил я.

— Ночью. В клубе вроде бы. — отвечала девушка слегка растеряно.

— Как вы думаете, кто мог убить Марию?

— У меня есть предположение, что, когда она встретилась с этим человеком, их нашёл отец. И Ботков мог в порыве злости её убить, — высказала свою догадку Татьяна.

— Где сейчас находится Варавин? — вновь задал вопрос я.

— Зачем вам это знать? — засуетилась Таня.

— Варавин подозревается в убийстве, — сказал я.

— Он ни в чём не виноват! — испуганно произнесла Гордеева.

— Если это так, то улики укажут на это. Нам просто нужно выяснить, как могли оказаться его отпечатки на теле жертвы. Никто не хочет его посадить, нам нужен настоящий преступник, — пояснил я.

Таня написала адрес на бумаге.

— Допрос Гордеевой Татьяны Александровны завершён. Нет ли у вас никаких претензий к допрашиваемому вас человеку? — уточнил Сергеич.

— Нет.

— Прошу вас расписаться в отказе от претензий. Благодарю вас за содействие полиции.

Психолог улыбнулся, и Таня наконец спокойно выдохнула. Я мог прочесть по её лицу, как ей было страшно, и насколько отец Ботковой был жестоким человеком. Поразительно! Я об этом даже не догадывался.

— Тань, можем ли мы взять твои отпечатки и потожировые, — спросил я.

— Зачем? — вновь испугалась она.

— Дабы исключить тебя из списка подозреваемых. Не волнуйся, я не хочу тебя в чём-то обвинять, — пояснил я.

— Где сейчас находиться Ботков? — вдруг встрял в разговор Сергеич.

— В клубе, как всегда, — произнесла Гордеева.

Она протянула руку. Сергеич выполнил все необходимые процедуры. Я вызвал Тане такси до участка и предупредил её, что в срочном порядке нужно написать заявление и выдать ордер на арест. Когда я всё сделал, мы направились к дому Марка, вернее его родителей. Как много информации всплывало сегодня на поверхность. Я решил, что сообщу об этом Максу чуть позже.

Дом казался унылым и мрачным, а нам предстоял ещё один допрос. Частный дом Варавиных казался мне ужасно одиноким. Такой некогда был и у меня. Серого цвета стены, никаких тебе цветов, даже нет машины, гаража. Он был маленький, одноэтажный, с покосившимися ставнями, полный тоски в сердцах тех, кто в нём жил. Я позвонил в дверь. Мне открыла женщина лет 40. Она была довольно оживлённой, но всё равно мрачной.

— Здравствуйте, вы к моему мужу? — произнесла она подавленно.

— Здравствуйте. Не только, мы из полиции. Мы хотели бы расспросить про вашего сына, — произнёс я.

— Что ещё вам от него нужно!? — вдруг воскликнула женщина.

— Спокойно, не волнуйтесь. Мы пришли сюда, чтобы вынести ему оправдательный приговор. Вернее, снять с него те обвинения, за которые он был осуждён, — соврал я.

— Вовремя же вы откликнулись, — с сарказмом сказала женщина.

— Я понимаю, что тех лет, проведённых в тюрьме, ему не возместить, но не мы вели это дело. Поймите, даже полиция порой ошибается, хоть я и понимаю, что ошибки, бывает, очень дорого стоят…

— Ладно, проходите, — пригласив нас в дом, произнесла она.

Мы вошли и сели на диван. Сергеич установил оборудование и, исполнив все формальности, приступил к главному:

— Ваш сын, Варавин Марк Игоревич, проявлял неконтролируемые вспышки агрессии по отношению к себе или к другим людям?

— Нет, всегда был спокойным и сдержанным. Порой дрался, конечно, как и все мальчишки, но это было контролируемо и никакого серьёзного ущерба здоровью он никому не наносил, — уверенно сказала женщина.

— Злоупотреблял ли ваш сын курением, алкоголем или запрещёнными веществами?

— Нет, что вы! Он никогда таким не баловался!

— Когда последний раз вы видели сына? — уточнил я.

— На днях, — настороженно ответила она.

— Вы можете назвать конкретную дату? — чуть жёстче произнёс я.

— 1 марта.

Мать неохотно отвечала на вопросы.

— По вашей оценке психика вашего сына находится в хорошем состоянии? — вновь зачем-то спросил Сергеич.

— Да, — твёрдо ответила женщина.

— У него не появлялись суицидальные или депрессивные мысли?

— Он был явно подавлен, но до такого не доходило.

Женщина говорила правду и не увиливала от ответа. Было видно, что её замучили вопросы, но врать она не собиралась.

— Вы знаете про роман вашего сына с Татьяной Гордеевой? — задал вопрос я.

— Знаю. Он хотел ей чем-то помочь. Таня единственная, кто не отвернулся от него после дела. Хотя она и давала против него показания в суде. Но это мы с ней обсудили, — без злобы в голосе ответила Варавина.

— Татьяна рассказывала вам про угрозы со стороны Александра Боткова? — уточнил Сергеич.

— Нет. Какие угрозы? — с явным недоумением проговорила женщина.

— Попрошу вас не задавать встречных вопросов. Вы замечали что-нибудь необычное в поведении вашего сына?

— Нет.

— Он не говорил о каких-нибудь планах или о том, что его что-то беспокоит?

— Нет. Единственные его волнения были связаны с работой. Точнее, с её поиском.

Задав ещё парочку вопросов, мы закончили допрос