Нечётные числа - Джей Джей Марш
Многие европейские языки и культуры придают особое значение числу три, будь то Святая Троица, три ведьмы, «англичанин, ирландец и шотландец заходят в бар», «хороших вещей бывает по три», постучать три раза или «учиться, учиться и еще раз учиться». Концепция трио также существует, когда речь заходит о невезении. Новое тысячелетие наносило один удар за другим. Трагическая смерть друга, за которую я считал себя частично ответственным. Потеря моего трастового фонда и, следовательно, моего привилегированного положения. Хуже всего – разрыв отношений, которые, как мне казалось, будут длиться всю жизнь. Ничего из этого не произошло бы, если бы не моя собственная недальновидность. Моему инстинкту нельзя было доверять.
И всё же, даже несмотря на предательство, мой инстинкт не сдавался. Именно поэтому я сделал приложение для перевода и вернул все потерянные деньги в десятикратном размере. Я вряд ли забуду усвоенный урок. Слушай свой инстинкт. Затем тестируй, проверяй, калибруй и уточняй, пока интуиция не станет теорией, а теория – практикой. Только тогда я смогу почтить ее своим доверием.
Некое внутреннее чувство беспокоило меня с той самой минуты, как мы договорились о том, что 2019 год встретим в альпийском шале. Я проанализировал свой дискомфорт. Может быть, дело в близости к Женеве, которая имела такое значение для каждого из нас. Может быть, дело в уединении высоко в горах, вдали от других людей. А может быть, дело просто в том, что там будут снег, холод и лед. Где бы мы ни встречались в канун Нового года, мы искали тепло и море или город, настолько оживленный, что и не замечаешь холода. Это смешно, если подумать. По отдельности мы часто проводили зимние каникулы, катаясь на коньках, лыжах, сноуборде или даже останавливаясь в иглу. Но, собираясь вместе, мы избегали льда.
Прежде чем мы поехали в горы, мне было приятно провести некоторое время с Гаэль и Ловисой. Гаэль, как и я, прагматик. Ловиса убедила себя, что у нее тоже есть чисто практическая точка зрения. Это не так. По большому счету, она – туго сплетенный комок эмоций, защищающий только себя. Это отчасти моя вина. Мы были настолько убеждены, что наша связь никогда не разорвется, что нас обоих сильно потряс факт, что она может не только разорваться, но и никогда не восстановиться.
Никто не знал, что мы пытались завести ребенка. Наш договор заключался в том, чтобы ничего не говорить, пока Ловиса не пройдет первый триместр. Только тогда мы сообщим новость и начнем воплощать планы, которые мы вынашивали для своего идеального будущего. Все ответы на неизбежные вопросы типа «Ты не слишком молод?», «Как ты справишься?» и «Ты уверен в этом?» уже были подготовлены. Мы были родственными душами и никогда никого не смогли бы полюбить так, как любили друг друга.
Но у Ловисы случился выкидыш – один, два, три раза, и каждый раз мы переживали горе наедине друг с другом. Звучит странно, но положительный тест на беременность как будто пьянил меня. Я был одурманен оптимизмом, непобедим и жизнерадостен в видении нашего будущего. Затем из ванной выходила мать моего почти ребенка с бледным лицом, красными глазами и качала головой. Вот тогда начиналось похмелье. Почему я был так глуп? Почему мы обманываем себя? Это был последний раз, когда я осмелился поверить.
Ее цикл, который мы оба знали лучше, чем учебное расписание, означал, что она будет фертильна в течение последних нескольких дней года. Это было похоже на знак. Мы бы занимались любовью в моей родной стране и зачали бы ребенка в последние дни 1999 года или в ярком новом начале тысячелетия. Я восстановил бы свое финансовое положение, мы бы выпустились еще до рождения ребенка и начали бы нашу жизнь как молодая семья, полная надежд и счастья.
Из всего, что произошло впоследствии, тот факт, что Ловиса организовала прерывание беременности Симоны, ранил сильнее всего. Некоторые вещи я никогда не смогу простить.
Я до сих пор храню в сердце любовь к Ловисе. Она признала, что наши мечты превратились в дым, и никогда не пыталась их восстановить. Я надеюсь, что она счастлива.
Хотя мы быстро добрались, проехав через Францию и вернувшись в Швейцарию со стороны Альп, Симона прибыла в шале раньше нас. Худший вариант развития событий. Если я и знаю кого-то, кто не может быть один, так это Симона. К тому моменту, как мы приехали, она уже была вся на нервах. Как обычно, Гаэль закатила глаза, я сменил тему, а Ловиса приняла на себя роль мамы-наседки. Моя смутная неприязнь к шале уменьшилась, когда я прочувствовал масштаб и атмосферу этого места. Кухня огромная, с отдельной обеденной зоной и массивным деревянным столом в центре. В гостиной – длинные кожаные диваны, коврики из овчины, деревянные балки, камин размером с автомобиль «Смарт». Там легко разместились бы двадцать человек.
Встреча не могла по-настоящему начаться до тех пор, пока не приехал Кларк, а мы до сих пор не получили ответа на свои сообщения. Мы где-то час бездельничали, пили горячий шоколад и ели пирожные, а потом я захотел изучить территорию. Шале было одновременно аутентичным и современным. Деревянные стены и крыша с подогревом полов, традиционные пледы поверх зимних одеял и душ с сильным напором воды в каждой ванной. Дом был построен на склоне горы, и с верхнего этажа имелся доступ к лыжным трассам. Я предложил, чтобы мы с Кларком, когда он приедет, заняли спальни на этом этаже. Меня это вполне устраивало. На некотором расстоянии от жилой зоны и на том же уровне, что и лыжный спуск. Мое настроение поднялось, когда я распаковал вещи и попытался позвонить в Братиславу. Связь была ненадежной, но мне удалось поздравить свою команду с Новым годом.
Из-за своего роста я всегда путешествую с собственным одеялом. Обычные одеяла, спальные мешки, покрывала и так далее никогда мне не подходят. Более того, они обычно слишком жаркие. Вот почему хлопковое одеяло ручной работы сопровождает меня везде, куда я еду. В тот же день я снял местное одеяло, свернул его и засунул в шкаф. Затем я достал свое одеяло и кинул его на простыню. Так что я вполне уверен, что в пять часов дня в моей постели ничего не было.
Взвизги и восклицания снизу рикошетом отражались здесь от деревянных стен. За окном виднелись исчезающие задние фары такси. Должно быть, приехал Кларк. Я надел
