Медаль для мародера - Григорий Андреевич Кроних
Милицейские сирены выли уже на соседней улице. Артур развернулся и побежал к белой иномарке. Машина сорвалась с места прежде, чем он успел захлопнуть за собой дверку.
3
Что произошло дальше, в памяти Оли как-то стерлось. И порядок событий тоже потерялся. Приехали милиция и «скорая», но кто вперед — она не помнила. Забыла и как снова оказалась у тела Валеры: то ли доползла, то ли кто дойти помог. Она упала на него и зарыдала по-детски отчаянно, с чувством, что это горе ей не пережить. Только в детстве это пропавшая кукла, а тут…
— Пульс уже не прощупывается, — сказал рядом кто-то злой.
Оля зашлась в немом крике. Не может быть! Все случилось так внезапно и страшно, что принять это было невозможно. Сквозь пелену страха Оля чувствовала мышцы Валериного тела, его тепло, словно он спал.
Кто-то взял Ольгу за плечи и вновь оттащил от тела. Быстрая рука оттянула Валере веко, ткнулась под подбородок в поиске пульса. Твердые движения этой белой руки не собирались оживлять, они совершали необходимый ритуал, чтобы подписать справку. Оля прикрыла глаза. Ее снова приподняли и посадили на стул.
Валерочка, родненький, что же ты наделал?
— Девушка, вы можете говорить? — выделился из общего гама баритон над ухом. Оля помотала головой.
— Принесите кто-нибудь попить! — крикнул баритон. — Девушка, вы не ранены? Как вас зовут? Слышите меня? — Голос все спрашивал и спрашивал, не делая пауз.
Она слышала и могла ответить, но только для этого требовалось время и усилие, потому что надо было проглотить ком в горле.
Чьи-то твердые пальцы пробежались по ее голове, спине, рукам, стукнули по коленке.
— Вроде все цело, — сказал уже кто-то другой. — Как вас зовут?
— …О-оля.
— Откройте глаза, пожалуйста.
Она выполнила просьбу, перед глазами задвигались цветные пятна.
— Следите за моим пальцем… сколько вам лет?
— Девятнадцать.
— Сколько будет шесть-ю-семь?
— Сорок два.
Оля почувствовала, как в плечо ужалил комар, но сил его стряхнуть не было.
— Отлично. Реакции нормальные, сотрясения нет. Я ей поставил успокаивающее. Шок, конечно, есть, лучше бы девушке сегодня отдохнуть.
— Спасибо, доктор, — опять возник баритон. — Оля, я понимаю, в каком вы состоянии, но, может быть, вы сможете ответить на самые важные для следствия вопросы?
Оля повернулась вправо и увидела говорившего мужчину — крепыша лет тридцати с аккуратной армейской стрижкой, но в штатском.
— Я старший оперуполномоченный капитан Смолянинов Константин Павлович. — Крепыш показал девушке красные корочки с гербом.
Оля кивнула.
У столика возник бармен и поставил перед ней чашку. Девушка отшатнулась.
— Выпейте кофе, — придвинул ей чашку милиционер.
Такой же кофе принесли Леониду, тот же запах. Оля замотала головой.
— Может, предпочитаете что-нибудь другое? — галантно спросил Смолянинов, но, не дождавшись ответа, добавил: — А я с вашего позволения выпью, а то голова весь день трещит.
Он взял чашку и опрокинул ее одним глотком, словно водку.
Как Леня. Оля почувствовала, что сейчас расплачется снова. Она сдержалась, потому что знала: милиционер от нее не отстанет, пока не расспросит. Так уж пусть побыстрее.
— Спрашивайте.
— Вы знали обоих потерпевших?
— Я с Валерой… а кто второй?
— Там, у дверей.
— А-а, Леня. Да, я и забыла… Конечно, обоих… Скажите, они оба… умерли?
— Да… Как их звали?
От прошедшего времени у девушки снова подкатили слезы.
— Ва-валерий Зорин и Леонид.
— А фамилия?
— Не помню.
— Чем он занимался?
— В институте работал каким-то инженером.
— А Зорин?
— В автосервисе слесарем. На улице Есенина.
— С кем вы пришли в кафе?
— Ни с кем, у меня была встреча с Леней.
— Он прибыл раньше? — Капитан задавал вопросы не глядя, потому что записывал все в блокнот.
Оле тоже было легче смотреть в стриженую макушку.
— Да.
— Вы поговорили минут десять, а потом, примерно в три часа, пришел третий — Валера, так?
— Он пришел ровно в три.
— Ага, 15.00, — записал Смолянинов. — Так было назначено?
— Не знаю.
Милиционер поднял голову.
— Хорошо. До этого дня парни знали друг друга?
— Немного.
— Вы их познакомили?
— Можно и так сказать.
— Спор вышел тоже из-за вас? — тут капитан уставился на нее в упор. — У нас есть свидетели.
— Пусть из-за меня. Какая разница, когда… — Из олиных глаз покатились слезы. В голове молоточком без перерыва звучало одно имя: Валера, Валера, Валера, Валерочка…
Как же так случилось? Оля пыталась восстановить события дня, но все путалось, перед глазами был то Валера живой, то Валера мертвый, Леня то пил кофе, то пускал кровавые пузыри. А за всем этим ее ждали пустота и еще мать, которая опять будет скандалить.
Может, удастся все это от нее утаить? Но как, ведь она наверняка узнает о смерти Леонида, а потом об участии в этом деле Оли. Она — главный свидетель, именно из-за нее произошла эта нелепая драка. Леня, видно, хотел отомстить. Вот и отомстил. Сам погиб и ей жизнь испортил. Этого добивался?.. Неужели ей придется еще много раз пересказывать все о себе и Валере, о себе и Лене? Милиции, следователю, суду. Суд? Будет суд? А кого судить, ведь Леня мертв… А-а, тогда будут судить Артура. Он же ударил Леонида. Но у того был нож… Все равно, смерть есть смерть, даже если ты защищал своего друга и его девушку. Но, по справедливости, разве он виноват?
— Оля! Оля! Слышите меня? Что с вами?
— Все в порядке, — очнулась девушка. — Что вы спросили?
— Третий — тоже поклонник?
— Кто?
— Третий, который напал на вас у дверей кафе.
— На меня никто не нападал.
— А Леонид? — тут же уточнил Смолянинов.
— Я не знаю, чего он хотел. Наверное, сам испугался.
— Так как звали третьего парня?
Оля опустила глаза.
— Не знаю.
— Имени не знаете? Значит, его самого вы раньше видели?
— Нет, не видела.
— Точно? Просто прохожий, что ли? — переспросил милиционер. — Это очень важно. Ведь по закону он совершил убийство.
— Не видела, — повторила Оля.
— Если убийство не предумышленное, то, возможно, он получит условное наказание, но тогда важное значение имеют ваши показания. Если этот парень вас защищал, то ему, практически, ничего страшного не грозит. Поэтому будет лучше, если вы скажите мне его имя. Тем более что у нас есть свидетели.
— Я его не знаю, — чуть помедлив, подтвердила показания Оля.
— Ну, как скажете.
— Я очень устала, можно я пойду домой?
— Пока нет. — Баритон стал чуть мягче. — Что вам сказал этот третий?
— Не помню. Я устала.
