Каратель - Роман Феликсович Путилов
У крыльца РОВД тоже стояла толпа, внимательно слушающая какого-то пожилого мужчину интеллигентного вида. Мы прошмыгнули, с резко присмиревшим задержанным, в здание, за спинами людей, до того, как на нас обратили внимание. Через сорок минут, лично убедившись, что задержанного записали в книгу доставленных, за моим именем и по подозрению в убийстве. Протокол и пакеты с изъятым были внесены в журнал информации, так как в книгу регистрации преступлений дежурный вносить это барахло отказался категорически. Закончив свои хлопоты, я вышел на крыльцо. Доставленного парня запихнули в камеру, а его маму, на которую я написал рапорт о нападении на меня, присовокупив к нему объяснения понятых, посадили в уголок дежурной части. Две толпы соединились возле здания милиции и сейчас слушали моих понятых. Викторова поблизости я не видел. Я завел мотоцикл и поехал в тюрьму, надо было обработать истерзанную физиономию и выпустить из вольера Демона.
Лицо мое было поцарапано от души. Шипя и морщась, я капал на подсохшие ранки, к счастью обнаруженную перекись водорода, глядя на себя в маленькое, треснувшее зеркало, с пятнами засохшего мыла и крема для бритья, висящее в умывальнике казармы. Надеюсь, что Алла Сергеевна хоть иногда моет руки и чисти свои когти, а то подхватить какой-нибудь гепатит очень не хочется.
Обработав лицо и почистив форму, я взял соскучившегося пса и поехал обратно в поселок. Бросив мотоцикл возле милиции, я взял Демона на поводок и пошел на окраину поселка — обсуждать свой внешний вид с кем либо, настроения у меня не было. Через полчаса ко мне подъехал «Урал» с остатками боевого экипажа.
— Здорово Паша, а ты что один гуляешь?
— Не хочу граждан своей рожей пугать, а в казарме скучно — я повернулся к коллегам, демонстрируя товар лицом.
— Ни хрена себе! Это кто так тебя?
— Мамашка задержанного по подозрению в сегодняшнем убийстве. Между прочим, интеллигентнейшая женщина, воспитатель подрастающего поколения.
— И где сейчас злодейка?
— Час назад была в отделе, сейчас не знаю. Вы же знаете, как прокурорские дела по нападениям на ментов возбуждают.
— Ну да, хрен дождешься. Слушай, мы, что к тебе заехали. Тебя Наташа спрашивала, мы сказали, что сегодня, после смены, зайдешь. Мы кстати там кой чего закупались, можешь поучаствовать.
— Пацаны, вы что, прикалываетесь? — я забывшись провел рукой по исцарапанной щеке и сморщился от боли: — Меня Наташа увидит и больше знать не захочет.
— Да, ладно. Все нормально у тебя с лицом — парни очень хотели разделить со мной расходы на стол, поэтому старались быть убедительными и настойчивыми.
— Ладно, зайду. — Человек слаб. Воспоминание о сладких Наташиных формах заставили меня отложить в стороны планы на тихий вечер в уютной казарме: — Собаку после службы в зону отвезу, потом приеду.
— Не-не-не, девчонки просили, что бы ты с псом приехал. Очень его хотят посмотреть. Обещали что-то вкусненькое кобелю твоему приготовить.
— То есть зовут не меня, а его? — я махнул в сторону деловито носящегося по степи Демона: — Мне, наверное, следует обидится.
— Зовут тебя, даже не сомневайся. Ладно, бывай — тяжелый мотоцикл бодро покатил, увозя моих собеседников от двусмысленного разговора. Я проводил мотоцикл с коляской глазами и свистнув псу, двинулся в сторону берега. Но до воды дойти мы не успели. Каким-то образом меня выследил и догнал, шустро управляясь своим спортивным «ИЖом» с помятой дугой, поцарапанный, почти также как я, Серега Пахомов.
— Паша, стой!
— Серега, тебе что в казарме не лежится?
— Да мне эти звонили — наш командир мотнул головой в сторону здания милиции: — сказали, что твой задержанный утверждает, что кроссовки с пятнами его. Говорит, что он в ту комнату, откуда ты его притащил, он босиком пришел. И мать его тоже самое говорит. Нож признал своим. Там его хорошие отпечатки эксперт изъял и тут же, на глаз, посмотрел. Говорит, что очень похожи. А вот обувь, откуда крои смывы сделали, говорит не его. Через час его отпустят.
— Серега, они что, совсем дебилы? Как только парня из отдела выпустят, его люди тут же прибьют, прямо на крыльце.
— А может быть кто-то этого и добивается. — Пахом смотрел на меня сквозь линзы очков грустными глазами.
— Ладно, до отдела подбросишь?
— Спрашиваешь.
Я перекинул ногу через седло железного «коня» и свистнул псу.
Глава 14
Глава четырнадцатая. Мы выбираем, нас выбирают.
Очень хотелось распахнуть дверь дежурной части пинком ноги, но ведь самурай должен быть вежливым даже с врагами. Поэтому в помещение дежурной части мы с Демоном вошли аккуратно, и дверь за собой тихонечко прикрыли.
— Здравия желаю, товарищ капитан. А что там с моим задержанным по подозрению в убийстве? Работа ведется?
Дежурный бросил взгляд в сторону все еще сидящей на скамеечке Аллы Сергеевны, которую опрашивал какой-то лейтенант, поманил меня в дальний уголок комнаты.
— Не признается твой задержанный — в полголоса зашипел дежурный: — И кроссовки своими не признает. Нож признал, а кроссовки нет. А кровь на кроссовках есть. А наша старший инспектор по делам несовершеннолетних, она пацану родственница, типа, как у вас, тетя троюродная. Вот тетя и клюет нашим мозг, что права несовершеннолетнего нарушаются. Прокурорскому пофиг, три часа пройдет — не будет признания или доказательств, он скажет — решайте сами. А с этой никто связываться не будет, так что через двадцать минут пацана выпустят.
— Понятно. А где кроссовки?
— Вон лежат, в пакет завернутые. Сейчас эксперт придет, будет пото -жировые выделения с них изымать, но это долго делается.
— Понятно. Товарищ капитан, а можно следователя прокуратуры сюда вызвать?
Недовольство, застывшее на лице следователя прокуратуры, с которым он вошел в душное помещение дежурки, после моего вопроса, сменилось на сильное беспокойство.
— Товарищ следователь, подскажите ваши фамилию и инициалы.
— А зачем вам, сержант?
— В справке вас укажу, что в вашем присутствии применял служебно-розыскную собаку с целью установления хозяина обуви.
— А вы сможете? Интересно, никогда
