Welcome to Hollywood - Сергей Skolorussov
– Удивляетесь, что здесь чисто? Я не люблю грязь. С детства её не выношу. Ко мне даже крысы не заглядывают. Знают, поживиться им здесь нечем.
– У вас уютно. Но всё такое старое. Странно, что оно работает. Вы сами всё это отремонтировали? – указала я на лампу и плиту.
– Нет. Я уже говорил о вентиляции. Раньше всё делали на совесть. На века. В этом и был смысл производства. Промышленники могли законно гордиться своей продукцией. Она надёжна, удобна и красива. Посмотрите на эту керосиновую лампу, – он взял её в руки и повертел, показывая нам все грани предмета. – Разве это не произведение искусства? Медь, бронза! Что за материалы! Её приятно держать в руках. Мастера прошлого всегда украшали изделия и крупно писали на них своё имя. Этой лампе больше ста лет, но мы до сих пор с удовольствием легко и просто можем прочитать название фирмы производителя: «Винсент и сыновья». И год – «1912». Название выведено крупно. И это естественно – фирма вполне законно могла гордиться качеством своей продукции. А как украшена! Барельеф античных героев, витиеватые рисунки и фарфор высочайшего качества. В наше время, чтобы прочитать производителя купленного товара необходимо взять в руки лупу. Это и понятно – им стыдно за свою убогую продукцию, которая с каждым годом становится всё проще, ненадёжнее и легче. Кругом экономия и обман. Обман потребителя – нас с вами.
– Вы правы. Мир двинулся по пути дешёвого китайского ширпотреба. Об этом можно только сожалеть.
– У меня здесь целая коллекция предметов, которые я раскопал в этих бесконечных лабиринтах.
Он указал на полки, где стояли подсвечники, слегка потёртая великолепная фарфоровая посуда, чернильные приборы из бронзы и многое другое. Уилл внимательно обошёл комнату, разглядывая необычную экспозицию старинных предметов, собранных гостеприимным хозяином, и изрёк:
– Да вы богатый, словно Крез! Думаю, если всё это сдать антиквару, то вполне можно купить приличный дом. Пусть не в Лос-Анджелесе, а где-нибудь в Айове. Мне всегда было интересно, как люди становятся бездомными. Вы, если не трудно, можете рассказать об этом?
– Могу. Но не очень хочу.
– Что ты пристал к человеку? У каждого свои причины. У кого-то горе. У других увольнение, болезнь. Люди ломаются, начинают пить. Дальше всё понятно.
– Чего тебе понятно? – возразил хиляк, поджав свои бледные губы. – Где ты видишь, что хозяин пьёт? Извините, как вас зовут?
– Зовите меня Джонатан. А фамилию мою вам не обязательно знать.
– Я Уилл. А это – Элайза. Чёрт! А вот где наши друзья, Ева Мария и Стэн, мы не знаем.
Прилив волнения за судьбу Стэна заполонил всю мою душу. Я плюхнулась на венецианский стул с гнутыми ножками и резными подлокотниками. Он заскрипел, но выдержал мой напор.
– Дьявол! Вдруг, Стэна уже нет в живых? – это вырвалось из моей груди самопроизвольно. – Это не гостиница, а притон бандитов!
Хозяин прошёл мимо меня, поставил чайник на плиту и пробормотал:
– Сейчас попьём чайку и поговорим. Для начала я должен понять: кто вы и как тут оказались.
Чтобы отвлечься от тяжких мыслей я стала его рассматривать. Да, он ещё не стар. Это лохматая борода и свисающие с головы космы делают его пожилым. На самом деле ему лет сорок пять. Не больше.
– Вам лет пятьдесят? Сорок пять?
Он улыбнулся в ответ:
– Мне тридцать четыре года.
– Да вы что? Теперь мне тоже интересно, как вы здесь оказались?
– Сейчас, сейчас. Уже закипает.
Он разложил пакетики с заваркой по чашкам, таким чистым, что я даже нисколько не побрезговала, и налил в них кипяток. А затем попросил рассказать нашу историю. Мы всё выложили ему, как на духу. Нам, если честно, скрывать было нечего. Хотя, нет – про деньги мы не обмолвились ни словом. Он только ухмыльнулся:
– Да. Многие так сюда попадают. Этого старого китайца давно пора посадить на электрический стул за все его делишки. Но сделать это не просто.
– Почему? Полиция могла бы заинтересоваться всем, что творится в этом дьявольском отеле. Здесь сплошные бандиты! Наркота! Стрельба! Мы видели, как ограбили прямо в номере богатую пару. А их самих увели в неизвестном направлении. Как Стэна с Евой.
Мне было страшно и грустно. Страшно не за себя. Страшно за своего парня.
– Я вас удивлю, если скажу, что эта пара, скорее всего, жива и вернулась в номер. Но не скажу, что с вашими друзьями ничего особенного не случилось, и они отделались лишь испугом. Впрочем, это сугубо моё личное мнение. Не стоит пока паниковать.
Мы с хакером переглянулись, но ничего не сказали в ответ. Становилось жутковато. Слишком обыденно эти слова слетели с губ бездомного. Он продолжил:
– Я вижу, что вы ещё слишком молоды и неопытны, чтобы вас кто-то использовал специально для вычисления меня.
Я пожала плечами. Непонятно, кому вообще взбредёт в голову ловить бездомного? Хозяин каморки выдержал паузу и обвёл нас пристальным взглядом:
– Я Джонатан Виг!
Сказано это было таким тоном, словно он раскрыл нам тайну своего королевского происхождения. Бездомный вновь обвёл нас многозначительным взглядом, но видно, он совсем не рассчитывал на отсутствие реакции:
– Вы никогда не слышали моё имя? Ах, да! Вы же ещё так молоды. Когда я исчез, вам было лет по четырнадцать. Хорошо, расскажу подробно. Пять лет назад меня все знали, как очень известного и преуспевающего журналиста «Лос-Анджелес Таймс». Я вёл криминальную колонку в газете и программу на телевидении.
Уилл перебил:
– Как же вы здесь очутились?
– Однажды ночью меня разбудил телефон. Звонил мой студенческий приятель, с которым я долгое время не общался. Были причины для этого. Он сильно разбогател и с годами стал заносчивым. Но в этот раз бывший однокурсник сообщил гробовым голосом, что если в ближайшее время он умрёт, то в этом будет виноват Пол Муленберг. Я, если честно, подумал, что мой старинный
