Нина Васина - Падчерица Синей Бороды
— Ты когда-нибудь хотел женщину до полной обморочки? — спросил Игоря Анатольевича брат.
— Во-первых, — начал объяснять Игорь Анатольевич, уговаривая себя не злиться и говорить медленно, чтобы брат успевал повторить каждое его слово про себя, шевеля губами. — Во-первых, она не женщина и ее нельзя просто так затащить в машину и оттрахать. На Мазариных еще статьи за изнасилование малолеток не висело и висеть не будет!
— Не собираюсь я ее трахать! — пожал плечами Григорий Анатольевич. — Я хочу ее посадить на колени и спрятать вот так, под пальто, чтобы никто ее больше никогда не трогал.
Внимательно всмотревшись в лицо брата, Игорь Анатольевич не стал перечислять, что он хотел сказать во-вторых и в-третьих (он, обычно, приводил для разъяснений три довода, а если на третий не хватало логики или доказательной базы, то говорил просто: “а в-третьих, я так хочу!” — или, по обстоятельствам: “…не хочу!”). Он просто достал бумажку с адресом корейца и отвез туда брата.
Они вышли из машины вдвоем. Осмотрели девятиэтажку. Синхронно задержались глазами на темных окнах шестого этажа.
— Там замки-то фиговые, если не закрыто изнутри на засов, я запросто их щелкну! — предложил свои услуги один из охранников с заднего сиденья.
Игорь Анатольевич Мазарин положил ладонь на плечо брата и произнес напутственную речь:
— Сорок минут тебе на все уговоры. Насилия не применяй. Если заартачится, погладь по головке и тихо уходи. Теперь слушай сюда. Я стану под балконом. Если чего понадобится — роз с полета, бирюльки, медвежонка из зоопарка или килограмм шоколаду — ты выйди на балкон и просигнализируй. Через десять минут все будет.
— Брат!.. — задохнулся восторгом Григорий Анатольевич. — Ты, брат!..
Знаешь, что ты — брат!
Он вышел на балкон очень скоро. Бросил вниз горошину драже. Горошина звонко стукнула в черную крышу джипа.
— Пусто! — развел он руками, когда Игорь Анатольевич вышел посмотреть.
— Нет ее, что делать?
Игорь Анатольевич осмотрелся и сначала скрестил руки над головой, что у братьев означало “не теряй присутствия духа, будь бдителен, все на мази”, а потом молча показал на дорожку от остановки к дому.
Алиса шла, понурив голову, одной рукой прижимая к себе бутылку вина, в другой болтался торт.
Девочка Алиса купила в ближайшем супермаркете дивный торт-суфле со взбитыми сливками, бутылку красного вина и шесть персиков. Войдя в квартиру, она сначала обошла ее, не включая света и затаив дыхание, потом заперла все замки и еще задвинула засов. Выгребла из шкафа вещи отчима, уложила их кучей на ковре в гостиной, и так получилось, что два парадных костюма оказались внизу, потом — несколько рубашек, поверх них — пара шелковых летних костюмов и ковбойка, на ковбойке распласталась легкая куртка из тончайшей желтой замши, на куртке — футболки, на них — опять Рубашки, потом — банный махровый халат, на халат скользнули ящерками шесть галстуков, а сверху все это присыпалось трусами и носками.
Оглядев ворох вещей, девочка Алиса медленно разделась догола, обошла его, подтыкая кое-где босой ногой слишком высунувшиеся части одежды, раскинула руки и упала в мягкую кучу лицом вниз. Глубоко вздохнув, она впустила в себя запах отчима и некоторое время невесомо плыла в воспоминаниях, не подпуская близко к сердцу кадры его ладоней, губ и некоторых простых бытовых движений, в которых кореец впервые открылся Алисе как абсолютно гармоничное произведение природы простое и совершенное в своем изяществе, естественности движений и пропорциональности.
Алиса открыла коробку, подсунула под влажный тяжелый торт ладонь и приподняла его вверх. Шлепнула все восемьсот пятьдесят граммов — как было написано на коробке — себе на живот, кое-что съела, облизывая пальцы, старательно размазала торт по телу и стала вываливаться в одежде отчима, зарываясь в нее. Потом наступила очередь персиков — они давились в руке легко, Алиса долго выбирала в магазине самые мягкие, оранжево-красная мякоть вылезала сквозь пальцы и капала на лицо, резкий горьковатый запах смешивался с приторным, ванильным. Царапая кожу, подкрался к щеке засахаренный цукат из торта, за что и был тут же подхвачен языком с вымазанного кремом галстука и съеден. Обсосав персиковую косточку, Алиса почувствовала на ее кончике острый шип, совершенно не ощущая боли, провела шипом по руке и удивилась, обнаружив выступившие алые капли. Тряхнула рукой, добавив крови к ванильно-персиковому разврату, а царапину промокнула кончиком подвернувшегося парадного галстука.
Галстук был дорогой, Алиса сразу вспомнила его, именно на этом галстуке кореец обучал ее правильному завязыванию узла и знакомил с технологией пошива настоящих галстуков. Так… Подкладка… Подкладка должна быть обязательно чуть-чуть другого оттенка, но в тон, желательно шелковая, а в тканых галстуках она может быть из тонкого плотного хлопка. Шов с изнанки делается только вручную, а если потянуть вот за эту петельку, галстук вывернется, что помогает при его глажке и выравниванию… Очень интересно — запомнила все!
Так, посмотрим… Рубашка. С рубашками все понятно — это должен быть только хлопок или натуральный щелк, обозначения известны, все швы — потайные или скрытые. Носки… Носки мужчина должен носить двойного состава, причем хлопка — не меньше шестидесяти процентов…Трусы! Все помню — трикотаж или шелк, так, что там осталось?.. Вытащив из-под себя льняной пиджак, Алиса тут же вспомнила, что в жару уважающий себя джентльмен носит поверх тонкой хлопковой рубашки только светлый лен, и когда выходит из автомобиля, гордо демонстрирует складки на спине — лен легко мнется, что и доказывает его, пиджака, дороговизну и шик. А вот и темно-синий английский официальный пиджак. Но, поскольку пиджаки такой стоимости сами англичане шьют только на заказ, отчим удовлетворялся итальянскими фирмами, так, посмотрим… Отлично. Фирма “Блевонти”, сейчас проверим, как на блевонти размазывается суфле!
Для официальных приемов годятся только строгие английские пиджаки, они могут иметь всего три цвета — черный, синий и серый, по фактуре — тонкая шерсть, по бокам на пиджаке разрезы, чтобы удобно было руки в карманы брюк засовывать. Алиса помнит, как удивилась, что разрезь! — для засовывания джентльменами рук в карманы, а кореец сразу же с ней согласился: приличный немец такой пиджак не приемлет, засунутые в карманы руки считает издержкой воспитания, и в Германию поэтому в пиджаке с разрезами по бокам лучше на официальные приемы не приезжать. “А какие же у них пиджаки?” — “А у них с одним разрезом сзади, хотя и этот разрез был тоже предусмотрен англичанами! Чтобы в машине удобно размещалась толстая задница? Фу, Алиска, чтобы джентльмену удобно было на лошади сидеть!”
Задумавшись, Алиса вдруг понимает, что запросто сможет одеть любого мужчину от носков до галстука, что утомительные беседы отчима о правильности подбора тонов и стилей не прошли даром, а тогда казалось — совсем не слушала, пела, читала, жевала, смеялась, но не слушала!
Рассмотрев купленную только что бутылку вина Алиса с ужасом вспомнила — сразу, как щелкнуло, — какое вино следует заказывать к рыбе, какое к мясу, как отличить настоящее шампанское от газированного, как распознать по запаху испанские красные вина и французские — “нюхай, нюхай, дурочка, когда-нибудь поразишь воображение интеллигентного ловеласа”, а еще — чем правильно закусывать водку, как без неприятных ощущений опорожнить при срочной необходимости желудок, а еще — “если хочешь правильно оценить секс — не занимайся любовью без хорошей клизмы”, а еще — “чистые девочки, пока они еще девочки, должны дорожить своим природным запахом и не должны пользоваться дезодорантами, подошвы ног, и подмышки, и что там уже у тебя потеет? — растирается после горячего мытья кусочком лимона — тонкая полоска мякоти на шкурке, обязательно на шкурке! а еще!..”
Открыв бутылку, Алиса становится на кучу одежды и обливает себя с макушки.
“…запомни, настоящее вино оставляет на стенках бокала — если взболтать — женские ножки, да-да, не смейся, смотри, видишь эти продольные полоски, правда, похоже на ножки?..”
Вино стекает по телу прохладными струйками, на животе образуются “ножки”…
— Не заплачу! — кричит Алиса, прыгая по мокрой одежде, по раздавленному торту, выползающему белой мякотью между пальцами ног, по мятым персикам, мокро чавкающим. — Врешь! Не заплачу!
В дверь позвонили.
В глазке расплывается темное пространство лестничной клетки, а в глазу Алисы дрожит линза подступившей слезы — ничего не видно!
— Кто?..
— Конь в пальто! — раздраженно, даже сердито. И Алиса открыла дверь.
В прихожую вошел совершенно незнакомый мужчина с торчащей изо рта зубочисткой. Он осмотрел голую Алису, не поверил, достал очки, надел их, огляделся в поисках еще какого-нибудь источника света, дернул за шнурок бра у зеркала и, задумчиво покачивая головой, осмотрел странно испачканную с ног до головы девочку.
