Александр Скрягин - Главный пульт управления
Не выдержав тряски, демон выпрыгнул у бедняги изо рта и стремглав помчался в степь.
Тут только запыхавшийся бегун понял, от какой беды его спас безжалостный всадник. Он хотел поблагодарить своего спасителя, повернулся, но никого не увидел. Должно быть, тот ускакал на своем быстром скакуне.
– И что означает твой рассказ, достопочтенный Насреддин? – подумав, спрашивал грустный слушатель.
– Он означает вот что, – Ходжа указал пальцем на небо. – Посылая нам несчастья, Всемилостивый и Всемогущий Аллах не всегда наказывает нас за наши прегрешенья. Иногда, таким образом он спасает нас от более страшных бедствий. Мы и не подозреваем о них, но эти невидимые нами несчастья уже готовы вонзить в нас свои острые зубы. Не ропщи на Всевышнего, человек! Если бы ты знал будущее, ты бы с утра до ночи благодарил Его за свою внезапную бедность!
– Спасибо, Ходжа! Теперь я понял тайну своей жизни! – отвечал утешенный бедняк.
Эту притчу как-то рассказал Ефиму цыганский барон Варга. Она запомнилась Мимикьянову и в сонной атмосфере кабинета Рената Абсалямова, так напоминающего восточную чайхану, почему-то сама собой выплыла из глубин памяти.
В дверь тихонько стукнули, через секунду она бесшумно открылась и на пороге появилась молодая черноглазая женщина в длинном, по щиколотку, облегающем платье сиреневого цвета. Ее голова была повязана шелковой зеленой косынкой, концы которой заячьими ушками торчали на затылке. В руках она держала никелированный подносик. На нем – большая белая пиала и несколько тарелочек с восточными сладостями.
Девушка поздоровалась, не поднимая глаз, проплыла по кабинету, девушка и ловко разгрузила поднос на низкий столик. Закончив, она подняла черные глаза-маслинки и бросила на Рената вопросительный взгляд.
– Вот познакомься, Ефим Алексеевич, – сказал Ренат, – моя новая сотрудница. Катей зовут. Но это только для меня. А для остальных – Екатерина Ивановна!
В голосе начальника службы безопасности завода слышались горделивые нотки.
– Вообще-то меня зовут Каусарья! – вздернула короткий носик девушка и метко стрельнула в Ефима своими блестящими маслинками.
«Ох, наплачется с тобой начальник! – подумал Ефим. – Прошлогодний семейный скандал по аналогичному поводу, только носящему имя Надия, ничему Рената Николаевича, похоже, не научил».
– А вы, Каусарья, какую должность в отделе занимаете? – беря пиалу, спросил Ефим.
Женщина раскрыла румяные улыбчивые губы, но ответить Ренат ей не дал.
– Аналитик она у меня, – сказал он. – Ситуацию анализирует.
Девушка прикрыла живые глаза длинными ресницами.
– А как ты хочешь? – деловым тоном продолжил Абсалямов. – Современные методы работы внедряем! Новые технологии! Как уважаемый Георгий Иванович Пигот на семинаре учил! – заметил по-восточному хитроумный Ренат. – И правильно учил! Куда сейчас без современных методов?
– Никуда! – согласился майор.
– Я долго специалиста-аналитика искал! – снизу вверх смотрел на стоящую женщину Ренат Николаевич. – Год целый искал. В пединституте нашел! Бакалавр! Вся работа в отделе по-другому пошла! Все до единого показатели вверх поднялись! – поднял он вверх указательный палец.
– Ой, Ренат Николаевич! – на долю секунды подняла черные фонари глаз девушка. – Вы так хвалите меня, прямо перед посторонним человеком неудобно!
– Да, чего неудобно-то? – удивился Ренат. – Все же – правда! Да и притом, какой же Ефим Алексеевич, посторонний? Он – наш коллега! Вместе с нами одно дело делает! Безопасность завода обеспечивает! Ты, Катя, если что неясно, к нему обращайся! – сказал Абсалямов, потом немного подумал и немного изменил свою рекомендацию: – Или лучше ко мне! А я уж сам его спрошу! И тебе передам!
– Я поняла, – дисциплинированно кивнула стянутой шелком головкой девушка. – Я пойду, Ренат Николаевич?
– Да, иди, Катя! – величаво махнул ладонью начальник, отпуская своего специалиста-аналитика.
После того, как за ценным сотрудником тихо затворилась дверь, мужчины некоторое время молча пили чай, неторопливо поднося пиалы к губам.
– Слушай, Ренат Николаевич, – наконец, нарушил молчание Ефим, – а чего это у тебя на поселке Секаченковская компания ведет, как у себя дома? Они хозяева тут, что ли?
– Да, ну! Какие хозяева! – оторвался от освежающего напитка Абсалямов. – Не преувеличивай, Ефим Алексеевич! – Ну, катаются по поселку на своих машинах, ну, форс давят, ну, пару раз с нашими драчунами, типа Топталова, немного потолкались, синяки друг другу понаставили, вот и все… Ничего такого уж страшного они и не делают… А ты уж сразу – хозяева! Никакие они тут не хозяева!.. – Ренат помолчал. – Хотя, конечно, у Секаченки, если моих вахтеров на проходных в счет не брать, людей в два раза больше, чем у меня во всей службе! У Секаченки – три машины! Три! Две японки и один штатовский внедорожник! А у меня что? «Нива» одна… Да, еще «ИЖ-каблучок». И все! У меня только два лицензированных охранника с оружием, а у него – все с «травматиками» ходят… На законном основании! Разрешительные документы в порядке! Конечно, тут хозяином себя почувствуешь… Хотя, все равно, я им тут ручки-то укорачиваю! Не даю, так чтобы уж совсем разошлись! Прижимаю!
«То-то их машины без пропуска и досмотра мимо твоих охранников на территорию проходят! – подумал майор. – Так вот ты их прижимаешь…»
Он взял с блюдечка бежевый брусок, будучи опытным человеком, откусил маленький кусочек и сразу положил лакомство обратно.
– Не понравилось? – со вниманием, которое доктор проявляет к тяжело больному человеку, осведомился Ренат. – Рахат-лукум, совсем свежий! Жена сама делала! – с гордостью сказал он.
– Хорошая вещь, – чтобы не обидеть Абсалямова, ответил Ефим. – Только для меня уж очень сладко. Я сладкое-то не очень люблю… А так – очень вкусно…
– Разве очень сладко? – не поверил Ренат.
Он взял с тарелочки лакомство, откусил, пожевал, вздернул брови в недоумении и озадаченно произнес:
– По-моему, в самый раз. Я бы даже сахарцу подсыпал!
Ефим внутренне содрогнулся, представив, как в рот отправляется и без того приторно-сладкий кремовый брусок, на котором сверху лежит поблескивающая горка сахара. Но виду, конечно, не подал.
В свое время капитан Абсалямов, сладкоежка и любитель восточных женщин, слыл самым отчаянным оперативником Левобережного управления внутренних дел. Именно он в составе спецгруппы брал прибывшего в город с Северного Кавказа Удилова, готовившего взрыв нефтезавода. Удилова он взял, прыгнув сквозь окно в комнату, где тот держал оборону. Капитан смог повалить боевика на пол и обезоружить. Но в схватке получил пулю в грудь. Ефим знал: если бы не это ранение, в результате которого медики признали его не годным к оперативной работе, Ренат никогда бы не ушел из органов.
Запив сладость во рту, добрым глотком терпкого чая, Ефим задал хозяину кабинета вопрос:
– Ренат Николаевич, как ты думаешь, зачем акционерному обществу «Локомотив» такая служба безопасности? Что кто-то наезжает, хочет бизнес отобрать?
Абсалямов подумал.
– Да, нет, кто ж этот бизнес отберет, когда он стоит на прямой договоренности между нашим директором и начальником железной дороги… Фирма «Локомотив», это же так – посредническая конторка. Место для племянника начальника дороги и все! Тогда бы уж на самого начальника наезжали или на нашего Эдуарда Петровича… – рассуждал он.
– Вот! – качнул головой Ефим. – А тогда, скажи мне, зачем столько людей, пистолетов и машин? Чего вся эта секаченковская служба тут охраняет? Три стола в старом здании, где когда-то СКБ «Экран» сидело? Или колесные тележки для вагонов кто-то мечтает утащить, чтобы из них самокат для сынишки сделать? А?
Ренат Николаевич поднял глаза к потолку, посидел, размышляя. Так и не найдя, что ответить, он высоко вздернул брови, набрал полную грудь воздуха, вытянул губы трубочкой и очень медленно выдохнул.
– Ты, Ренат Николаевич, что-нибудь про ГПУ слышал, а? – спросил майор.
– Это – вроде ЧК которое? – подумав, неуверенно произнес Абсалямов.
– Нет. Это прибор такой в СКБ «Экран» делали.
– Не слышал… – пожал плечами Ренат. – Так я тогда здесь не работал. Это бюро еще до моего прихода закрыли… А чего, его слямзили, что ли?
– Похоже на то. Не исключено, что Секаченко с ребятами его здесь ищут… А весь этот «Локомотив» так, для отвода глаз и мотивировки присутствия в поселке и на заводе.
– Что, неужели такая дорогая штука? – изумился Абсалямов. – На колесных парах они ведь тоже зарабатывают, ого-го как!
– Колеса колесами, но сдается мне, не в них тут главное дело… А штука, действительно, дорогая, – майор подумал и для убедительности пояснил: – Такая дорогая, что стоит больше всех колесных пар, что на дороге есть, да еще с вагонами в придачу!
– Да, ты что! – ореховые глаза Абсалямова засветились. – А я-то думаю, и почему это в поселке в последнее время такой шорох стоит, а тут смотри-ка, что, оказывается!
