Филлис Уитни - Голубой огонь
— Почему между нами должна быть разница? — спросила Сюзанна.
— Я работаю у вас, в вашем доме, — серьезно ответила Вилли. — Считается невозможным…
Сюзанна быстро прервала ее:
— Раньше никто не обслуживал меня. Мне неудобно чувствовать себя госпожой. Я не умею управлять домашним хозяйством.
Вилли опустила черные ресницы и ничего не ответила.
Сюзанна сделала новую попытку, измученная своей неспособностью преодолеть пугливость девушки, ее недоверчивость.
— Мой отец сказал мне сегодня, что ты обручена с Томасом Скоттом. — Она проглотила еще одну ложку тушенки, наблюдая за Вилли. — Ты собираешься выйти за него замуж?
На этот раз Вилли ответила со спокойной сдержанностью:
— Я не обручена с Томасом. И не собираюсь за него замуж.
В ее словах промелькнул упрек, и Сюзанна, вспыхнув, сказала:
— Извини. Я не должна была спрашивать тебя. Сегодня я весь день допускаю бестактности.
Сделав над собой усилие, Вилли попыталась преодолеть свою сдержанность:
— Я не возражаю против ваших вопросов. Брак между такими людьми, как я и Томас, непростая вещь. Мы вынуждены думать о будущем. Что будет с нашими детьми? Это меня пугает. Я не могу брать на себя ответственность за судьбу детей в сегодняшней Южной Африке, которую мы знаем.
Сюзанна молчала, не зная, чем ее утешить. Она вспомнила слова Джона Корниша на мемориале Роудза и его желание уехать прочь от наступающего ужасного насилия в этой стране. Но люди, подобные этой девушке, не могут покинуть страну, даже если захотят.
— Есть еще и другие причины, — продолжала Вилли, словно искренность Сюзанны обезоружила ее и она начала немного расслабляться, — У Томаса университетское образование, и у него более светлая кожа, чем у меня. Для него открыты многие двери из тех, что закрыты передо мной. Зачем я буду обременять его как темнокожая жена? Вы не представляете себе, как тяжело иметь темную кожу в Южной Африке.
Сюзанна подумала, что уже начинает представлять. Она стала болезненно чувствительна к этим вещам, будучи под защитой своей собственной белой кожи. Перед лицом проблем Вилли ее собственные волнения несколько ослабли. Однако при звуке голоса Дэрка, внезапно раздавшемся у открытой двери, все возвратилось снова.
— Я могу войти? — спросил он.
Вилли вскочила, и Дэрк что-то резко высказал ей на африкаансе относительно порицания и угрозы увольнения.
— Спасибо, Вилли, за тушенку, — сказала Сюзанна, когда девушка, взяв поднос, выходила.
— Ты не должна ей так потворствовать, — сказал Дэрк. — Вы, американцы, распустили ваших слуг. Часть вины за те беды в Южной Африке, которые мы имеем сегодня, лежит как раз на таких людях, как Вилли и Томас. Слишком высокое образование, слишком много амбиций, и сделать с ними ничего нельзя. Глупо начинать с того, чтобы давать им образование.
Ей не хотелось возражать ему какими-нибудь новыми аргументами, однако она не могла оставить его слова без ответа.
— Ты не можешь отрицать необходимость образования каждому, кто захочет его получить, — сказала она горячо, — также как и возможность воспользоваться им.
— Никто не станет отрицать этого, — нетерпеливо ответил Дэрк. — Пусть получают его в своих школах, по своей собственной программе. Вот в чем сущность апартеида.
Аппартхейт — ненависть к разделению, — подумала Сюзанна. Так следовало бы произносить это». Вряд ли можно найти более выразительное слово. Очень больно видеть это в Дэрке, но она знала, что с этим он вырос, так же как некоторые американцы вырастают с расовыми предрассудками.
Как-нибудь они должны поговорить об этом, но сейчас не время.
Он подошел и сел возле нее на кровать.
— Давай не будем ссориться из-за Вилли. Она по-своему хорошая девушка. Но сейчас я не хочу говорить о ней.
Сюзанна не сделала движения навстречу ему. Она мучительно разрывалась между любовью, негодованием и страданием. Он поднял руку и откинул со лба ее светлые волосы.
— Мне кажется, они отросли немного, — сказал он. — Ты их больше не стригла?
Она покачала головой, чувствуя, что он сам сумеет начать разговор, если не перебивать его.
— Мне бы очень хотелось знать, — продолжал он, — поймешь ли ты меня, если я кое о чем тебе расскажу? Иногда ты бываешь такой умной и независимой, что это тревожит меня. А иногда я думаю, не женился ли я случайно на ребенке вместо взрослой женщины.
Она молча ждала. Сердце ее бешено колотилось.
— Не думай, что я не понимаю твоих чувств к Маре, — сказал он. — Я бы предпочел, чтобы ты этого не знала. Но поскольку ты узнала то, что в твоих глазах может необоснованно разрастись, я думаю, что тебе необходимо взглянуть на это трезво.
— Взглянуть на что? — спросила Сюзанна тихо.
— На мою жизнь до того, как появилась ты. Мара — привлекательная девушка, Мы оба были свободными. Почему нам было не утешать и не забавлять друг друга на досуге? С моей стороны никогда не было намерения жениться на ней. Она знала, что я считал себя непригодным для семейной жизни. Возможно, она хотела изменить эту ситуацию. Я думаю, что женщины всегда так делают. Возможно, она еще не смирилась, хотя я не давал ей повода для надежд, Я написал ей из Штатов, как только понял, что мы поженимся. Но я не встречался с ней наедине более одного-двух раз с тех пор, как вернулся. Когда она попросила меня о встрече этим вечером, я почувствовал себя обязанным, я не смог отказать ей.
Сюзанна уткнулась в подушку и закрыла глаза. Очень важно, что Дэрк сам захотел ей обо всем рассказать, что он хочет, чтобы между ними была полная откровенность. Она должна принять прошлое трезво, как он просит. Тем не менее есть вопрос, который она должна ему задать. Она открыла глаза и взглянула на него.
— Почему Мара продолжает работать у моего отца? Ты думаешь, она теперь уйдет?
— Я сомневаюсь, — искренне ответил Дэрк, — Дяде Никласу трудно будет найти ей замену. Она ему необходима. Разве мы втроем не сможем быть настолько взрослыми, чтобы принять все как есть?
Она была не уверена, что когда-нибудь сможет смириться с этой ситуацией, и Мара наверняка тоже не сможет. Но в поведении Дэрка было столько нежности к ней, что она оторвала голову от подушки и через мгновение очутилась в его объятиях, прижавшись щекой к его плечу. Он прижимал ее, бормоча на ухо уверения в своей любви. Это было все, чего она хотела, в чем нуждалась. Она была недосягаема для Мары.
Но он не дал ей вволю насладиться его объятиями, взял ее за плечи и отстранил настолько, чтобы видеть ее лицо.
— Есть кое-что еще, о чем мы должны поговорить, Сюзанна. Я только что узнал, что сегодня днем состоялась встреча твоего отца с Корнишем. Трудно поверить, что это произошло случайно. Можешь ли ты мне объяснить, как это случилось?
Итак, он знал, и не было смысла скрывать это.
— Это я устроила, — призналась она. — Я позвонила мистеру Корнишу и сообщила, где отец будет днем.
Порыв нежности прошел. Дэрк отпустил ее и, поднявшись, стал ходить из угла в угол, по-видимому, с трудом сдерживая себя. Когда он повернулся к кровати, она с несчастным видом посмотрела на него.
— Корниш действительно переезжает в Проти-Хилл, — сказал Дэрк, — и что из этого выйдет, я не знаю. Он — вестник несчастий, я предупреждал тебя, и может принести вред всем нам. Особенно твоему отцу. Теперь спасти дядю Никласа будет труднее, чем когда-либо.
Вот оно, снова — угроза со стороны чего-то, скрытого в их жизни, превращение чрезмерной преданности Никласу в навязчивую идею.
— Отец знает, что ты скрыл от него письма, написанные Джоном Корнишем, — сообщила она, стараясь говорить с прохладцей. — Он уже сказал тебе об этом?
— И он был очень недоволен. Ты понимаешь, что я могу быть уволен из фирмы дяди Никласа? Что мне делать, если моя жена предает меня на каждом шагу?
Шокирующее действие этих слов походило на ощущение ледяной воды, выплеснутой в лицо. Она подняла руки, как будто пытаясь защититься.
— Я никогда не предавала тебя! — закричала она. — Никогда! Это неправда! Ты даже не попытался понять мои чувства. Как я могу спокойно наблюдать, что Джон Корниш пишет ложь о моей матери? Это нужно было остановить, и отец — единственный, кто может сделать это.
— Твой отец — старый человек, он не остановит его. Но теперь ты, по своему простодушию, бросила его в лапы льву. Почему ты была уверена, что то, что Корниш может написать о твоей матери, — ложь? Как ты не понимаешь, что ты все усложнила, устроив встречу своего отца и Джона Корниша с такой безрассудной поспешностью!
— Клара — моя мать, — горячилась Сюзанна. — Я знаю, насколько глупо обвинять ее в том, в чем обвиняет Корниш.
— Глупо? — Дэрк снова сел рядом с ней на кровать. Он взял ее руки в свои, крепко стиснув. — Как же дать тебе понять, через что прошел твой отец? И через что он проходит сейчас, после того как ты вернулась в Южную Африку и стала бередить его старые раны. Даже сообщение о нашем браке, данное в газетах позднее, сфокусировало внимание на нем. Ты думаешь, что он — человек, способный легко переносить позор? А как насчет наших детей, дорогая, которые вырастут здесь? Внуки влиятельного и уважаемого человека, который нарушил законы страны и был посажен в тюрьму как вор!
