Маргарет Марон - Дочь бутлегера
— О нет, только не это.
— Кажется, мне удалось его убедить. — Отпив большой глоток джина с тоником, я опустилась на диван, обтянутый синей кожей, и просмотрела листки с сообщениями. В основном это была Минни. — Я сегодня же переговорю с Минни. А Лютеру я предложила завтра утром встретиться в редакции у Линси Томаса, чтобы составить совместное заявление для печати.
Джон Клод грустно покачал головой.
— Боюсь, Рэйд прав. Эта стряпня причинит вред не столько Паркеру, сколько тебе.
* * *За ужином мы с Минни и Сетом пришли к такому же выводу.
Я приехала к ним в современный дом, построенный на северо-западном конце участка Граймса — который до сих пор назывался так, несмотря на то что папа купил его на распродаже еще в начале шестидесятых, когда хлопок, основная сельскохозяйственная культура Северной Каролины, получил двойной удар от полиэстера и вредителя-долгоносика. Посевные угодья распродавались по дешевке, но даже если бы за участок Граймса просили дорого, отец все равно купил бы его, поскольку он граничил с его землями. Папа отдал участок Сету в качестве свадебного подарка, и Сет с успехом выращивал на нем табак, сладкий картофель и сою.
Минни уже за сорок: возраст достаточный для того, чтобы принимать людей с их недостатками, при этом она понимает, какое наслаждение приносят скандальные сплетни. Ее сильно обеспокоила потенциальная опасность гнусных листовок, и она отправила детей в Коттон-Гроув за пиццей, чтобы нам не мешали телевизоры и музыка.
— Боюсь, как бы опровержение в «Леджере» не придало делу ненужной огласки, — заметила Минни.
— Кажется, у меня нет выбора, — сказала я, принимая от Сета чашку с дымящимся кофе.
— Нет, — вздохнула Минни. — Но пока что о листовках почти никому не известно. Я обзвонила весь округ. Их распространяли только в Мейкли.
Всесторонне обсудив вопрос, мы подготовили текст заявления, и к этому времени мои племянники и племянницы вернулись домой.
* * *Проезжая через Коттон-Гроув домой в Доббс, я оказалась рядом с опрятным домиком на краю города, в котором когда-то жили мой брат Уилл и Триш. Было еще довольно рано, только начинало темнеть; и все же сквозь густые заросли я увидела свет в окне гостиной Триш.
Я так резко дала по тормозам, что ехавший за мной пикап едва не врезался мне в зад. Ну и черт с ним. Разговор с Триш о Дженни Уайтхед по крайней мере отвлечет меня от мыслей об избирательной кампании.
13
Дневные друзья и ночные возлюбленные
Бывшая жена Уилла является вице-президентом отделения банка в Доббсе, через который я веду свои дела, поэтому мы с ней регулярно встречаемся. Наши отношения остались достаточно дружескими, однако после смерти матери я ни разу не была у Триш дома.
Мама была олицетворением того, что называют «хорошей женщиной» (в отличие от «отличной старухи»), хотя перед самой ее смертью я обнаружила, что под внешней невозмутимостью в ней скрывается прожилка чертовщинки. Большую часть времени мать сдерживалась, но когда она давала себе волю… В общем, именно эта чертовщинка во время войны утащила мать в Голдсборо, а затем заставила ее выйти замуж за овдовевшего бутлегера с ватагой мальчишек, оставшихся без матери.
В девяти случаях из десяти хорошая женщина делает именно то, что ожидают от нее родные и окружающие.
Ну а в десятом? Тут лучше не попадаться ей на пути.
Она может просто так спалить весь свой мир или же, повинуясь минутной прихоти, поставить на карту все, ради чего трудилась всю жизнь.
Такая же прожилка есть и в Триш; вероятно, именно поэтому мать ее любила и даже после развода они остались подругами. При этом мама сделала все что в ее силах, чтобы отговорить Уилла жениться на Триш.
— Я полагал, она тебе нравится, — взмолился Уилл, когда впервые разговор зашел об обручальных кольцах.
— К браку это не имеет никакого отношения, — ответила мать. — Я просто считаю, что вы с Триш не подходите друг другу.
— Кто кому не подходит? — спросил Уилл. — Я ей или она мне?
Мама лишь покачала головой. Больше она не сказала ни слова против брака, а когда он через два с половиной года распался, она не злорадствовала: «Говорила я!».
* * *Поставив машину перед консервативной японской машиной Триш, я впервые за все эти годы задумалась над тем, почему же именно расстроился брак Уилла и Триш. На все наши расспросы Уилл лишь недовольно поджимал губы, и, поскольку инициатива развода исходила от него, мы решили, что он застал Триш в постели с другим мужчиной. Ходили слухи о том, что она гуляет на стороне, но никакая конкретная фамилия не называлась.
Даже после развода, когда отпала необходимость в осторожности, никто ни разу не видел, чтобы машина какого-либо мужчины всю ночь стояла перед домом Триш. Правда, надо признать, в тот год Триш и Кей Сондерс почти все выходные проводили на курорте на море, а всем известно, в какую беду могут попасть две женщины, сорвавшиеся с поводка, тем более на курорте; однако в отношениях между Кей и Фредом тогда был полный разлад. Фред с самого начала изменял жене, но в то лето он перестал это скрывать.
Вирус развода может быть очень заразным, и мы ждали, что брак Фреда и Кей также распадется, но им каким-то образом удалось сохранить семью. Насколько мне известно, они до сих пор жили вместе, уехав куда-то в Мериленд.
* * *Шторы на окне у крыльца чуть раздвинулись, и сразу за этим Триш открыла входную дверь.
— Черт побери, какими судьбами! Дебора? Заходи!
Она отступила, пропуская меня в дом.
Время обошлось с Триш очень мягко. Ей было лет сорок с небольшим, однако рыжеватые волосы по-прежнему густыми волнами ниспадали на ее гладкое лицо, грудь под хлопчатобумажной блузкой оставалась упругой, а ноги в джинсах с отрезанными штанинами были как никогда восхитительны. Триш была босиком, и я, уловив запах открытого флакона с лаком для ногтей на кофейном столике, заметила, что семь пальцев на ногах сверкают новым розовым глянцем.
На диване сидела другая женщина, в белых брюках и свободной шелковой блузке абрикосового цвета, перетянутой ремнем с золотой пряжкой. Короткие темные волосы, зеленые глаза, лет тридцать пять — сорок. Ее треугольное кошачье лицо смягчалось несколькими лишними фунтами веса.
— Вы с Марджи знакомы, да? — спросила Триш, а когда я покачала головой, она нас представила: — Дебора Нотт, Марджи Макгранахан. Марджи работает в нашем отделении в Мейкли. Дебора — сестра моего бывшего мужа.
— Ах да, — улыбнулась женщина. — Вы боретесь за место судьи. Поздравляю с победой на предварительных.
— Спасибо, — сказала я, усаживаясь в кресло напротив. — Мне очень понравились ваши сандалии.
Другие женщины обращают внимание на украшения. Я всегда в первую очередь замечаю обувь.
— Это старье? — Марджи Макгранахан вытянула изящную ножку, и я увидела, что ногти на пальцах выкрашены тем же розовым лаком. — Я купила их на распродаже прошлым летом. И где — в супермаркете.
Закрыв флакон с лаком для ногтей, она пододвинула его Триш, затем взяла со столика сумочку, ключи от машины и папку с бумагами.
— Я вам не помешала? — спросила я, заметив открытую бутылку вина и почти пустые бокалы.
— Нет-нет, — заверила меня Триш. — Марджи как раз собиралась уходить. Мы уже сделали все, что наметили на сегодняшний вечер.
— Мой муж работает допоздна, — объяснила Марджи, — так что для нас это самое подходящее время для того, чтобы подчистить все дела по банку. Но сейчас мне уже действительно пора домой. Триш, когда мы закончим с этими бумагами? В понедельник?
Триш подошла к входной двери.
— Наверное, я посмотрю, что у нас получилось, а потом позвоню тебе.
— Замечательно, — сказала Марджи. — Была рада познакомиться с вами, Дебора. Желаю удачи во втором туре.
Выглянув в открытую дверь, она обернулась.
— Кажется, вы меня заперли.
— О, разве это ваша машина? — удивилась я. — А я думала, это машина Триш.
— Нет, моя в гараже, — сказала Триш.
— Но разве у тебя не такая же японка?
— Да, подумать только, какое странное совпадение. Неудивительно, что ты ошиблась.
Пока я сдавала машину назад, выпуская Марджи Макгранахам, меня не покидало ощущение, что я уже сталкивалась с чем-то подобным, однако сколько я ни старалась вытащить из подсознания это воспоминание, у меня ничего не получалось.
Марджи погудела клаксоном, благодаря меня, и умчалась в направлении Мейкли. Я поставила машину на место.
Поскольку до окраины Коттон-Гроува меньше тысячи футов, фонари на улице были редкие. С тех пор как я в последний раз была во дворе дома Триш, деревья сильно разрослись. В сочетании с густым кустарником зелень эффективно закрывала дом от соседей с обеих сторон, придавая ему непривычное для городского квартала ощущение уединенности. Луна еще не взошла, но Юпитер сиял на западе ярким белым огоньком, сравнимым с пробивающимися сквозь заросли огнями фонарей.
