Екатерина Гринева - Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение
– Я уже все сказал, – неуверенно протянул он.
– Дим! Если Люда убита, то значит, следующая очередь за кем-то другим. Понимаешь? Если ты что-то знаешь, самое время сказать об этом. Уже нельзя молчать. Это все зашло слишком далеко и стало опасным.
Несмотря на тусклый свет лампочки, я увидела, как мертвенная бледность покрыла лицо Панина.
– Дим! Я здесь, чтобы разобраться во всем этом, – устало сказала я.
– Вы хоть тапочки наденьте. Ходите тут в сапогах, не снимая, как будто бы у меня не квартира, а коровник какой-то. Ей-богу.
– Ты уж прости, но я бы не сказала, что тут все блещет чистотой.
– Это после смерти бабы Мани. – В голосе парня прорезалась грусть. – Она две недели назад умерла, и поэтому без нее все такое… разобранное. Я с ней жил после смерти родителей. Она пошла в магазин за продуктами и по дороге упала. Инсульт.
– Пойдем на кухню. Я чай заварю.
Халат с драконами пошлепал за мной.
Электрического чайника на кухне не было, только обычный – белый в красный горох.
– Баба Маня не любила электрические чайники, – перехватил мой взгляд Дима. – Только такие и признавала.
– Правильно делала. Эти чайники делают дом теплым и уютным.
Дима сел на табуретку и посмотрел в окно.
– И зачем мы только живем?
– Дим! На этот вопрос нет ответа. По определению. Но твоей бабе Мане, наверное, не понравилось бы, что ты так опустился и на себя плюнул.
– Не понравилось бы. Она такая аккуратистка была и за мной вечно все подбирала. А теперь я один. И никому не нужен.
– Девушки нет?
– Была. Но она ушла к денежному папику. Давно было. Семь лет назад. Моя первая любовь. И с тех пор я ни в кого не влюблялся.
– Сколько же тебе лет?
– Двадцать семь.
Дима выглядел моложе своих лет, и мне неожиданно стало его жалко.
– Вот что, – бодрым голосом начала я. – Мы с тобой сейчас чай попьем и обо всем поговорим. Где заварка у тебя?
– Я сейчас все сделаю.
Дима вскочил и достал из кухонной колонки заварку.
– Еще в холодильнике варенье было где-то. Бабы-Манино. Смородиновое.
– У вас дача была?
– Да. Недалеко. Развалюха такая на шести сотках, но баба Маня там любила бывать. В огороде копаться, кусты окучивать. Все клубнику пересаживала, возилась с ней. Я ей говорил, брось ты это, я тебе в магазине клубнику куплю сколько хошь килограммов, а она обижалась, мол, своя вкуснее, душистей, ни с чем ее не сравнить.
На столе появилась банка варенья, чашки и заварочный чайник – тоже в красный горох.
Мы пили чай. Я – из чашки с мелкими розочками, Дима – из большой кружки, на которой были изображены два зайца с поднятыми передними лапами и надпись: «А нам все равно».
– Дим! А что ты в клубе делаешь? Информационная безопасность – звучит красиво. Но чем ты на деле занимаешься?
Светлые глаза смотрели на меня в упор.
– Профессиональный компьютерщик. Хакер. Если честно, меня наняли для этого. Взламывать базы данных наших клиентов. Узнавать, кто они, где работают и так далее. Короче, всю подноготную.
– Серьезно?
Он усмехнулся.
– Серьезней не бывает. Но верить вы не обязаны.
Я облизала палец, на который капнуло варенье.
– Жуть какая-то получается. Ты не находишь?
– Нахожу, Маргарита, нахожу. Но и уйти оттуда плохо получается. Я уже пробовал, но меня уговорили. Так мягко, можно сказать, уговорили, почти пригрозили. Зарплату повысили, как морковкой перед зайцем потрясли. Вот я и сидел там. Раньше я в хорошей фирме работал, а она после кризиса – фьють – и все. Пришлось в этот гребаный клуб идти, не подыхать же с голоду.
– А… зачем это твоим хозяевам нужно было? Шантаж?
– Естественно. Но это уже не мои дела, а наших боссов. Мое дело маленькое, хотя и противозаконное. Надо было настоять на своем и уйти. Но я боялся. Обстановка у нас… – Он замолчал.
– Ты знаешь, что Люду убили?
– Конечно, у нас все об этом знают. Но молчат и не обсуждают. Дело в том, что она…
И снова пауза.
Панин смотрел в чашку с таким видом, словно там находилось нечто, без чего он никак не мог обойтись в данный момент.
– Дим! – осторожно начала я. – Ты мне расскажи все, что знаешь, и вместе мы как-нибудь разберемся.
– Маргарита, я вас вообще не знаю. Может, вы казачок засланный? А я потом с петлей на шее буду болтаться или в темной подворотне с пулей лежать. Оно мне надо? Что вы-то от меня хотите? Говорите и не мучайте ни себя, ни меня.
Эта реплика скорее подходила умудренному жизнью старику, но никак не молодому парню с волосами, как у ранних «битлов».
– Дим! Я в это дело оказалась втянута по уши. Помимо своей воли. Сначала у подруги муж пропал. Такой подлец тихий. Утром после Нового года. Потом мы с подругой поехали к Анне Ермолаевой, любовнице ее мужа, а наткнулись на ее труп. И Кочкин и Ермолаева в ваш клуб ходили. Может быть, там и познакомились. Людмила сначала хотела мне помочь, а потом отказалась. Напугал ее кто? И она решила отойти в сторону.
– Лучше бы она вообще никуда не лезла, тогда бы и живой осталась, – неожиданно зло сказал Панин.
– Что там было, Дима. – Мой голос упал почти до шепота. – Скажи, тебе же легче станет.
– Она одного мужика заподозрила.
– В чем?
Кружка с двумя зайцами была с шумом отставлена в сторону.
– В том, что у нас в клубе маньяк завелся. У нас три девчонки, которые клуб посещали, были убиты или умерли при странных обстоятельствах. Но даже я не владею информацией об этих убийствах. Руководство клуба скрывает все и пресекает слухи на корню, вплоть до увольнения тех, у кого языки слишком длинные. Знаю только, что вторую девушку зовут Диана Шаблина, и милиция к нам в клуб разбираться приезжала. Это Влад Сапрыкин в курсе. У нас после этих убийств охрану чуть ли не вдвое увеличили, и Влад стал материалы службы безопасности тщательней смотреть. Сдается мне, что он их еще кому-то переправляет. Но это мои догадки. Я сначала все разговоры Людмилы за бредни принял. Ничего же толком не доказано, и что это один человек действует – тоже из области слухов и догадок. Я подумал, что Людка того… после того как ее бросили, рехнулась малость. Но она на своем стояла. Когда хотела, могла быть упрямой как танк. Перла напролом, и никто ее остановить не мог. Вбила себе в голову, что у нас маньяк объявился, и решила его вычислить. В чем меня и просила помочь. Я сначала отказывался. Но она как репей приставучий. Я подумал: почему бы и нет. Все равно ведь не отстанет. Будет давить на психику и все! Что делать?.. Я стал взламывать базы наших клиентов по второму кругу и просматривать их. Она мне деньги за это обещала. Крупные бабки. Деньги мне нужны, и я согласился помочь.
– Ты просматривал эти базы данных?
– Да. Также просматривал наши кассеты с посетителями. У нас в некоторых местах видеокамеры установлены, только никто об этом не догадывается. Прочесывал, можно сказать, все, что у нас есть, и Людка все время торопила, словно за ней собаки гнались. Каждый день спрашивала: как там и что там. Я отвечал ей, что работа идет, но я не Стив Джобс и не компьютерный гений из Силиконовой долины, чтобы быстро решить эту проблему.
– Ты нашел, что искал?
Вопрос был самый главный.
– Не знаю. У меня возникло подозрение насчет нескольких человек, я сообщил об этом Людмиле; она сказала, что во всем разберется сама, и забрала у меня эти материалы. Я не стал возражать или спорить. Главное – деньги бы отдала.
Я устало закрыла глаза: похоже, кусочки пазла складывались в одну картинку. Как это ни печально.
– Ты знаешь, что в квартире Писаревой нашли сорок тысяч долларов?
– Что? – Дима уставился на меня. – Блин! Значит…
– Она нашла этого человека и стала его шантажировать или просто предложила информацию в обмен на молчание. Но он посчитал сделку слишком рискованной, и она расторглась сразу после заключения. Дим! У тебя остались эти материалы?
– Должны быть в компе. Я их не уничтожал. Кстати, Анна Ермолаева… – и он замолчал.
– Да! – подстегнула я его.
– Она тоже работала в клубе. Как и Люда. Она была из «наших» девочек.
Я вспомнила реакцию Писаревой, когда я сказала ей о трупе Ермолаевой – она охнула и зажала рот рукой. Она скрыла от меня, что знала Анну. Я тряхнула головой.
– Ты можешь просмотреть свои материалы прямо сейчас?
– Могу. Но башка совсем не варит. Может быть, подождем до завтра?
– Я сейчас уеду домой, а завтра не знаю, когда выберусь. Ехать к тебе не ближний свет.
– Я могу вам постелить в бабушкиной комнате. Белье чистое есть, кровать удобная. Ей сто лет, наверное, этой кровати. Бабушка с ней ни за что расстаться не хотела. Ну как?
– Идет.
Глаза у меня тоже уже слипались и в голове неприятно шумело.
– Давай показывай, где я спать буду, и расходимся до утра, а то я сейчас прямо на пол свалюсь от усталости. Дим! А чего ты мне на «вы» и Маргарита. А я всего на два года старше тебя.
– Мне так привычней. Да и баба Маня говорила, что воспитанные люди говорят незнакомым только «вы».
