Шарль Эксбрайя - Вы помните Пако?
Нина слишком устала, и ей хотелось лишь умереть, а кроме того, она догадывалась, что теперь, когда его преследуют и полиция, и неизвестный убийца, Виллар, не колеблясь, убьет всякого, кто станет у него на пути. Но если ей и суждено стать следующей жертвой, она хотя бы нанесет своему палачу последний удар.
— Потому что он был моим любовником, — вкрадчиво проговорила молодая женщина, открыто глядя в глаза дона Игнасио.
Ожидая удара, она прикрыла глаза. Но вместо ожидаемого взрыва в комнате наступила такая тишина, что удивленная женщина снова их открыла. Виллар, словно окаменев, ошарашенно таращился на Нину. Пораженный Гомес широко открыл рот. Он не понимал, каким образом, имея счастье быть подругой такого человека как Игнасио Виллар, эта идиотка решилась изменить ему с каким-то ничтожеством вроде Пако Вольса, которого он, Эстебан, убил, как комара. Что касается Виллара, то признание Нины уничтожило последний покров, до сих пор скрывавший от него грустную истину.
Дерзость молодой женщины лучше всяких других доказательств открыла Виллару, в каком положении он оказался. Все его предали. На какой-то миг ему захотелось все бросить. Пусть убийца делает что угодно… Пусть полиция продолжает плести сети… У каида пропало желание сопротивляться, раз даже Нина против него. А потом старый инстинкт самосохранения взял верх. Пока остается хоть один шанс выйти сухим из воды, его упускать нельзя. Дон Игнасио медленно приблизился к Нине.
— Ты догадываешься, что тебя ждет, не так ли?
— Конечно.
— Раз ты так любила этого Лако, я готов в последний раз доказать тебе свою привязанность, отправив следом.
Он повернулся к андалусийцу.
— Этим займетесь вы, Гомес.
Эстебан в знак полного равнодушия пожал плечами. Во время гражданской войны ему уже случалось убивать женщин. Нина решила еще раз уколоть дона Игнасио.
— Что, не хватает мужества убить меня своими руками?
Но Виллар уже взял себя в руки. Он с улыбкой отвесил поклон.
— Такая работа ниже моего достоинства, дорогая.
Гомес с облегчением перевел дух. Наконец-то он узнавал прежнего дона Игнасио! Ну нет, еще не все потеряно! А Виллар, не обращая больше внимания на Нину, стал объяснять андалусийцу план дальнейших действий.
— Я думаю, здесь для нас все кончено, Гомес.
— Кончено?
— Надо уметь вовремя признать поражение, иначе тупое упрямство приведет к катастрофе. Нам не ускользнуть от убийцы, тем более что полиция явно не торопится его найти. Возможно, потому что он там служит? Прикончив этого стукача Пако, я никак не ожидал, что это вызовет подобную реакцию. Выходит, я вытащил слабую карту, что ж, тем хуже! А теперь придется выкручиваться. Мы удерем отсюда, Гомес. У меня достаточно денег в Лондоне, да и здесь, собрав всю наличность, я прихвачу с собой немалый куш. Я заберу вас с собой, и мы попытаемся начать все заново в другом месте. Однако понадобится день на подготовку. Очень хорошо, что мне пришло в голову отпустить прислугу. Оставайтесь здесь, Гомес, пока я не позвоню и не скажу, что делать дальше, прежде чем вы присоединитесь ко мне там, где я скажу. Сегодня же ночью мы уедем в Португалию на машине. А в Лиссабоне перед нами откроются все дороги. А как только полиция соблаговолит наконец арестовать убийцу, вернемся в Барселону.
Нина насмешливо рассмеялась.
— Короче, вы удираете, дон Игнасио?
— Бегство — тоже тактический ход, моя дорогая.
Комиссар Мартин положил трубку.
— Виллар только что пришел в контору. Я поставил там людей и велел не спускать с дона Игнасио глаз и повсюду следовать за ним. Надеюсь, на сей раз нам больше повезет, чем с Пуигом, и мы накроем убийцу прежде, чем он отправит Виллара к праотцам.
— А почему бы не дать ему это сделать?
— Потому что я полицейский, Мигель, и должен заботиться о безопасности своих сограждан, кем бы они ни были и как бы я к ним ни относился.
— А вы уверены, что следующей жертвой станет Виллар?
— Либо он, либо Гомес, но где искать второго, никто не знает. Парень не возвращался домой, а сейчас я поеду к себе, Люхи, и малость передохну, поскольку намерен эту ночь провести на работе. Таким образом, я тебя сменю. Оставайся тут, а потом, когда я вернусь, поедешь к Конче.
— Иначе говоря, дон Альфонсо, вы не очень-то хотите, чтобы я вмешивался во что бы то ни было?
— Да, это и в самом деле так, Мигель.
Глава XI
За все утро они не обменялись ни словом. Однако Гомес позволил Нине умыться и немного привести себя в порядок. Вернувшись, она снова села в кресло и курила сигарету за сигаретой, раздумывая, какую хитрость пустить в ход, чтобы избавиться от убийцы, не спускавшего с нее глаз. Нина всегда опасалась андалусийца больше, чем остальных подручных Виллара. Даже походка Эстебана нагоняла на нее страх. Для нее это был дикий зверь, для которого убить — проще, чем съесть кусок хлеба. За Гомесом не водилось никаких пороков, и Нина ни разу не слышала, чтобы он интересовался женщинами. Эстебан всегда держался особняком, и никому не дозволялось совать нос в его личную жизнь. Молодая женщина знала, что он религиозен, но вера андалусийца скорее основывалась на суеверии, чем на глубокой вере в истинность церковных догм. Почитание Святой Девы ни в коей мере не мешало Эстебану совершать преступления. Как настоящий севилец, он, несомненно, воображал, будто сможет искупить грехи, заключив сделку с Богом, причем его часть договора включала толстые свечи и молитвы. Скорее изворотливый, нежели умный, Эстебан всегда жил в варварском мире, созданном им по его собственному образу и подобию.
— Я голодна… — пожаловалась Нина около часу дня.
— Ну и что?
— Если хотите, можно приготовить еду — в холодильнике полным-полно продуктов.
Чем он рискует? Достаточно не отходить от Нины ни на шаг. А кроме того, он бы и сам с удовольствием перекусил. Пока Нина готовила, Эстебан с невольным восхищением наблюдал за ее спокойными и ловкими движениями. Нина, казалось, нисколько не думает об уготованной ей судьбе. Может, надеется его растрогать? Гомес презрительно хмыкнул — у всех женщин куриные мозги. Да и эта не лучше других, раз могла изменить Виллару с мелким жуликом, который питался бы ее же подачками.
Они пообедали вдвоем, и поглядев со стороны, никто бы не подумал, что еще до наступления вечера один из сотрапезников погибнет от руки другого. Сначала они не разговаривали, но постепенно очарование Нины начало действовать, и Гомес немного оттаял. Наконец они разговорились, словно давние друзья, и Эстебан полюбопытствовал, что заставило молодую женщину пожертвовать обеспеченным положением подле Виллара ради сомнительной интрижки с Пако. Нина рассмеялась, и андалусиец чуть было снова не пришел в ярость. Но тут она заговорила о молодости Пако и о старости дона Игнасио, который к тому же обращается с ней далеко не лучшим образом. Нина объяснила, что такой девушке, как она, нужно кое-что большее, нежели просто обеспеченное существование, не говоря уж о том, что она никогда не доверяла Виллару, зная, что ради выгоды он пожертвует кем и чем угодно. Гомес возразил, но без особой уверенности, поскольку так и не смог забыть, какая метаморфоза произошла с его патроном, когда инспектор Люхи пришел в кабаре. В сущности, Эстебан стал спорить лишь из принципа. Нина спокойно его выслушала.
— Что ж, сами увидите, — только и сказала она.
Молодая женщина снова устроилась в кресле и закурила. Подобное безразличие поразило Гомеса.
— Что увижу?
Нина не ответила, и это лишь еще больше взбудоражило андалусийца.
— Ну, так что? Скажите же, что я увижу!
— Вы действительно верите, будто дон Игнасио возьмет вас с собой в Португалию? — медовым голосом спросила Нина.
Парень на мгновение растерялся, но быстро пришел в себя.
— Разумеется, возьмет!
— А почему?
— Как так почему? Он же мне обещал!
Нина лишь улыбнулась, и эта улыбка окончательно взвинтила нервы Гомеса. В душу его стала закрадываться смутная тревога. Да, верно, в конце концов, у него нет ничего, кроме обещания дона Игнасио. Меж тем Нина негромко, словно разговаривая сама с собой, продолжала:
— Виллару вовсе незачем вас кормить. К тому же, когда придется начинать жизнь заново, вы станете для него не столько помощником, сколько помехой. Право, не понимаю, чего ради Виллару таскать вас с собой, если только он вдруг не превратился в филантропа…
Гомес никогда не был силен в дискуссиях, а потому чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
— Я никогда не изменял дону Игнасио… Я оказал ему важные услуги…
— Вот именно… А теперь можете только скомпрометировать… И кроме того, в глубине души Виллар не так уж уверен, что это не вы прикончили Миралеса, Риберу и Пуига…
— Нет, уж это-то он знает!
— Или пытается себя убедить, но я готова спорить, что некоторые сомнения остались… Я хорошо знаю подозрительность дона Игнасио, и вряд ли он прихватит с собой человека, который, быть может, попытается его зарезать.
