Сэм Льювеллин - Прилив
Креспи сидел, откинувшись на спинку стула. Он улыбался, до крайности озабоченный моим благосостоянием. Темные глаза смотрели настороженно.
Я, соответственно, тоже был начеку.
Креспи понятия не имел, что я обнаружил связь между ним и его телохранителями. Более того, он полагал непреложной истиной, что мир полон простодушных моряков, жадно хватающихся за любые средства, дабы вызволить свою яхту из затруднительного положения. Вот только неведомо ему было, что я — моряк, который немало времени потратил на изучение людей, желающих разбогатеть при помощи мошеннических страховых исков. При такой работе трудно не лишиться простодушия в кратчайшие сроки.
То, что мне было предложено, не имело ничего общего ни со страхованием, ни со спортом. Это была попытка откупиться, избавиться от меня с моей догадливостью. И от кое-чего еще.
— Кстати, — сказал Креспи. — Вы виделись с Тибо? В последнее время о нем ни слуху ни духу. Мне потребуется его подпись для уполномочения этого платежа. Простая формальность.
Я усмехнулся, надеясь, что именно такая усмешка свойственна спортсмену, одержимому своей мечтой. И сказал:
— Я увижу Тибо завтра. Он будет участвовать в гонке на «Плаж де Ор» и просил меня плыть вместе с ним.
— В самом деле? — обрадовался Креспи. — Как замечательно!
Он исполнился охотничьего азарта.
— Что касается вашего предложения... Вы уверены, что это реально?
— Конечно, это не имеет отношения к страховому полису. Но мы знаем, кто вы. И можем выйти за пределы дозволенного.
Креспи улыбнулся. Его глаза были доброжелательны как пара смоляных лужиц.
— Я свяжусь с вами, как только получу счет за ремонт. Если вы дадите мне документы, которые должен подписать Тибо, то я завтра же завизирую их при встрече с ним.
Я встал. Мы снова пожали друг другу руки. Я подождал, пока машинистка отпечатает соответствующий документ, плечом распахнул дверь и нырнул в дождь.
«Так-то, Сэвидж, — думал я. — Вот как это делается. Славный человек желает откупиться от тебя. Стало быть, ты можешь подделать подпись на документе, оплатить счет ремонта и выбраться отсюда, прихватив дочь».
Способ был вполне честным. Но вот что меня действительно интересовало — «почему»?
Глава 15
В тот вечер, когда я работал за стойкой бара, на приливной волне подошла флотилия. С полдюжины толстых алюминиевых мачт показалось в пространстве между маяками «Цепь» и «Святой Николай». Туристы повскакивали из-за вынесенных на тротуар столиков и высыпали к парапету набережной, чтобы увидеть, как огромные яхты с четко очерченными контурами, мерцая в скудном свете Атлантики, скользнут к причалам, которые с утра были освобождены мэрией. На белых мачтах вдоль набережной развевались, хлопая на ветру, транспаранты. «Прогулка по прекрасному острову, — извещали они. — Все паруса севера».
В ресторане вдруг запахло старым табаком и прокислым вином: противный запах, отторгаемый легкими. Я вышел на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.
«Плаж де Ор», золотой пляж, находился у крайней якорной стоянки. Ян поднимал на фок[20]-штаг[21]большое бирюзовое полотнище. На нем был изображен увенчанный короной маяк, а надпись гласила: «Руаём де фар» — «Царство маяков». Бьянка поднялась по пандусу с понтона. На ней были синие холщовые шорты, обнажавшие ее красивые ноги. На солнце и ветре она светилась подобно красному сигналу светофора.
Бьянка взяла меня под руку и сказала:
— Дай мне выпить.
Хороший выдался вечерок, раз красивая женщина держит тебя под руку.
— Пива? — спросил я.
— Анисовый ликер.
В голосе Бьянки сквозила беспечность, какой я никогда не слышал прежде.
— Я дитя дальнего юга, — пояснила она. — Предпочитаю исключительно анисовый ликер.
Я налил ей. Бьянка пила, а я смотрел на ее сильную загорелую шею. Дул бриз, и небо было чистым. Мне следовало бы находиться на судне, а не затыкать брешь в баре.
— Боевой конь пахнет кровью, верно? — сказала Бьянка.
— Что вы имеете в виду?
Я знал что. Она напоминала мне, что я завяз в грязном деле среди многих людей. Я чувствовал себя тупым, как резиновый нож.
— Завтра вы поплывете, — сказала Бьянка. — И почувствуете себя лучше.
Я кивнул. Она поняла. Неожиданно я ощутил к ней нежность. Мы были в одной команде.
— Тибо тоже поплывет, — сообщил я и налил себе коньяка.
— Это фантастика! — восхитилась Бьянка.
Ее лицо просветлело от удовольствия.
— Что с вами? — спросила она. — Разве вы не довольны?
— Конечно, доволен, — уверил я.
Потянувшись за бутылкой анисового ликера, рука Бьянки задела мою. Она налила себе еще одну дозу и взяла меня за руку.
— В чем же проблема? — спросила Бьянка.
У нее были большие горящие глаза. Трудно было не довериться им.
— Ни в чем.
— Англичанин, — с презрением изрекла Бьянка.
— Ирландец, — поправил я.
Она пропустила это мимо ушей.
— Холоден как рыба.
Бьянка отпустила мою руку и накапала в анисовый ликер воды, наблюдая, как чистый желтый цвет становится молочным.
— Как же вашей дочери не быть такой же?
Я быстро глотнул коньяку.
— Возможно, ей следует проявлять больше сдержанности, — сказал я и немедленно устыдился.
— О, — вдруг воскликнула Бьянка. — Смотрите-ка: свинья!
Она замерла, уставившись на входную дверь ресторана. Вошла группа мужчин. Они были одеты в шорты и рубашки для игры в поло с вышивкой в области сердца: «Уайт Уинг». Во главе группы шел Артур Креспи.
Я, как метрдотель, приветствовал его жестом руки. Креспи ответил улыбкой сутенера и уселся во главе стола на восемнадцать персон.
Жерард поспешил принять заказы.
С лица Бьянки сошел румянец, оно стало спокойным и жестким.
— Этот подонок! — выдохнула она.
— Откуда вы знаете?
— Мы из одного города.
Бьянка произнесла это невнятно, будто мысли ее были где-то далеко. Она соскользнула с табурета и направилась к столику Креспи, прямая как мачта: настолько прямая, что я забыл, какая на самом деле она маленькая. Смех и разговоры в ресторане смолкли, в воздухе повисла напряженность. Я увидел, как взгляд Креспи натолкнулся на Бьянку.
Улыбка сошла с его лица. Рот открылся, словно Креспи собирался что-то сказать, но так и не нашелся. Из красивого начинающего увядать провансальца он вдруг преобразился в льстивого маленького человека с тонкими губами и жестокими глазами.
— Вам еще не удалось убить его?
Я увидел, как рука Креспи стиснула край стола.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Слишком большой человек для вас, а? Все та же старая история!
Внезапно лицо Креспи налилось кровью. Он вскочил на ноги и, сделав в повисшей тишине два шага в направлении Бьянки, остановился в футе от нее.
— Герой Сен-Жана, — продолжала она. — Важный господин, а женщин боится.
Креспи ударил ее в лицо. В тишине это прозвучало так, будто хлопнула дверь. Бьянка, взмахнув руками, резко отшатнулась и, задев пустой стол за собой, с грохотом рухнула на пол.
— Проститутка! — изрек Креспи.
И вновь уселся за стол.
Я вдруг осознал, что бегу. Бьянка распласталась на голых досках, словно морская звезда. Ее лицо побелело как мел, из носа струилась кровь.
— Все в порядке, — сказала она.
Я помог ей подняться. Креспи глотнул виски с содовой и, казалось, собрался возобновить свой разговор.
Кровь загудела у меня в ушах. И шелковая куртка, плотно облегавшая его плечи, оказалась вдруг совсем близко от меня. Сунув руки в карманы, дабы удержаться от искушения схватить его, я сказал:
— Вон отсюда!
Креспи взглянул на меня, дуги его черных бровей взметнулись кверху.
— Что?! — вопросил он.
— Вон!
Креспи состроил мину, призванную выразить озадаченное сомнение, как типичный задира.
— Я и мой экипаж желаем выпить. Мы заказали столик, чтобы пообедать...
Мои руки уже вынырнули из карманов.
— Если вы не уберетесь отсюда в течение пятнадцати секунд, я вызову полицию и вас вышвырнут!
Креспи понял, что я не шучу. Он вновь стал жалким и льстивым.
— Меня это не забавляет, — сказал он.
— Десять секунд.
Креспи вздохнул, допил свое вино и сказал:
— Bien. On у va[22].
Затем, широко и белозубо улыбаясь, добавил:
— И, как говорится по-английски, выстрел рассудит нас.
Он встал. За ним последовала команда.
— Дерьмо, а не ресторан, — изрек Креспи с сильным марсельским акцентом. И плюнул на скатерть.
Гуськом они направились к двери.
Бьянка уже сидела на стуле. Я призвал Жерарда:
— Смени скатерть.
— И Тибо будет там завтра, чтобы выпороть твою задницу, — крикнула Бьянка вслед уходящим.
Затем она села на табурет бара, положила голову на руки и зарыдала.
Я отвел ее к стойке. Дверь захлопнулась за Креспи с его командой. Жерард и помощник официанта уже приводили в порядок посуду, а приглушенный шум голосов в зале постепенно исчезал, как складка на тонкой ткани.
