Светлана Алешина - Завещание бедной красавицы (сборник)
Лера ушла мыть чашки, Павлик снова задремал в своем любимом кресле, Галина Сергеевна отправилась к шефу по каким-то своим режиссерским делам, а я сидела за своим столом, когда раздался телефонный звонок. Обычно трубку у нас снимает Лера, но сейчас ее не было, поэтому я сама подошла к телефону, сняла трубку:
— Алло!
В трубке молчание.
— Алло, говорите. — Я нахмурилась. Обычно таких звонков к нам в редакцию не было. Если даже кто-то ошибся, то зачем молчать? — Алло! — еще громче повторила я. Даже Павлик приоткрыл глаза и уставился на меня в недоумении.
Но на том конце провода упорно не желали со мной говорить. Я отчетливо слышала, как в трубку кто-то дышал, точнее даже, пыхтел, но отвечать не торопился.
Я посмотрела на телефонную трубку и положила ее на место.
— Кто там? — спросил Павлик, оторвавшись от спинки кресла.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Молчат.
— Может, ошиблись? — предположил оператор.
— Может. — Я отошла к окну и постаралась выкинуть дурацкий звонок из головы. Но снова какое-то нехорошее чувство глодало меня изнутри. Тревога или что-то в этом роде все росла во мне, и я не могла дать четкого объяснения ее появлению. Что это? Предчувствие или просто результат недавних волнений?
Я тряхнула головой, словно пытаясь отогнать от себя нелепые мысли, которые уже вовсю начали заполнять мою голову. Пришла Лера и стала расставлять чашки на полке в шкафу, я принялась помогать ей, чтобы немного забыться.
Через несколько минут снова зазвонил телефон. Я сидела за рабочим столом и изучала свои записи, касающиеся будущей передачи. Лера, как и положено, взяла трубку. Я сразу же превратилась во внимание, сама не зная почему.
— Алло. — Она немного помолчала, видимо, ей что-то говорили, и у меня сразу отлегло от сердца. Наверное, все-таки это не предчувствие, а просто плохое настроение. Может, истощение организма по весне.
Я смотрела на Леру. Она проговорила в трубку:
— А кто ее спрашивает? — Я поняла, что просят меня. У нас так заведено: если кто-то звонит и спрашивает меня или Галину Сергеевну, Лера обязательно интересуется, кто именно звонит.
Я подошла ближе к Лериному столу, чтобы взять из ее рук телефонную трубку, но тут на лице помощника режиссера появилось недоумение, и она отвела трубку от уха, непонимающе взглянув на меня.
— Трубку бросили… когда я поинтересовалась, кто спрашивает…
— А кого спросили?
— Вас. — Лера часто-часто захлопала своими длинными ресницами и водрузила трубку на аппарат.
— А кто спрашивал?
— Женщина, — ответила Лера.
— Голос знакомый?
— Нет вроде… — Лера была не уверена. — Может, передумали. Или отсоединили, — вновь предположила она.
— Может быть, — согласилась я и снова задумалась.
Что это за звонки такие сегодня странные поступают к нам в редакцию? То молчат, а то просто бросают трубку. Странно. Такое впечатление, что кто-то следит за мной.
А может, это паранойя? Может, мне все кажется просто потому, что навалилась усталость? Я снова отошла к окну и задумалась. Не нравилось мне все это.
Тут вернулась Галина Сергеевна, и почти одновременно с ней вошел Костя Шилов — он ездил домой перекусить и переодеться.
Галина Сергеевна со свойственной ей нетерпеливостью и темпераментом принялась пересказывать всем присутствующим суть своей беседы с шефом; Лера внимательно ее слушала, Павлик тоже открыл глаза. А я все стояла у окна, не в состоянии собраться с мыслями и переключиться на текущие заботы редакции. Все мои мысли витали вокруг странных сегодняшних звонков и той машины-невидимки, которая так внезапно исчезла, когда мы с Костей были в доме Осипова. Мне почему-то казалось, что это как-то взаимно связано. Да еще этот тип с фотографии никак не давал мне покоя. Вот навалилось, и все одно к одному, подумалось мне…
И тут я услышала бодрый голос Галины Сергеевны:
— Ириночка? Что с тобой? Ты не больна?
— А? Что? — встрепенулась я. — Нет-нет, все в порядке… Просто, наверное, устала…
— Это вы, наверное, из-за того звонка никак не успокоитесь? — предположила Лера. — Да ладно вам. Мало ли*censored*ганов…
— Какого звонка? — оживилась Моршакова. — Я пропустила что-то интересное?
— А что за звонок, Ирина Анатольевна? — встревоженно спросил Костя.
— Да ничего особенного, — отмахнулась я. Мне не хотелось быть центром внимания, привлекать взоры всех только из-за того, что раздался какой-то дурацкий звонок, в общем-то ничего не значащий. Просто я действительно выдумываю невесть что…
— Что значит ничего особенного? — Моршакова возмутилась. — Да на тебе лица нет. Сама не своя, а говоришь, что ничего особенного. Ну-ка, давай живо выкладывай, что за звонок.
Я повернулась к Галине Сергеевне и молча состроила мину, означавшую, что вовсе не стоит переживать из-за какого-то там звонка. Но тут вылезла Лера и принялась выкладывать все за меня:
— Нет, звонки правда были какие-то странные.
— Звонки? — удивился Костя. — Их что, было несколько?
— Два, — проронила я, желая поскорее закончить этот разговор. — Да правда ничего особенного, просто кто-то, вероятно, ошибся номером.
— Ага! — поддакнула Лера. — И именем. Вашим.
— Лера, давай рассказывай все по порядку, — строго приказала Галина Сергеевна. — А то мы так и будем ломать голову…
— Ну вот, значит, — Лера уселась поудобнее на стуле. — Сначала позвонили, Ирина взяла трубку, а там молчат. Она говорит «Алло», а там все равно молчат и дышат в трубку.
«Вот вредная девчонка!» — подумала я. Зря я ей рассказала про тот звонок. Все тут же и выболтала.
— А потом, — продолжала воодушевленно Лера, — это уже когда я пришла. Опять зазвонил телефон, я сняла трубку, женский голос спросил Ирину. Я, естественно, попросила представиться, а она сразу же бросила трубку.
— Странно, — констатировала Моршакова. — И кто же это, интересно, мог быть? Ты не узнала голос?
— Нет, — ответила Лера.
— Мне кажется, это неспроста, — задумался Костя. — Ирина Анатольевна, вам надо быть поосторожней. Я сегодня отвезу вас домой, а завтра утром, когда соберетесь на работу, позвоните мне, я за вами заеду. Чтобы вам не оставаться одной, — подвел итог Шилов.
— Вот еще глупости какие! — взбунтовалась я. — С чего вдруг? Подумаешь, позвонили пару раз. Какие-то идиотские звонки… И что теперь? Вооружиться и срочно обзавестись личной охраной? Нет-нет, даже и не думайте!
— А я считаю, что Костя совершенно прав, — вставила ядовитая Лерка. Она всегда поддерживала в Косте его чувства ко мне, и, если от нее зависело, чтобы он находился рядом со мной, она никогда не упускала случая, чтобы подстроить все именно так. Вот и теперь Лера настаивала на том, чтобы Костя с сегодняшнего вечера стал моим личным телохранителем.
— Нет, Лера, забудь об этом. — Я строго посмотрела на нее.
— Ты не права, Ирина, — включилась в беседу и Моршакова. — Лера правильно говорит. Если начали поступать такие странные звонки, если с машиной этой что-то непонятное произошло, то тебе надо быть осторожней.
— Вот и буду осторожней, — пообещала я. — Только без телохранителей, — я посмотрела на Шилова, он сразу как-то сник и пригорюнился. — Костя, это совершенно никак не связано с тобой. Просто мне не по душе такая жизнь. Да еще и Володька… Если он увидит, что ко мне приставлена охрана, то сразу поймет, что мне грозит какая-то опасность. Тогда он вообще ни за что не выпустит меня из дома. Нет, нет и нет, и даже не уговаривайте, — отрезала я.
— Зря ты так, Ирина, — обиженно заметила наш режиссер. — Костя — не твой телохранитель, он просто-напросто проводил бы тебя сегодня до дома, а завтра заехал бы, чтобы отвезти на работу. Всего и дел-то.
— Я против, — категорично отрезала я и посмотрела на часы. — Пора закругляться, господа! Время уже позднее, а мы что-то сегодня засиделись.
Мой взгляд упал на папку, добытую нами в доме Осипова. Я сначала подумала было взять ее домой, чтобы на досуге полистать еще и посмотреть, может, что вспомню. Но потом словно каким-то шестым чувством я осознала, что не стоит делать этого. Сама не знаю почему так решила. Для себя я мотивировала это тем, что Володька будет недоволен — притащила, мол, работу домой — и будет весь вечер торчать за просматриванием бумаг. На самом же деле что-то другое помешало мне сделать то, что я сначала намеревалась.
Мы попрощались и стали расходиться по домам. Я вышла из кабинета последней, заперла дверь и стала спускаться вниз по лестнице. На улице было еще не слишком темно, вернее, еще только начинало темнеть. На дворе стоял май, и теперь ночь наступала значительно позже, чем зимой. Я вышла из здания телестудии и вдохнула полной грудью весенний воздух. Жила я далековато от студии, но сегодня почему-то решила пройтись пешком. Вообще я, конечно, вряд ли дошла бы пешком до дома, ноги бы подкосились. Просто я рассудила так: пройду, сколько смогу, а там сяду на автобус. Погода стояла великолепная, и грех было не воспользоваться ею. Тем более что по роду своей деятельности я редко бываю на свежем воздухе.
