Светлана Алешина - Алиби с гулькин нос
— Не нужен мне такой чай! — решительно поднялся Гунин и тяжело протопал в гостиную.
Когда он опять появился в комнате, где сидела Лариса, вид его был несколько обескураженным, и Котова даже испугалась — она не могла представить себе непроницаемого лейтенанта с таким выражением лица.
— Что случилось? — тут же вскочила она.
— Ушел… — упавшим голосом доложил Гунин и уже другим тоном добавил:
— Ушел, собака! Убью гада!
Лариса кинулась к окну и выглянула вниз. Во дворе — никого! Словно опомнившись, Гунин круто развернулся и бросился на лестницу. Было слышно, как он шумно прогрохотал по ступенькам. Сама она вышла на лестничную площадку, хотя в душе понимала, что усилия лейтенанта напрасны — Толоконникова скорее всего уже и след простыл.
Вскоре вернулся Гунин с унылым и виноватым выражением лица, с обреченно отвисшей нижней губой.
— Преступник скрылся! — подняв на Ларису грустные глаза, отрапортовал он. — Виноват, Лариса Викторовна, признаю!
— Ладно, ладно, вы же, в общем-то, не при исполнении, дело неофициальное, — успокаивающе похлопала его по плечу Лариса. — Кто же мог предположить, что он на такое решится? Теперь нужно подумать, что нам делать дальше.
«Действительно, такую развязку я предусмотреть не смогла. Хотя кое-что и предвещало именно это, — думала Лариса. — И нервничал он, и провел нас в дальнюю комнату, и чай этот… Но хорошо быть умным после того, как все случилось, теперь нужно и в самом деле думать, как поступить».
Этот вопрос для себя, похоже, уже решил Гунин и теперь отдавал команды Ларисе:
— Так! Я остаюсь здесь, сижу, так сказать, в засаде. Он вернется! А вы докладываете товарищу подполковнику о временном провале операции.
— Я смогу это сделать прямо сейчас, — сказала, улыбаясь, Лариса, доставая из сумочки мобильник.
— Не надо! — резко остановил ее Гунин. — Он на совещании! Не стоит пока звонить. И скажите, что я не вернусь, пока не дождусь результата.
Лариса, снова улыбнувшись, убрала мобильник. Видимо, бравому лейтенанту очень не хотелось общаться с подполковником Карташовым как очно, так и заочно, поэтому он отчаянно оттягивал этот момент встречи.
— Обстановку я вам доложу, — продолжал гудеть Гунин. — Как только что-то прояснится.
— Но вы же не сможете сидеть здесь вечно? — попробовала воззвать к разуму и логике Гунина Лариса. — Вам же как минимум нужна смена. И потом, поесть ведь тоже необходимо.
— Это ничего! — отрезал Гунин. — Сила привычки! Я выдержу!
— Так, телефон здесь есть, — заметила Лариса. — Так что сразу же звоните мне на сотовый, если что-то понадобится. Держите связь! — выражаясь языком самого Гунина, добавила она и вышла.
«Толоконникова наверняка возьмут, — рассуждала Лариса, сидя у себя в кабинете ресторана и закрывшись на ключ, чтобы не досаждал надоеда Степаныч. — Но скорее всего без моего участия. И опять мне приходится ждать. И опять Карташова».
Лариса вообще-то не любила таких ситуаций, когда она сама не могла ни на что повлиять и была вынуждена полагаться на волю обстоятельств. Ее деятельная натура не могла с этим мириться, и Лариса стала размышлять, что в сложившихся обстоятельствах она в состоянии сделать сама.
Ее мысли переключились на Бляхина.
"Надо все-таки позвонить Курочкину, отработать полностью и эту версию, — решила Лариса. — А уж если она окажется неверной, приниматься за остальных владельцев красных «Шевроле». Взяв мобильник, она набрала номер психолога и, увы, услышала только автоответчик, который сладчайшим извиняющимся тоном сообщил ей, что «к сожалению, меня нет дома, но вы можете оставить свой номер телефона, и как только представится возможность, я вам сразу же перезвоню». Лариса так и сделала. Теперь необходимость ожидания возникла еще и здесь.
А в это время в районном отделении милиции происходил разговор с неким Андреем Балабановым, тем самым родственником Толоконникова, который был у него в гостях, когда туда заявились Лариса с Гуниным. Старший лейтенант в тот раз очень предусмотрительно попросил у Андрея документы и запомнил его фамилию-имя-отчество, благодаря чему найти его не составило труда.
Молодой следователь начал беседу со свидетелем по всем правилам ментовского искусства: напустив налицо доброжелательное выражение и не спуская при этом внимательных, пронизывающих глаз с собеседника, он как-то очень по-свойски спросил:
— Куда же делся родственничек-то твой?
— Да не знаю я, — развел руками увалень Андрей. — Откуда мне знать? У меня он не появлялся и не звонил…
— А почему он свалить вдруг решил, не знаешь? К нему просто пришли поговорить, ни в чем не обвиняли… А он вот так раз — и за дверь.
— Не знаю, — пожал плечами Балабанов. — Хотя этот оперативник ваш, он как-то… наезжал на него нехорошо. Вот, может, поэтому он и свалил. Испугался.
— А чего он испугался-то? — очень быстро отреагировал следователь.
— Да откуда я знаю! Может, у него какие свои дел а там…
— Какие дела? — шустро уточнил следователь.
— Да не знаю я! Предполагаю просто.
У нас же как может быть? Заберут случайно, ни за что ни про что, а потом уже ничего не докажешь. А кому охота в этих стенах париться?
— Ну, у нас просто так не забирают, — строго заметил следователь.
Андрей снисходительно посмотрел на него.
— Да ладно вам, — махнул он рукой. — Не забирают… Еще как забирают. А Павлу ха, он вообще… осторожный. Слишком даже, пожалуй. Вот, наверное, и прикинул, что лучше свалить и переждать, пока все утрясется.
— А чему утрясаться-то? — продолжал разыгрывать недоумение следователь. — Все утряслось бы, если бы он не сбежал, а сам все рассказал бы и объяснил… Если не виноват, его бы в покое и оставили!
— А в чем его хотя бы обвиняют-то? — поднял глаза на следователя Андрей. — Этот ваш… солдафон… даже не объяснил ничего толком, смотрел только исподлобья и бычился.
Следователь тихонько хмыкнул, но тут же строго сдвинул брови.
— Никто пока ни в чем его не обвиняет, — отрезал он. — Просто проверка идет, проверка! Нужно было выяснить, где он находился в конце мая. Вы, кстати, не в курсе?
— Нет, не в курсе, — покачал головой Балабанов. — Знаю только, что уезжал он куда-то.
— Куда? — тут же спросил следователь.
— Не знаю! Не докладывал мне. По делам, наверное, по своим.
— Так-так-так, — забарабанил следователь пальцами по столу. — А по каким делам?
— Ну… — здоровяк Балабанов даже как-то растерялся. — Бизнеса своего, наверное.
— То есть он занимается бизнесом? — оживился следователь.
— Ну да, — подтвердил Андрей.
— Каким бизнесом?
— Я не знаю, — устало сказал Балабанов. — Что-то там такое… Торгово-закупочное.
— Что же вы, не знаете, чем занимается ваш ближайший родственник? — удивился следователь.
— Да он родственником-то мне стал два месяца назад, — пояснил Балабанов. — Я до этого его и не знал совсем. Сестра моя замуж за него вышла, вот и все. Перед самой свадьбой только и познакомились.
— И какое у вас сложилось о нем мнение?
— Ну какое… Вроде ничего парень, нормальный такой… Сестра не жалуется.
— А как они с ней живут, не знаете?
— Нормально живут. Не ссорятся, — для расширения формулировки добавил Балабанов.
— Слушай, Андрей, — миролюбиво сказал следователь. — Ты вообще сам-то чем занимаешься?
— Да пока толком ничем. Я отслужил недавно, из Чечни вернулся… На работу пока не устроился. Кстати, на Пашку надеялся, что пристроит, а он все что-то крутил, темнил… Поначалу вроде пообещал, а потом…
— Понятно, понятно, — с сочувствием проговорил следователь. — Ну, ничего, устроишься. Можешь к нам, кстати, пойти, у нас вакансия есть, — радостно предложил он.
— Да у вас платят мало, — отмахнулся Балабанов.
— Платят мало, да, — вздохнул следователь. — Ну, как хочешь, как хочешь… Слушай, Андрей, а ты странностей не замечал за своим родственником никаких?
— В каком смысле? — удивился тот.
— Ну… — следователь покрутил пальцами в воздухе. — По женской части у него как? Сестра, может, что рассказывала?
— Подробностей она мне не рассказывала, — с расстановкой проговорил Балабанов. — Знаю только, что она вполне довольна. А какое вообще это имеет значение? Это, по-моему, не по вашей части вопросы.
— Бывает так, что становятся и по нашей, — уклончиво ответил следователь. — Значит, с сексом у них все в порядке?
— Наверное, — ответил Балабанов и отвернулся.
— А на сторону он не ходит? Любовницы есть?
— Не знаю! — отрезал Балабанов. — А знал бы — башку бы ему сам отвернул.
— Понятно, понятно, — снова забарабанил пальцами по столу следователь. — Значит, любовниц нет, адресов ты их не знаешь… — сделал он свой вывод.
Балабанов хмуро покосился на него, но ничего не сказал.
