Антон Леонтьев - Корона последней принцессы
В день отречения король Георгий, облаченный в темно-зеленый мундир простого кроя, без эполет и аксельбантов, стоял у окна своего кабинета, макал в чашку с турецким кофе ванильный сухарик и наблюдал за столицей, раскинувшейся перед ним как на ладони. Вдалеке виднелось малиново-оранжевое зарево пожаров, слышались беспорядочные выстрелы, доносился гул людских голосов. Георгий видел народ, стекающийся к дворцу.
– Ваше величество, ситуация опасная, даже, я бы сказал, критическая, – предупредил его премьер-министр. – Думаю, ваше отречение надо отложить. Потому что кризис власти может иметь невообразимые для нашего королевства последствия.
Хрустнув сухариком и отпив кофе, Георгий заявил:
– Никакого кризиса власти нет! Я уверен, как только на балконе покажется мой сын, народ встретит его радостными криками. Он же для них герой – избавил всех от старца! А что касается бунта… Почему его еще не подавили? Где преданные мне войска? Прикажите открыть огонь по повстанцам! Власть должна проявить силу...
– Ваше величество, – прервал его премьер, – осмелюсь доложить, что это уже не бунт, а революция. Потому что повстанцев как таковых нет – против вас выступает вся столица. И, кажется, вся страна!
– Мой драгоценный, вы ошибаетесь! – рассмеялся король. – Народ меня чтит, а моего сына будет обожать. Надо немного потерпеть, от силы годик-другой, и все нормализуется. Немцы побеждены, наша Герцословакия может теперь строить светлое будущее.
В этот момент раздался треск, и фарфоровая чашка в руках его величества разлетелась вдребезги. А в оконном стекле можно было увидеть пулевое отверстие. Премьер поскорее увел его величество в глубь кабинета и сказал:
– Прошу вас, откажитесь от затеи с отречением! Лучше всего вам и вашей семье бежать, пока еще подступы к дворцу не блокированы. Имеется и подземный ход, ведущий отсюда в Лавру. Быстроходный автомобиль отвезет вас на побережье, там можно сесть на яхту, и она доставит вас в Грецию или прямиком в Британию…
Георгий величественно заявил:
– Я пока что господин этой земли и ни за что не покину дворец, как крыса, по подземному ходу. Если повстанцы посмеют штурмовать дворец, я обращусь к ним с пламенной речью, и они откажутся от своих подлых замыслов. Потому что я помазанник Божий!
В полдень – стрельба на улице усилилась – в Тронном зале собралась горстка придворных, тех, кто еще не скрылся в неизвестном направлении. Присутствовал и патриарх, из сокровищницы принесли корону – чтобы не терять время, Феликса намеревались короновать сразу же за восшествием на престол. Василиса с радостью смотрела на высокого стройного старшего брата в белом мундире, с золотой лентой через грудь. Девочка была уверена, что как только королем станет он, все сразу наладится. Потому что народ не может не обожать и не слушаться такого красивого, юного и умного правителя!
Король Георгий, прослезившись, давал наставления своему сыну. Затем премьер подал королю тяжелую сафьяновую папку, в которой находились акт об отречении и манифест о восшествии на престол Феликса.
– Итак, сын мой, совсем близок тот момент, когда я буду обращаться к вам «ваше величество» и древняя корона Любомировичей украсит ваше чело…
Георгий не успел договорить, потому что двери Тронного зала распахнулись, и Василиса увидела офицеров. Некоторых из них принцесса знала: они охраняли дворец.
– В чем дело, господа? – надменно спросил Георгий. – Здесь имеет место акт государственной важности! Прошу вас удалиться!
Вслед за офицерами в Тронный зал протиснулись бедно одетые люди, в основном молодые мужчины и женщины среднего возраста. В руках у них были пистолеты, а кое у кого – вилы, тесаки и даже сковородки. Незваные гости с неподдельным интересом взирали на короля и его семейство. Василиса видела, как в нее тычут пальцами. Долетали и обрывки разговоров:
– А вот эта и есть принцесса Василиса... А ведь наряди нашу Машку в такое же парчовое платьице, будет ничуть не хуже! Тоже мне, короли называются... Кровопийцы и узурпаторы! Пустили немцев в страну, посадили себе на шею святого черта, а теперь, когда все голодают, еще пир хотят закатить! Не бывать этому!
Василиса ощутила страх. Ее заслонил собой семнадцатилетний Адриан, третий сын королевской четы.
– Гражданин Любомирович! – отчеканил один из офицеров, подходя к опешившему Георгию. – В Герцословакии имеет место революция, народ больше не нуждается в ваших услугах, как и в услугах вашего сына. Отныне наша страна – республика!
Георгий, побледнев, воскликнул:
– Это форменный мятеж! Вы пьяны, господин офицер! Эй, арестуйте нахала!
Но никто и не подумал подчиниться приказанию монарха. Василиса физически ощутила ненависть и презрение, которые исходили от ввалившихся в Тронный зал повстанцев.
– Гражданин Любомирович, мы можем гарантировать жизнь вам и вашим близким только в том случае, если вы немедленно подпишете отречение, – заявил другой офицер, державший в руках «маузер». – Ну, живее!
Георгий ответил:
– Я и так собирался отречься, чтобы освободить трон для моего сына Феликса!
Сквозь толпу протиснулся невысокий человечек в черной шинели с красной ленточкой в петлице. В нем Василиса узнала одного из папиных министров, которого не так давно отправили в отставку. Раньше тот был рьяным монархистом и постоянно вертелся около старца Никодима, теперь же как будто стал пламенным большевиком.
– Гражданин король, – заговорил человек картаво, – вы и ваша клика долго морочили нам, простому народу, голову. С нас хватит!
– Господин граф, – холодно произнес Феликс, – мне кажется, вы никогда не причисляли себя к простому люду, а кичились своим дворянским происхождением. Вы ведь сами до недавнего времени были представителем этой, как вы говорите, клики…
Граф, который теперь заделался революционером, выхватил у офицера «маузер» и выстрелил в Феликса. Все ахнули. Принц пошатнулся, и на плече у него стало расплываться кровавое пятно.
– Так будет с каждым, кто посмеет противиться воле народа! – запальчиво выкрикнул бывший граф. – Время монархии прошло! Где манифест о восшествии на престол этого хлюпика?
Ему подали пергамент, и граф попытался его разорвать. А когда у него не вышло, бросил на пол и начал яростно топтать ногами.
– Подписывайте отречение! Иначе я снова выстрелю, но теперь уж не промахнусь! Вы же знаете, гражданин король, что я превосходный дуэлянт!
Георгий трясущимися руками нацарапал карандашом свое имя под отречением. Один из офицеров выхватил документ, помахал им над головой, и толпа одобрительно завопила. Граф указал на бывшего монарха:
– Возьмите его и детишек под стражу! И не забудьте о стерве-королеве! А теперь, товарищи, начинается новая эра!
* * *Экс-короля заперли в подвале, где продержали три дня. Хорошо, запасов еды там было предостаточно, так что голодать не пришлось. Георгий быстро напился и уснул. Старшие братья обсуждали планы побега и организации мятежа. Василиса же находилась около королевы Марии, которая, сидя на перевернутой вверх дном корзинке, смотрела в стену и бормотала:
– Вот и прошли три месяца… День в день… Мы все умрем, все умрем…
Когда о Любомировичах наконец вспомнили и выпустили королевское семейство из подвала, на дворе стояли новые времена. Власть перешла к так называемому Временному правительству, призванному управлять Герцословакией до выборов в парламент. Возглавлял правительство один из аристократов, некогда камергер, перешедший на сторону революции. Короля вместе с семьей отправили из столицы под охраной надежных людей в загородный замок. Новый революционный премьер обещал Георгию:
– Ваше бывшее королевское величество, вам не стоит ни о чем беспокоиться. Ни я, ни мои соратники не допустим установления в нашей стране коммунистического режима. Однако о возвращении к монархии, даже в конституционной ее форме, и речи быть не может. Люди на улицах жгут ваши портреты и чучела, изображающие королеву Марию. Никто не скорбит по поводу вашего отречения. Герцословакия станет нормальной европейской страной, и за пять-семь лет мы сделаем из нее Балканскую Швейцарию. Вашу неприкосновенность я гарантирую лично. Когда все успокоится, через месяц-другой, вас выпроводят из Герцословакии в Британию или в одну из Скандинавских стран, к вашим дальним родственникам.
Заточение в замке под Экарестом сплотило семейство. Даже королева Мария понемногу пришла в себя и занималась с дочерью и младшим сыном рукоделием и раскладыванием пасьянсов.
Георгий же, которому больше не давали спиртного, поправился (ссыльное семейство отлично кормили), налился румянцем, чувствовал себя отлично и первый раз в жизни прочел «Войну и мир» на французском языке.
Принцы строили планы спасения, а Феликс (его ранение оказалось легким) считал себя новым королем Герцословакии.
