Полина Дашкова - Образ врага
Натан Ефимович давно проснулся и сквозь тяжелую дурноту прислушивался к разговору у палатки. Он с трудом понимал быструю немецкую речь, но старался не пропустить ни слова.
Когда истерический крик Инги затих и шаги зашуршали по песку, Натан Ефимович тихо выполз из палатки, огляделся. Инга и Карл отошли метров на десять и не могли его видеть. Инга поливала из большой пластиковой канистры спину и голову Карла. Он фыркал и весело брызгался.
Бренер стал с любопытством рассматривать разбросанные цветные клочья. Несколько снимков уцелело. Молодая женщина у бассейна под пальмой. Длинные прямые пепельно-русые волосы, тонкое бледное лицо, большие голубые глаза вскинуты навстречу объективу.
— Господи, откуда я ее знаю? — удивленно пробормотал Бренер и быстро спрятал снимки под свитер, за брючный ремень.
* * *— Вам надо выпить теплого молока, — сказал Деннис, услышав, как сипит Алиса, — а можно сырые яйца. Оперные певцы так лечат голосовые связки.
— Ничего страшного, — прошептала она в ответ, — немножко помолчу, и пройдет.
— Она еще ногу подвернула, когда бежала к пирсу, — сообщил Максимка, — но я в этом совершенно не виноват. Честное слово, у нее что-то с нервами. Я ее раньше никогда такой не видел.
— Перестань, — сердито просипела Алиса, — ты заплываешь на глубину, ловишь ядовитых морских ежей, болтаешь с кем попало и еще хочешь, чтобы я не нервничала.
— Мама, тебе вредно говорить, — фыркнул Максим.
Они ужинали в гостиничном баре. Деннис появился только к вечеру, сказал, что начальство никак не может дать ему спокойно отдохнуть, пришлось встретиться с представителями какой-то фирмы игральных автоматов, с которой его корпорация собирается подписывать крупный контракт.
— В общем, вам это неинтересно, — он махнул рукой, — но я вижу, вас нельзя оставлять даже на несколько часов. Сразу столько неприятностей.
— Никаких неприятностей, — поморщился Максим, — просто мама из всего делает проблему. Совершенно не надо было так кричать и нестись по камням. Я разговаривал с немцем на пирсе. У мамы было такое лицо, словно она увидела рядом со мной чудовище Фредди Крюгера из «Кошмара на улице Вязов» или какого-нибудь маньяка с фотографии из газеты. Вполне нормальный немец.
— Да при чем здесь немец? — пожала плечами Алиса. — Просто я не люблю, когда ты долго в воде.
Ночью, когда Максимка уснул, они опять сидели с Деннисом за пластиковым столом и опять пили коньяк.
— С голосовыми связками уже все нормально, — заметил Деннис. — Как ваша нога, Алиса?
— Тоже нормально. Спасибо.
— А почему вы все-таки так испугались? Что случилось?
— Я не увидела Максима в воде. И у меня началась паника. Знаете, это обычное дело — панический, совершенно животный страх за ребенка. В общем, ничего конкретного.
— Понимаю. У меня пока нет детей, но я могу представить, как бывает страшно за ребенка. А что за немец? — спросил он небрежно и отхлебнул коньяку.
— Понятия не имею. Просто мне не нравится, когда Максим разговаривает с незнакомыми людьми.
— Ну, здесь не может быть никаких оснований для страха. Столько полиции, служба безопасности, да и Максим вряд ли пойдет куда-либо с незнакомым человеком.
— Я же сказала, — поморщилась Алиса, — ничего конкретного. Приступ глупого животного страха за своего детеныша. Мы, пожалуй, съездим завтра на Мертвое море, — быстро произнесла она и закурила, — а если проснуться пораньше, можно в Иерусалим.
Эта мысль ей только что пришла в голову и показалась вполне разумной. Надо уехать куда-то, хотя бы на день. Но не в Москву же срываться в разгаре счастливого отдыха, в самом деле.
— Семь часов пути, — задумчиво произнес Деннис. — Как бы рано вы ни проснулись, все равно, чтобы посмотреть город, придется там переночевать.
— Да, я об этом не подумала. Значит, отправимся послезавтра, я попробую отсюда по телефону заказать номер в какой-нибудь гостинице на одну ночь.
— Алиса, если вы разрешите мне к вам присоединиться, то можно ехать прямо завтра, я возьму на себя все проблемы с гостиницей. Я все-таки представитель компании «Холидей-инн».
— Я не знаю…
Она действительно не знала, что ответить. Конечно, семь часов за рулем, незнакомая дорога, незнакомый город. Говорят, если попадешь в арабский квартал, можно нарваться на неприятности. А они с Максимкой обязательно попадут в арабский квартал, по закону подлости. С Деннисом все-таки спокойней.
— Так вы берете меня с собой, Алиса? Уверен, со стороны Максима возражений не будет. Я, конечно, не напрашиваюсь. Но, честно говоря, мне очень хочется поехать с вами. Я все равно ведь собирался побывать в Иерусалиме, но терпеть не могу путешествовать в одиночестве.
— Хорошо, Деннис, поехали вместе, — вздохнула
Алиса.
— Какой тяжелый вздох, — Деннис усмехнулся, — наверное, вы сейчас думаете: «Боже, как мне надоед этот американец».
— Нет, Деннис. Вы не успели мне надоесть, хотя бы потому, что и суток не прошло, как мы познакомились.
— Ну, можно и за десять минут надоесть… Моей бывшей жене хватало трех минут. Но до этого мы успели прожить вместе восемь лет. А сколько лет вы прожили с отцом Максима?
— Деннис, я смотрела по карте, в Иерусалим надо ехать через Беэр-Шеву, произнесла она нарочито бодрым голосом после долгой, томительной паузы, — там, наверное, дорога перекрыта после теракта.
— Вряд ли, просто стоят усиленные военные посты, нас будут часто останавливать, проверять документы…
— Тогда мы будем ехать сутки. Тем более надо проснуться пораньше. Спокойной ночи, Деннис, — она поднялась и шагнула к двери.
— Подождите, — он тоже встал и мягко притронулся к ее руке, — давайте еще немного посидим.
— Уже поздно.
— Алиса, я все-таки задам вам вопрос, который не дает мне покоя. Вы с отцом Максима поддерживаете какие-нибудь отношения?
— Нет.
— Понятно… То есть, конечно, совершенно непонятно. Если бы у меня был такой сын… Простите, я, наверное, лезу не в свое дело?
Они продолжали стоять. Тень уже не падала на его лицо, и было видно, как он нервничает. Прямо юноша пылкий на первом свидании…
— Ничего, — Алиса слабо улыбнулась, — я привыкла к таким вопросам. Главное, чтобы их не задавали Максиму.
— Могу представить, сколько находится добрых взрослых, которые спрашивают: «Детка, а где же твой папа?»
— Именно так и спрашивают. Не только взрослые, но и дети. Раньше он огрызался, иногда плакал. А теперь отвечает вполне спокойно: «У меня только мама».
— А почему у Максима только мама?
— Вот этого, второго, вопроса уже никто не задает.
— А Максим знает, кто его отец?
— Извините, Деннис, я не люблю говорить на эту тему. Спокойной ночи.
— Я понимаю… простите… давайте сядем и выпьем еще коньяку. Черт, никогда не думал, что это так трудно.
— Ну и не надо напрягаться, — улыбнулась Алиса, — не надо задавать трудных вопросов. Особенно на отдыхе.
— Вы ничего не рассказываете о себе, и приходится задавать вопросы, — он налил коньяк, протянул ей стакан, — мне надоело болтать на общие темы. Вы мне очень нравитесь, Алиса, — он залпом выпил свой коньяк, — пролетит неделя, мы так и будем болтать ни о чем, а потом вы уедете в Москву, я отправлюсь к себе в Детройт и больше никогда вас не увижу.
Алиса зажмурилась на секунду. Ей вдруг до ужаса захотелось рассказать этому случайному, совершенно постороннему человеку то, что никогда никому она еще не рассказывала. Они ведь и правда расстанутся через неделю. А ей так надо выговориться сейчас, именно сейчас, чтобы хоть немного разрядить постоянную панику, которая мелко дрожит где-то в солнечном сплетении…
— Алиса, почему вы молчите? Я не сомневаюсь, в Москве у вас есть друг и меня вы терпите только потому, что Максиму со мной веселей. Если бы у нас было больше времени, я вел бы себя иначе. Мне кажется, вы боитесь чего-то. Вы все время напряжены. Вас напугал немец, который разговаривал с Максимом? Вам кажется, кто-то не случайно взял ваши снимки? Кто-то преследует вас? Не повторяйте еще раз про животный страх за ребенка. Я не поверю.
— Деннис, немец здесь ни при чем. Просто я боюсь воды. Максим говорил вам, я не умею плавать. В десять лет, как раз в его возрасте, я чуть не утонула, быстро проговорила Алиса.
— Но ваш сын отлично плавает.
— У меня остался подсознательный страх.
— Вы боитесь не только воды, но и людей. Меня тоже? Что с вами происходит, Алиса?
Она заметила, что так и держит в руке стакан с коньяком, быстро глотнула, поставила на стол. Деннис шагнул к ней, внезапным хищным движением притянул к себе и, прижав губы к ее уху, выдохнул:
— Почему вы молчите?
Она отстранилась, отступила на несколько шагов.
— Не надо, Деннис. Ничего не будет…
