Евгений Зубарев - Я убью тебя, менеджер
– Ну, где больной? – спросила врачиха, оглядывая пустую детскую.
– Мы здесь, – раздалось сверху, со второго яруса.
– Кто это «мы»? – игриво откликнулась врачиха, пытаясь разглядеть среди плюшевых зверей Тимохину физиономию.
– Мы – это я и вирусы, – послышалось в ответ.
– Какой продвинутый ребенок, – поразилась врачиха и уселась за стол заполнять какие-то бумаги.
– Температуру мерили? – спросила она, продолжая, впрочем, строчить ряды нечитаемых закорючек.
– Да нет, не успел – она с утра уже упала. Жена парацетамол утром давала, вот температура и упала, – торопливо объяснил я, но врачиха уже закончила свою писанину и встала.
– Ну все, до свидания, – сказала она и понеслась в прихожую.
– Позвольте, – только и успел пробормотать я, и врачиха на секунду притормозила у дверей.
– Вам что, бюллетень нужен? – спросила она недовольно.
– Да нет, не нужен. Но вы даже не осмотрели ребенка! – удивился я.
– А чего там осматривать? – удивилась в ответ врачиха. – У всех один диагноз – ОРВИ. Его я и поставила. Через неделю придете в поликлинику, за справкой для школы. До свидания! – И она ушла, не дожидаясь моих дальнейших возражений.
Я закрыл за ней дверь, заглянул к Тимохе, дав ему отмашку на пару часов игры за компьютером, а потом вернулся в спальню к своему ноутбуку.
Там я с полчаса не мог заставить себя работать, размышляя о том, что к сонму непрофессионалов, с которыми несчастным российским обывателям постоянно приходится иметь дело, надо добавить не только генеральных директоров, главных редакторов и все разновидности милиционеров, но еще обязательно и врачей. Причем, подумалось мне, чем больше бюджетных денег в профессии, тем менее профессионален ее представитель – поэтому, кстати, государственные врачи или правоохранители в целом столь беспомощны и бесполезны, хотя, конечно, и встречаются еще удивительные исключения. И нечего кивать на зарплату. Вон, Валерке Васильеву плати гроши, а он все равно будет делать свое дело добросовестно и профессионально – потому что ненавидит гопников и бандюков самой искренней и горячей ненавистью и изводит это гнусное племя там, где увидит, хоть в рабочее время, хоть в байдарочном походе. Сам наблюдал и даже иногда участвовал, так что знаю, о чем говорю. А тому же Петру Шмакову можно и сто тысяч ежемесячно отмусоливать, но ничего, кроме хватания баб за круглые попы, на уме у него нет, и потому он даже элементарных своих обязанностей не выполняет и выполнять не будет ни за какие деньги. Хотя человек он, конечно, хороший. Но хороший человек – это не профессия.
От этой нехитрой мысли я перешел к другой, еще попроще, и у меня наконец родилась вводка к рубрике:
...«Хочешь быть богатым и здоровым – не будь бедным и больным. В нашей эпопее о похождениях российских бизнесменов вы не найдете нытиков и бездарей, дураков или лентяев – они либо вымерли на заре перестройки, либо ушли в политику, где процветают и поныне.
Остались зубастые, глазастые, рукастые и очень хитрые создания, проходящие в справочниках Госкомстата в графе „частные предприниматели“.
Какой умник придумал, что российский мужик туп и ленив?
Откройте глаза пошире и читайте».
Я поставил точку и сбегал на кухню за кофе, стараясь по возвращении не расплескать ни кофе, ни мысли. Это удалось, и, вернувшись, я начал строчить, не прерываясь ни на минуту, – так меня вдруг неудержимо понесло.
...«В зале самообслуживания большого московского супермаркета раздался истошный вопль, и двое охранников вприпрыжку понеслись к месту событий. Возле кассы кипела битва – худенькая, но отважная продавщица яростно дубасила покупателя пакетом с морожеными креветками. Джентльмен, красный от смущения, уныло отмахивался от девицы и неубедительно оправдывался:
– Да забыл я про них, положил в сумку и забыл, понятно? – Он вытащил из кармана сотенную и швырнул в лицо продавщице.
Десятка два покупателей вокруг стонали от восторга, смакуя редкостное зрелище. Охранники наконец пробились сквозь толпу и, придерживая вора за руки, повели в служебный кабинет.
Девица осталась возмущенно кудахтать и размахивать руками перед подружками.
В кабинете вора ждал управляющий. Строго глядя перед собой, он выложил на стол две бумажки по сто долларов и одобрительно кивнул:
– Удовлетворительно. Но в следующий раз пусть придет женщина или мужчина с женщиной – вы один чересчур солидно смотритесь. Вас жалко, а нам надо, чтобы вас презирали.
– Хорошо, я скажу Николаю Ефимовичу. Кстати, я в зале сто рублей оставил – прикажете получить?
Управляющий снова открыл бумажник и вручил актеру сотенную:
– До встречи через месяц. Вас проводят к служебному выходу.
Николай Ефимович разрабатывает свою золотую жилу третий год, но, по понятным причинам, ему приходится обходиться без открытой рекламы. Сотрудники его фирмы – три штатных актера – еженедельно обходят московские супермаркеты, предлагая свои восхитительные услуги – спектакль с разоблачением вора.
Стандартная акция в супермаркете стоит недорого – $300–500, но фирма также способна предложить целые постановки для любой организации. Например, недавно в одном солидном казино была „разоблачена“ целая группа „мошенников“, которых затем медленно и торжественно сдали на руки „сотрудникам правоохранительных органов“. Жулики натурально рыдали и умоляли пощадить, но администрация была строга и безжалостна. После такого шоу, согласитесь, мало найдется желающих попробовать одурачить казино по-настоящему.
Несмотря на обстоятельный подход и подробные сценарии, случаются накладки и у Николая. Чаще всего так бывает, когда руководство магазинов забывает поставить в известность персонал о предстоящем Празднике поимки вора. Однажды в такой ситуации охранники решили вопрос самостоятельно и очень жестко – сломали актеру пальцы на обеих руках, а затем отвезли в его же квартиру, где изъяли контрибуцию в виде аппаратуры и всех наличных денег.
Больше всех взбесился тогда даже не Николай Ефимович, а его клиент – владелец магазина. Он уволил охранников, предварительно отметелив участников акции возмездия в своем служебном кабинете.
Впрочем, беситься-то он бесился, а счет за лечение актера и временную потерю трудоспособности, присланный Николаем, оплачивать не стал – не было такого форс-мажора в договоре. Типичная акула капитализма, одним словом.
Тем не менее актеры за место держатся – они получают половину от договорных сумм, так что в месяц меньше $3000 у них не бывает. Николай получает остальное и тоже не жалуется – не то что раньше.
Раньше он работал „лабазником“ – карманным вором в магазинах самообслуживания. Усаживаясь за руль новенькой „тойоты“, Николай говорит, что заработанного тогда не всегда хватало даже на бензин, зато риска было с избытком. Сегодня все наоборот, хотя работа та же самая.
Впрочем, такими парадоксами нынче никого уже не удивишь, интересно другое – он в трудовой книжке свою нынешнюю специальность правильно обозначил?
Там должно быть написано – честный вор».
Закончив, я взглянул на часы – было еще около трех часов дня, и я подумал, что успею заехать в родную редакцию – там следовало довести до ума текст про перекраску оружия частных охранников и засылать его в номер, пока Софья не передумала. Помнится, она дала добро на публикацию с таким демонстративно недовольным видом, чтобы я наверняка осознал – за эту любезность мне предстоит не раз и не два ответить любезностью похлеще снятого с полосы материала про памятник дореволюционному металлисту.
Я оделся, второй раз за сегодняшний день, и тут одновременно загудел мой мобильный телефон и позвонили в дверь. Я открыл Антону, у которого как у старшеклассника сегодня было аж семь уроков, и, приветствуя его, еще пытался слушать возбужденный голос Марты:
– Ну что, гиббон ученый, насшибала я тебе денег, – бодро начала она телефонный разговор. – Тебе лично корячится семьдесят тысяч долларов, если все будет сделано, как хочет Мария Камминг.
– Кто хочет? – не расслышал я.
– Баба штатовская, – заорала Марта. – Кстати, она тебе должна понравиться.
– Почему? Слушай, я плохо расслышал – сколько денег они платят?
– Ты все нормально слышал, не тушуйся. Мише – сто, а тебе – семьдесят тысяч долларов. Только не за то, что ты думаешь. Давай уже, тащись в редакцию – расскажу, – подытожила Марта и отключила трубку, услышав мое «хорошо».
Я невидящими глазами смотрел на Антона, который успел раздеться и теперь допрашивал меня на предмет наличия обеда, и думал о том, что Марта только что сказала мне какую-то чушь. Семьдесят тысяч долларов мне никто и никогда не заплатит. Потому что такие деньги всегда, без исключений, достаются только специально тренированным людям, обитающим в другом, параллельном мире, который с моим миром не пересекается ни в одной точке. Конечно, я об этом мире могу писать, могу о нем фантазировать и даже успешно продавать истории о нем, но я никогда, ни при каких обстоятельствах не могу в нем оказаться, поскольку это противоречит элементарным законам человеческой природы. Простому работяге вроде меня, чтобы оказаться в этом мире, не родившись в нем изначально, надо как минимум пристрелить кого-то из тамошних небожителей и таким образом занять его место. Но это мне не по силам, и, значит, мне, слабаку, там совсем не место. Не стоит и пытаться.
