Фридрих Незнанский - Петербургское дело
— Чего ждешь? Мочи его! — нетерпеливо и возбужденно проговорил Коленников.
— Вэар ис бар? — повторил негр.
— Вот тебе, сука, бар! — сипло рыкнул Свирид и ударил Аль Макуба ножом в живот.
Африканец вздрогнул, опустил взгляд и недоуменно уставился на свой живот и на руку Свирида. Улыбка медленно сползла с его лица. Свирид быстро вынул нож, слегка отвел руку назад для удара и снова всадил нож в живот Аль Макуба — почти в то же самое место.
— Быстрей! — хрипло шепнул Коленников. — Быстрей!
Свирид снова вынул нож и отскочил в сторону. Негр прижал ладони к животу, издал глухой протяжный стон и упал на колени..
— Добей его! — приглушенно воскликнул Коленников.
Однако Свирид не пошевелился. Кровь хлестала у негра сквозь пальцы и темным пятном заливала светлые джинсы. Аль Макуб снова застонал. Свирид сделал к нему шаг, но тут негр покачнулся, повалился ничком на траву и затих.
— Он может быть еще жив, — подрагивающим голосом сказал Коленников. — Надо его добить.
— Надо, — согласился Свирид и протянул Коленникову нож.
— Я?
— Ты. Или ты хочешь остаться в стороне?
— Я? Я не…
— Бери нож!
Коленников, испуганно глядя на Свирида, взял протянутый нож, затем подошел к лежащему в траве телу, опустился рядом с ним на колени, обхватил рукоять ножа двумя руками, размахнулся и, секунду помешкав, воткнул нож в спину Аль Макубу. Удар получился слабым, и нож вошел неглубоко. Однако Коленников вскрикнул и, мгновенно вскочив на ноги, отпрыгнул в сторону. Глаза его вылезли из орбит, он тяжело и хрипло дышал.
Свирид нагнулся, выдернул нож, вытер его об траву и спрятал в карман. Затем огляделся по сторонам и шепнул:
— Ноги!
— Погоди! — остановил его Коленников, пугливо косясь на труп. — А как же Димыч? Он ведь в баре. Мы что, оставим его там?
— Не знаю, как ты, а я иду домой, — сказал Свирид. Повернулся и, ссутулившись, быстро зашагал в сторону метро.
Коленников постоял несколько секунд, размышляя, затем повернулся и, крикнув: «Погоди, я с тобой!» — побежал за Свиридом.
4
ИЗ ГАЗЕТЫ «СТРАНА И МЫ»:
«…Всем нам памятен футбольный матч между питерским «Надиром» и московским «Замоскворечьем», во время которого замечательный форвард московского клуба Аль Макуб забил в ворота хозяев поля три гола подряд.
Даже самые ярые противники африканского футболиста признавали его исключительную одаренность. Аль Макубу было двадцать два года. Он приехал в холодную Россию из жаркой африканской страны Буркина-Фасо. По словам тренера команды «Замоскворечья» Андрея Кулагина, это был «очень талантливый футболист, который со временем мог затмить славу Марадоны и Пеле». Возможно, мог. Возможно, не мог. Этого мы уже никогда не узнаем.
После того, достопамятного для москвичей, неудачного для питерцев и рокового для самого Аль Макуба, матча футболист отправился с друзьями праздновать победу в клуб «Лейка». По словам очевидцев, там он познакомился с так называемыми фанатами «Замоскворечья», которые пригласили его продолжил» вечеринку в другом клубе. Будучи простым и доверчивым парнем, Аль Макуб принял приглашение псевдофанатов.
А два часа спустя жители близлежащего к клубу «Лейка» дома нашли труп Аль Макуба в сквере. Преступники нанесли ему два удара ножом в живот и один — в спину. Два из этих ударов были смертельными.
На родине у Аль Макуба остались жена и двое маленьких детей. По воспоминаниям друзей и знакомых, Аль Макуб был добрым, жизнерадостным парнем. Он полюбил Россию, как свою вторую родину. Ему нравились русская зима с ее снегом. Он полюбил катание на коньках, русскую баню, русскую музыку. На вопрос: «Как вы себя чувствуете в России?» — Аль Макуб неизменно отвечал: «Россия стала частью моей жизни. И если я когда-нибудь уеду из России, я буду по ней страшно тосковать».
Из России Аль Макуб не уехал, он погиб. Аль Макуб не представлял себе жизни без футбола, но футбол отчасти стал причиной ею смерти…»
ИЗ ГАЗЕТЫ «ПРАВОВЕД»:
«…Следствие проводил старший следователь городской прокуратуры юрист первого класса Антон Павлович Рамишевский. С самого начала одной из принятых им к рассмотрению версий было убийство на национальной почве. Подозреваемые в убийстве — двое молодых людей — были задержаны уже через два дня после преступления. Рамишевский досконально изучил обстоятельства и события, предшествующие убийству, собрал доказательную базу и направил в суд дело об умышленном убийстве по мотивам национальной ненависти и вражды (ст. 105 УК)…»
ИЗ ГАЗЕТЫ «МИР ЗАКОНА»:
«Дело рассматривала судья городского суда Таисия Петровна Жукова. На скамье подсудимых оказалось двое молодых людей: Двадцатилетний Артем Свиридов и девятнадцатилетний Александр Колен-ников. Свиридову дали восемь лет. Коленникову — три. После процесса мы встретились с судьей Жуковой и попросили ее ответить на несколько вопросов.
— Таисия Петровна, все мы знаем о той волне критики, которая поднялась в ваш адрес на страницах как некоторых консервативных, так и «революционных и коммунистических» изданий. Вас называли «русофобкой», «реакционеркой» и другими нелицеприятными словами. Как вы сами относитесь к этим выпадам?
— Я могла бы ответить, что никак к ним не отношусь, но это было бы неправдой. Конечно, обвинения в ненависти к русскому народу (а именно в этом контексте обо мне писали в газете «Время вперед») сильно меня огорчили. Я сама русская, я замужем за русским человеком и у меня русские дети. Но это не значит, что я должна плевать вслед человеку другой крови или креститься, как делали это наши предки, при виде чернокожего. Правда В том, что мы относим себя к цивилизованному миру, зачастую не являясь при этом цивилизованными людьми. В этом наша главная беда.
— Чем оправдывали свой поступок Свиридов и Коленников?
— Они утверждали, что напали на чернокожего футболиста из-за того, что он посмел забить голы «Надиру».
— Есть ли, на ваш взгляд, хоть какое-то оправдание их поступку? Можно ли их считать нормальными русскими парнями?
— Свиридов ударил человека ножом в живот. Два раза. А потом пошел домой и с аппетитом ел борщ, который ему приготовила жена. В моем представлении подобное равнодушие к человеческой жизни не совместимо с понятием нормы. Оно оскорбляет не только нашу душу, но и наш разум. Знаете… чем дольше я живу, тем больше мне кажется, что все мы, называющие себя людьми, не являемся представителями одного вида. Внутри нашего сообщества есть «люди», а есть «нелюди». А есть «ни то ни се». Если в животном мире разделение на виды идет по биологическим признакам, то в человеческом (и я в этом твердо уверена) — по нравственным.
— Что вы скажете о вердикте суда?
— Я рада, что суд признал их виновными в убийстве по мотивам национальной ненависти и вражды, потому что усмотрел в нападении на африканца целенаправленную акцию, а не просто бандитскую выходку болельщиков «Надира». Это типичное убийство на расовой почве. И если в Америке эпоха ку-клукс-клана закончилась, то у нас она только начинается. Но мы в силах остановить ее пришествие, если не будем смотреть на жестокость сквозь пальцы и обманывать себя громкими словами о патриотизме.
— Вы считаете, что прививать молодым людям патриотическое воспитание вредно?
— Я считаю, что не надо называть патриотическим воспитанием откровенную дурость. Дурость в смысле одурачивания молодых ребят громкими лозунгами, за которыми, по сути, не стоит ничего, кроме ксенофобии и жестокости.
— Вы всегда так резко выражаетесь?
— Политкорректность в деле борьбы со злом неуместна. Нужно взять на себя смелость называть вещи своими именами. Фашистов — фашистами, а ублюдков — ублюдками.
— Спасибо за искренний ответ.
— Спасибо за искренние вопросы».
Костырин ни на день не забывал, что двое его «собратьев по оружию» томятся в тюрьме. Он сам был отчасти виновен в этом. Если бы он в тот вечер не напился, а остался трезв и сам руководил делом, все прошло бы без сучка, без задоринки. Свиридов и Коленников оставили много следов. Отпечатки пальцев, кровь на одежде, нож, который Свирид не удосужился выбросить, — всего этого не было бы, если бы он, Дмитрий Костырин, не напился до скотского состояния. А раз так — значит, он виноват в том, что так жестоко обошлась с ними судьба. А верней, не судьба, а судья Жукова, мерзкая сучка, обожающая негров и ненавидящая русских парней.
Костырин видел Жукову пару раз по телевизору. Черноволосая, смуглая, она и сама была похожа на нерусь, хотя и утверждала обратное.
«Если в животном мире разделение на виды идет по биологическим признакам, то в человеческом — по нравственным».
