Ева Львова - Презумпция невиновности
– Спасибо, сыт по горло, – сердито отозвался любимый.
– Вик, зачем ты троллишь людей? – устало спросила я, глядя в сияющие радостью детские глаза. – Что тебе Митя сделал плохого?
– Я его ненавижу. И тебя ненавижу. И себя ненавижу. Я всех ненавижу! Чтоб мы все сдохли!
Я мысленно сосчитала до десяти и ровным голосом сказала:
– Иди умывайся, чисти зубы и ложись спать, я постелю тебе постель.
Вику я положила в гостиной. Забившись под одеяло, девочка сверкала на меня злобными глазами, что-то бормоча себе под нос.
Не обращая внимания на ее капризы, я приняла душ и улеглась в кровать рядом с Митей. Митя делал вид, что спит, хотя по его дыханию я понимала, что он глубоко обижен.
– Мить, – тихо позвала я. – Не сердись на Вику, она не в себе. У девочки трудная судьба, возможно, ее надо лечить. Завтра мы едем делать томографию, потом пройдем другие обследования, и нам скажут, что нужно делать, чтобы решить эти проблемы.
– Я сплю, – буркнул Рындин, отворачиваясь к стене.
Я тоже отвернулась от Мити и буквально в следующую секунду провалилась в вязкий сон.
* * *Проснулась я оттого, что Митя тряс меня за плечо и страшным голосом кричал:
– Агата, мы горим! Просыпайся, нужно выбираться!
Я щелкнула включателем ночника и не увидела воздуха. Он был черный, густой и тягучий, как смола, и дышать им было мучительно больно. Митя метался по спальне, пытаясь в дыму определить, в какой стороне находится дверь. Распахнув окно, я глотнула ночной прохлады и обернулась к любимому:
– Дверь правее, толкни посильней! Нужно будить Вику!
– Сама и буди! – крикнул парень, выбегая из комнаты.
– Глупо дуться на ребенка, – пробираясь через дымовую завесу в коридор, одернула я Митю.
В коридоре дым усилился, должно быть, очаг возгорания находился где-то в районе прихожей. Из ванной доносился шум льющейся воды, а Вика, обвязав лицо мокрым полотенцем, сновала из ванной в прихожую и обратно с кастрюлей в руках и поливала водой дымящуюся входную дверь. Она каким-то образом сумела отпереть замок, хотя я закрыла его на ключ. Должно быть, Вика догадалась обшарить мою сумку, стоящую здесь же, на зеркальном столике. Выглянув на лестницу, я увидела, что полыхает дверная обивка, по старой технологии изготовленная из дерматина и набитая ватой. Я кинулась девочке на помощь, схватила мусорное ведро, прямо на пол вытряхнула пакет с мусором и принялась заливать пожар вместе с Викой. Заспанный сосед по лестничной клетке подключился к спасательной операции, сходил в машину и принес огнетушитель. Митя бестолково топтался на лестнице с «Айфоном» в руках, на плече его болталась потертая спортивная сумка, украшенная гербом ГДР – предмет особой Митиной гордости. Там, насколько я знала, хранились его документы и аппаратура.
– Это девчонка нас подожгла! – вдруг осенило Митю. Он ринулся ко мне, схватил за руку, свободную от ведра, и пытливо заглянул мне в лицо. – Ты же сама говорила, что она сумасшедшая шизофреничка!
– Перестань пороть чушь! – вспыхнула я, испепеляя парня злым взглядом.
– Я порю чушь? – бушевал Митя. – Да ты вспомни, что ты ночью сказала! Что девка больная, сумасшедшая, вы утром голову ей едете проверять!
Вика замерла с кастрюлей в руках, потрясенно глядя на меня. Замерла и я, не зная, как реагировать на откровения Мити. Меньше всего я ожидала, что человек, который мне не безразличен, окажется такой дрянью. Но Рындин не собирался успокаиваться на достигнутом. Отпустив меня, он поднес к глазам «Айфон» и принялся судорожно тыкать трясущимися пальцами в дисплей. И, связавшись с нужным абонентом, пронзительно закричал:
– Слышь, Пещерский, немедленно приезжай и забирай меня отсюда! Я на это не подписывался! Такой ты умный со своей коноплей, все так офигенно придумал! Типа, наварить можно не по-детски и все такое. Даже Борька Устинович, как ты и говорил, нам денег дал, потому что Агата хорошо за меня попросила, но я за твою траву подыхать не собираюсь! Моя разлюбезная подружка, которую ты мне сосватал, приволокла домой сумасшедшую пигалицу с суицидальными наклонностями, и та, решив, что всем нам пора умереть, только что подожгла квартиру! Теперь я стою на лестнице в одних трусах и не знаю, что делать!
– Врешь ты все! Ничего я не поджигала! – завизжала Вика, швыряя кастрюлю об пол. Раздался громкий звон, как будто конь прошелся по корыту. – Да если бы я не проснулась, ты бы, урод, так и сгорел в своей постели!
На лестнице стали собираться соседи, привлеченные запахом гари и интригующим шумом. Пытаясь собраться с мыслями, я прокручивала в голове слова Рындина. Значит, Митя жил со мной только ради того, чтобы добыть деньги для покупки партии анаши, прикрываясь журналом? И его безумная ревность была не чем иным, как страхом потерять источник обогащения до того, как удастся вытянуть из Бориса денежки! Но в душе Митя надеялся, что я его все-таки выгоню, и весь этот кошмар закончится сам собой, потому и спрашивал, не собираюсь ли я его бросить. Однако страх перед Пещерским, спланировавшим операцию, был сильнее отвращения ко мне, и Мите приходилось делать вид, что он меня любит. Сто раз я убеждалась, что если кто-то ко мне и неравнодушен, то это Борис. Но я старательно этого не замечаю и даже втягиваю Джуниора в свои сердечные дела. Ведь это я, как последняя дура, позвонила Борису и попросила привлечь Устиновича-старшего в качестве спонсора журнала! А Эд Георгиевич, будучи человеком осторожным, наотрез отказался участвовать в этой авантюре, и тогда Борька взвалил неподъемный груз спонсирования начинающих драгдилеров на себя. И все это ради того, чтобы я не расстраивалась и утешила своего ненаглядного Митеньку, одаренного сверх всякой меры всевозможными талантами! И если бы не пожар, я бы так и жила в мире иллюзий. Вот уж никогда не знаешь, что для тебя хорошо! Есть старая даосская притча, которую очень любит рассказывать дед. Старику подарили красивую белую лошадь. Сосед завистливо вздохнул: «Хорошо тебе, старик! Такую красивую лошадь подарили!» – «Не знаю, хорошо ли», – задумчиво ответил владелец лошади. Однажды сын старика сел на дареную лошадь, поскакал, упал и сломал ногу. Сосед снова тут как тут. «Тот, кто подарил тебе лошадь, специально хотел тебе зла, он знал, что лошадь норовистая и сбросит твоего сына. Очень плохо, старик, что тебе подарили лошадь!» – «Не знаю, плохо ли», – отвечает старик. Вскоре в той местности началась война, и всех парней призвали в армию. И только сын старика со сломанной ногой остался дома. Сосед опять стучится к старику и начинает ему завидовать. «Вот видишь, старик, все-таки хорошо, что тебе подарили лошадь. Твой сын не пойдет на войну и не погибнет». И снова старик покачал головой и ответил, что не знает, хорошо ли это. Может, оставшись дома, сын напьется и прирежет жену и детей, а отправившись на войну, вернется видным военачальником.
Пока я рассуждала о несомненной пользе пожаров, открывающих глаза на корыстных возлюбленных, возгорание практически удалось потушить. Кто-то из соседей вызвал МЧС, и бравые парни проворно разматывали рукава шлангов, намереваясь пенной струей сбить остатки пламени.
– Девушка, вы в порядке? – тронул меня за плечо пожилой пожарный с багровым лицом. – Помощь не нужна?
– Не нужна, – отмахнулась я.
– Утром придет участковый, посмотрит, что да как. А дверь придется менять, жить с такой дырой я бы не советовал.
Соседи постепенно разошлись по квартирам, оставив на лестничной клетке только нас троих. Вика уселась на пол у стены, обхватила руками колени и так сидела, уставившись в одну точку. Митя переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести дальше. И я решила ему помочь. Подхватив упирающуюся Вику за руку, я втащила девчонку в квартиру, силой уложила на диван, прикрыла одеялом и, распахнув все окна настежь, принялась собирать Митины вещи в один большой пакет для мусора. Запах горелого дерматина понемногу выветривался. К счастью, пожар удалось пресечь в самом его зародыше, поэтому ущерб в основном заключался в отвратительном запахе гари, которым пропиталась вся квартира. Ну и, конечно, сильно пострадала дверь, в которой прогорела неровная дыра размером с футбольный мяч. Кое-как затолкав барахло бывшего возлюбленного в мешок, я выставила вещички за дверь и, не удостоив взглядом попыхивающего сигаретой Рындина, заперла дверь на ключ. После этого взяла смартфон и набрала номер деда. Владлен Генрихович снял трубку сразу же, как будто и не спал, хотя часы показывали половину шестого утра.
– Дед, у нас был пожар, дверь сгорела, – поведала я.
– Вы с Викой в порядке? – всполошился дед.
– Мы не успели угореть, Вика вовремя проснулась.
– Кому это понадобилось тебя поджигать?
– Понятия не имею.
– Врешь, ты думаешь, что это я сделала! – заголосила девчонка.
Я и не заметила, как сзади подкралась Виктория и стояла за моей спиной, подслушивая телефонный разговор.
