Елена Топильская - Белое, черное, алое
Я слегка взбодрилась, представив такую картину. Сон с меня слетел окончательно, когда я спустилась с эмпиреев в родную прокуратуру и вдруг отчетливо осознала, что теперь, когда выяснилось, что покушались не на депутата Государственной Думы, а он пал жертвой трагической случайности, дело в город не возьмут, и мне предстоит распутывать эту историю до конца, поскольку кнопочка, нажатая дворничихой на пульте, не сама по себе взорвала лифт с двумя людьми, а всего лишь привела в действие взрывное устройство, чьей-то заботливой рукой туда установленное.
Это будет тринадцатое дело в моем сейфе. Между тем еще двадцать лет назад специалисты по научной организации труда установили, что оптимальная загрузка следователя не должна превышать четырех дел, одновременно находящихся у него в производстве; я уж молчу о том, что дела двадцатилетней давности по сравнению с сегодняшними - все равно что четыре арифметических действия против дифференциальных счислений.
А самое для меня угнетающее в этой ситуации - это Скородумов и материальчик по "другу его семьи" Денщикову; когда, ну когда я буду заниматься этой историей?! Сейчас комитетчики прискачут с какой-то информацией, которая стоит на контроле в городской, и мне придется до ночи (в лучшем случае) ею заниматься... А время утекает, как будто в подворотне его ждет маньяк, и три дня из отпущенных мне законом десяти уже прошло...
Я встала размяться после такого насыщенного отдыха, открыла запертую изнутри дверь и подошла к зеркалу.
Поправляя челку и разглядывая свои тривиально серые глаза, которые могли бы быть позеленее и побольше, я, по обыкновению, попереживала, почему мне не идут гладко зачесанные назад волосы, и с горя вслух процитировала Чехова: "Серые глаза обыкновенно бывают у щеголих, хохотуний и дурочек, подстриженная прядь волос, спущенная на лоб, означает похотливость и узость мысли..." Погрузившись в себя, я не услышала, как открылась дверь кабинета, поэтому вздрогнула, когда сзади раздался ехидный голос Горчакова, изображающего гоголевскую Оксану:
- И почему парубки говорят, что я хороша? Вовсе я не хороша!.. Опять она перед зеркалом крутится! А потом ноет: зашиваюсь, зашиваюсь...
Я, не оборачиваясь, показала ему язык, который он должен был увидеть в зеркале.
- Никак, ты взятки сдал, двоечник?
- Я еще и убийство сдал!
- То есть теперь ты свободен, как птичка?
- И готов принять у тебя эстафету дежурств.
- Лешка! - я резко повернулась к нему. - Прими лучше у меня другую эстафету: мне за Денщикова никак не взяться, а материал уже горит.
- А чего ты хочешь, чтобы я поделал? Мне-то лучше в этот материал не соваться, чтобы он потом не вопил про необъективность и личную неприязнь, когда его в Нижний Тагил на этап поставят.
- Оптимист! - я усмехнулась. - Мне почему-то кажется, что не все так просто.
- Что? Ты хочешь сказать, что Денщиков ничего такого не делал? Оговорили его, бедного?
- Успокойся, я не это имею в виду. Что ты так раскипятился? Я хотела сказать, что Денщиков при всей своей гнилости далеко не дурак и раскрутить его будет не так просто. Что-то мне подсказывает, что у него уже и версия готова, зачем он с обыском к Скородумову полез.
-Да брось ты, Машка, протоколы обысков у нас есть, понятые все подтвердят, куда ему деваться? В чистом виде превышение, если не похуже. И это только по обыскам. А сам шантаж?
- А что сам шантаж? Потерпевший ни в жизнь больше связываться с Денщиковым не захочет, и правильно сделает, между прочим. Хорошенькое вымогательство без потерпевшего? Тем более он сам под статьей ходит. Изнасилование, похоже, ему грамотно приклепали. Если, конечно, все было так, как он рассказал.
- А пленки, видео, аудиозаписи, как он деньги брал?
- А без показаний потерпевшего ты бы эти пленки взялся оценивать? Может, он долг забирал или зажигалку потерпевшему продал. Да мало ли... А на аудиозаписи с телефона ни о чем таком крамольном разговора не идет. Да плюс еще заявит, что на пленке не его голос, проводите фонографическую экспертизу. А образцы голоса добровольно давать откажется. Ты пробовал когда-нибудь получить образцы голоса принудительно? Вот то-то и оно. Да я бы на месте Денщикова просто отказалась бы отвечать на вопросы, сославшись на статью 51 Конституции никто не может меня заставить свидетельствовать против себя, и привет. Доказывайте.
- Мрачно.
- Трезво, - поправила я Горчакова.
- А какие идеи?
- Леш, надо, конечно, начинать с дела об изнасиловании, только лезть в него рано, следователь сразу Денщикову стукнет. Давай начнем с девочки.
- Думаешь, ты ее расколешь? - с сомнением спросил Лешка.
- Вряд ли. Ты еще, может, и расколешь, а я вряд ли. - Лешка улыбнулся. Кроме того, ее еще найти надо. Могу спорить, что по адресу, который она назвала в травмпункте, она давно не показывалась.
- А что тогда?
- Скажи, Леша, положа руку на сердце: если бы тебе попало заявление такой Анджелы об изнасиловании, плюс телефонограмма из травмпункта, плюс рваное бельишко, у тебя бы дрогнула рука клиента в камеру опустить?
- Да, при таких доказательствах состав у него на лбу написан. А то, что он бы нес про извращенную страсть, - я бы счел не совсем умной отмазкой.
- Правильно. А если бы на следующий день тебе принесли еще одно такое же заявление от Анджелы, с телефонограммой и вещцоками, только в отношении совершенно другого молодца?
- Я бы решил, что Анджела либо сексуальная маньячка, либо...
- Либо?
- Либо, что она профессиональная шантажистка, - медленно закончил Лешка. Ты смерти моей хочешь?
- Почему?
- Ты ведь клонишь к тому, чтобы я прочесал травматологические пункты за последние двенадцать месяцев, так?
- Так, - покаянно вздохнула я. - Этим ты можешь заниматься со спокойной совестью, никто тебе слова не скажет. Какая разница, кто найдет аналогичные случаи, ты или я?
- Доброта твоя не имеет границ, - пробормотал Горчаков. - А ты уверена, что мы что-нибудь раскопаем? А то я зря просижу полжизни в этих травмпунктах...
- Полную уверенность, как ты, надеюсь, помнишь, может дать человеку только страховой полис. Я, знаешь, что думаю: уж больно они все четко действовали, как по нотам, не похоже, чтобы это было в первый раз. Кроме того, благосостояние Денщикова резко улучшилось задолго до этого сексуального спектакля. Ну, квартира, положим, ему в подарок от Вертолета, а машина? Радиотелефон? За одно разваленное дело многовато.
- Многовато?
- Определенно. Да и квартиры-то многовато. А потом, травматологических пунктов не так уж много, давай посмотрим, - я взяла телефонный справочник. Оставляем в покое ведомственные поликлиники, так: раз, два, три... Всего тридцать один пункт. Три пункта тебе в день, а то и четыре...
- А еще лучше шесть. Ладно, кого-нибудь возьму себе на подмогу. Веревки ты из меня вьешь, - вздохнул Лешка. - Поехали на выходные к нам на дачу, Хрюндика бери и Сашку, а?
- Посмотрим, Хрюндик у меня приболел, но вроде бы ничего страшного, если к выходным все будет нормально, тогда поедем.
- Слушай, а как мы фамилию Анджелы установим, если дело об изнасиловании пока запрашивать не будем? Мне ж без фамилии в травмпункты соваться нечего.
- Горчаков, ну что, я до смерти буду тебя учить работать? Посмотри в заявлении Скородумова, когда это было и где живет бедолага, который попал к Анджеле на крючок. Идешь в отдел милиции, на территории которого все это произошло, и находишь по книге телефонограмму. Там стоит ее фамилия. Элементарно, Ватсон! Слушай, ты своим приходом меня сбил с панталыку, я чего-то хотела сделать, а что - не могу вспомнить.
Именно сейчас вспомнить, чего я хотела, мне было уже не суждено.
В дверь постучали двое интеллигентного вида мужчин в одинаковых бежевых плащах с поднятыми воротниками.
- Мы из ФСБ, - представились они, хотя это и так было понятно. Горчаков ушел, а им я предложила сесть и рассказать, что там у них стряслось.
Они сели, переглянулись и сказали, что не знают, как начать. Я терпеливо вздохнула. Они извинились, вышли в коридор, видимо, посовещались там, через пять минут
вернулись и приступили к рассказу. Говорил один из них, а второй не перебивал его, а деликатно приходил ему на помощь, если тот долго не мог подобрать подходящее выражение.
То, что они стеснялись мне поведать, я из их недомолвок поняла сама: они, похоже, разрабатывали местную группировку партии "Русского национального братства" и плотно обставили некоторых наиболее активных лиц, посещающих эти национал-социалистские сборища, по крайней мере, наружка с них глаз не спускала. В один прекрасный день, не так давно, а именно - третьего октября, разрабатываемые втроем посетили спортзал, где их партайгеноссе отшлифовывали приемы восточных единоборств, а затем, на красном джипе одного из них, поехали в наш район и на одном из светофоров оторвались от наружки. Как мне объяснили смущенные этим обстоятельством визитеры, у джипа двигатель на гидроусилителе; как зеленый зажегся, они и рванули с перекрестка и были таковы, а преследователи - на старой "шестерке" - как раз на перекрестке заглохли. Наружники стали метаться по району, запрашивать базу, и через два часа наткнулись на джип возле дома на улице имени великого писателя. (Я должна его знать, уточнили они, там через два дня после этого подорвали депутата Бисягина. Я опять вздохнула.)
