Дарья Калинина - Мулатка в белом шоколаде
— Ага, — кивнула Кира, которая вовсе не торопилась показывать свою осведомленность.
— В молодости он своими руками продавал наркотики!
— Ага.
— От него даже родители по этой причине отказались!
— Угу.
— На свадьбе не было его сестры, хотя приглашение ей высылалось.
— Надо же.
— А что касается браслета, который он подарил Кате, то это вообще какая-то странная история!
— ??!
— Браслет этот старинный. Настя сказала, что немного разбирается в подобных вещах. И я ей верю.
— Ну и что?
— А то, что Петеросян, как я узнал, не покупал его ни в одном из антикварных магазинов города! Их не так много. Мы объехали все!
— Может быть, он купил его у кого-то из знакомых.
— Я это сейчас проверяю.
— А что тебе еще удалось узнать про браслет?
— Ювелиры, которым я показывал рисунок, в один голос утверждают, что если браслет старинный, то, скорей всего, это работа европейских мастеров. Середины XVII века. Скорей всего, Франция.
— Середина XVII века, — пробормотала Кира. — В то время во Франции правил Людовик XIII, а следом за ним Людовик XIV — его сын. Эпоху его правления еще называли «Золотым веком».
— А Людовик XV?
— Этот вышел на политическую сцену только в начале XVIII века. И тут же благополучно передоверил свою власть фавориткам — мадам Помпадур, Дюберри и им подобным.
— Значит, наш браслет относится ко времени правления Людовика XIV. Что же, вполне вероятно, если в эпоху его правления страна процветала, то и ремесла были на подъеме, — заметил Пантелеймонов. — И неудивительно, что такая потрясающе красивая вещица появилась именно там и тогда.
— Действительно, очень интересно.
— Каверза был у сестры Петеросяна, но версию с браслетом он серьезной не посчитал, — продолжал рассказывать Пантелеймонов. — Так что и рисунок ей не показали.
— Не переживай, мы ей его показали, — успокоила его Кира.
Пантелеймонова она ничуточки не стеснялась. И была уверена, что он нападать на них за вновь проявленную самодеятельность не станет. Во всяком случае, таких обидных слов, на которые был большим мастером Каверза, от Пантелеймонова они не услышат. Даже когда он разозлился на них из-за Магомета Али, он и то всего лишь грозил карами, которых, впрочем, так и не последовало.
И точно! Вместо того чтобы возмутиться, Пантелеймонов живо заинтересовался:
— И что она сказала?
— Она уверена, что браслет принадлежит их семье, — сказала Кира. — Вернее, принадлежал, этак годов до шестидесятых.
— Прошлого века?
Кира кивнула и продолжила:
— И не только один этот браслет. Там еще было много разных драгоценностей. Целая коллекция.
После этого они выложили Пантелеймонову историю, которую им рассказала Жанна.
— Очень интересно, — поскреб подбородок Пантелеймонов, была у него такая привычка, и наконец спросил: — А чего это вы к этой Жанне Альбертовне потащились? С какой такой радости?
Пришлось рассказать ему и о том разговоре между Петеросяном и женщиной, назвавшейся его сестрой, который слышала Малика в павильоне.
— Ну и дела! — восхищенно воскликнул Пантелеймонов. — Так вы и нас, профессионалов, за бортом оставите!
Кира с Лесей скромно промолчали.
— Тогда я вам тоже кое-что расскажу, — произнес Пантелеймонов. — Иначе будет несправедливо.
Подруги были уверены, что ему плевать на справедливость. На самом же деле ему не дает покоя обычное уязвленное мужское самолюбие. Как это две женщины обошли его — супермена? Но какие бы мотивы ни двигали Пантелеймоновым, на его красноречии это не сказалось.
— В общем, я вам могу порассказать кое-что о прошлом семьи Петеросяна, — сказал он. — Каверза жуткий зануда и при этом понтярщик. И весь разговор с Жанной Альбертовной он записал на свой новенький диктофон.
— Он ездит к свидетелям с диктофоном?
— Говорю же, любит понтовать. Любовница ему пару дней назад этот диктофон презентовала, вот он теперь всюду с ним и таскается, — со странным выражением, в котором подруги с удивлением заподозрили едва ли не зависть, произнес Пантелеймонов.
— Но нет худа без добра, — продолжил Пантелеймонов. — Благодаря этому я услышал всю их беседу от и до.
— И что, следователь сам лично ездил к Жанне Альбертовне, а потом дал тебе — оперу послушать запись?
— Во-первых, я старший оперуполномоченный, — рассердился Пантелеймонов на Лесю. — А во-вторых, у него дача там неподалеку. Он к жене ездил. Ну а заодно и к свидетельнице заглянул на огонек. Это же рядом. Зачем специально кому-то из нас тащиться, если Каверза все равно туда поедет?
Подруги только головами покачали. Куда катится этот мир, если у жуткого Каверзы, оказывается, имеется не только законная жена с законной дачей, но еще и любовница, которая делает ему дорогие подарки? Бедные женщины, на что они вынуждены идти, только бы не остаться в одиночестве.
— Скажи, а что с теми ребятами, которых Петеросян помог засудить за драку?
— Их алиби тщательно проверили.
— И что?
— Я вам разве не говорил? Там все чисто. Да и в любом случае проникнуть на свадьбу никто из них без приглашения не мог.
— Ну, а письма с угрозами?
— И телефонные звонки?
— Это их рук дело. Звонки были сделаны с мобильного телефона одного из парней. С письмами мы тоже разобрались. Они их писали, — не таил секретов Пантелеймонов.
— Но зачем?
— По их словам, они просто хотели попугать мерзавца адвоката, который так их подставил.
— Но убивать они его не собирались?
— Кто их знает? Чужая душа потемки. Но факт, что если даже и собирались, то кто-то их опередил.
Это утверждение заставило подруг вернуться к своим баранам, а точнее, к родне погибшего адвоката.
— И что ты узнал про семью Петеросянов? — спросила Кира.
— О, много интересного! То есть до того, как вы сказали, что буквально за несколько минут до своей смерти наш приятель Петеросян разговаривал с особой, которая назвалась его сестрой, я так не думал. Не думал, что эта информация может нам пригодиться.
— А теперь думаешь?
— Теперь — да!
— Почему?
— Потому что у старшего господина Петеросяна в дни его молодости была еще одна семья, — произнес Пантелеймонов.
Подруги замерли в сладком предвкушении какой-то загадки, ответ на которую имелся в голове Пантелеймонова.
Глава 11
Начал Пантелеймонов издалека.
— Как вы знаете, у нашего Петеросяна были родные брат и сестра. Последняя ввиду причин объективного характера присутствовать на свадьбе никак не могла.
— Знаем.
— Брат и родители также недосягаемы ввиду дальности расстояний.
— И это знаем.
— Но в ранней молодости старший Петеросян…
— Альберт!
— Спасибо, — кивнул головой Пантелеймонов, благодаря за подсказку. — Так вот, в ранней молодости Альберт Петеросян, отец нашего Эдика, был женат на некоей Альбине.
— И это был законный брак?
— Вполне законный.
— И у них были дети?
— Вот в том-то и загвоздка, — произнес Пантелеймонов. — Ребенок был, но…
— Кто это был? Девочка?
— Девочка, — кивнул Пантелеймонов, и подруги обменялись торжествующими взглядами.
— Так вот, — продолжил детектив. — Ребенок был, но родилась эта девочка уже после того, как господин Петеросян окончательно разорвал отношения со своей первой женой. И зачата она была уже после того, как супруги прекратили интимные отношения.
— Ого! Это тебе Жанна рассказала?
— Нет, она вообще не в курсе, что у ее отца была еще одна семья — жена и ребенок, — сказал Пантелеймонов. — Это уже мое проклятое любопытство.
— Значит, Альберт Петеросян всегда утверждал, что других детей у него нет?
— Кроме тех, что родились во втором браке?
— Верно.
— А на самом деле?
— История темная, — пожал плечами Пантелеймонов. — Эта женщина была особой весьма легкого поведения и…
— Проституткой?
— Нет, на панели она не стояла, но тем не менее старший Петеросян счел, что поведение его супруги недопустимо для порядочной женщины и супруги, и покинул ее.
— До того, как она забеременела, или все-таки после?
— Этого я вам сказать не могу. Официальные источники таких справок не дают. Одно могу сказать: ребенок, который родился от этого брака, судом был признан рожденным от господина Петеросяна.
— Вот как!
— Да, про генетическую экспертизу или анализ ДНК в те времена еще никто не слыхивал, — сказал Пантелеймонов. — Поэтому девочка росла с матерью, господин Петеросян ее своей никогда не признавал, но алименты, по крайней мере первое время, был вынужден регулярно выплачивать.
— Что же там произошло? Армяне со своими женами и детьми так обычно не поступают. Семья для них свята.
