Марина Серова - Цена главной роли
Я сидела в самолете, который совершал рейс по маршруту Тарасов — Уральск. После приземления нам предстояло еще несколько часов ехать на машине. Мы направлялись в Апальевск, сопровождая гроб с телом Максима. Самолет был чартером, оплаченным Станиславом Сергеевичем Каменецким. Продюсер был готов на любые траты ради Макса.
С момента его смерти прошло уже два дня. За это время случилось многое. Поиски убийцы зашли в тупик. Дело о гибели Ионова вел капитан Алехин. Но даже он, при всем своем опыте и таланте, ничего не мог поделать. Камеры наблюдения, установленные на фасаде гостиницы, зафиксировали фигуру, мелькнувшую в тумане. Убийца был в длинном балахоне с капюшоном, и невозможно было разобрать, мужчина это или женщина. Мартовской ночью на набережной было пусто — ни компаний подростков на скейтах, ни влюбленных парочек, ни запоздалых рыбаков, только темнота и туман. Убийца растворился в нем, уйдя от возмездия.
На следующее утро, как только рассвело, следственная группа прочесала площадь перед гостиницей, но ничего существенного найти так и не сумела. Осмотрели номер Ионова — тот же результат. Обыскали гостиницу, и снова ничего. Потрясли «божьих коровок» — мимо. Допросили съемочную группу в полном составе, но, увы, никто ничего не видел, все спали после тяжелого дня. С каждым часом шансов задержать убийцу становилось все меньше.
Один выстрел. Одна пуля. Одна гильза.
Такое впечатление, что работал снайпер. Стрелял снизу вверх, с двадцати метров, в тумане. Но снайперы не пользуются старыми «макаровыми», а Ионов был убит именно из такого оружия.
Я так и не поняла, что произошло. Зачем Макс сидел на подоконнике? Хотел выпрыгнуть в окно? Второй этаж, для самоубийства слабо подходит. Кстати, анализы показали, что в его крови не было ни наркотиков, ни алкоголя, ни проклятой спорыньи. Тогда почему перед смертью он так странно себя вел?
Кто же убил Максима? У него был враг, но ведь он за решеткой. Вряд ли убийца подстерегал заезжую звезду в нашем городе. Получается, мы снова там, откуда начали, и это кто-то из съемочной группы?
Надо сказать, что гибель Максима Ионова повергла всю компанию в шок. Соня и Алена рыдали, обнявшись. Натэлла лежала у себя в номере и глотала валокордин. Каменецкий закрылся в своем люксе и не отзывался на стук. И именно мне пришлось звонить родителям Макса.
Я разыскала помрежа Соню, привела ее в чувство, заставила умыться и найти для меня телефон отца и матери убитого. Страшную новость родители выслушали на удивление спокойно. Поговорить мне удалось с обоими. Мать Макса сообщила, что сын давно покинул родительский дом и они вот уже несколько лет не виделись. А отец заявил, что у них нет денег, чтобы ехать в Тарасов.
В некотором изумлении после этого разговора я постучала в номер Каменецкого. Когда он не ответил, я забарабанила так, что едва не снесла дверь с петель.
— Станислав Сергеевич, откройте! — заорала я. — Все равно не уйду. Мне нужно с вами поговорить.
Наконец в замке заскрежетал ключ. Хозяин впустил меня в номер и тут же захлопнул дверь за моей спиной. В комнате было накурено — хоть топор вешай. Похоже, этот денди, представший сейчас передо мной босиком, в несвежей белой рубашке и измятых брюках, пил уже целые сутки. Вот уж не думала, что этот циник может так переживать.
— Что вам нужно? — хрипло спросил он.
— Станислав Сергеевич, я понимаю, вы потрясены. Но сейчас не время горевать. Нужно кое-что сделать.
— Пусть поисками убийцы занимаются менты, — отмахнулся он. — Все равно ведь не найдут.
— Я не об этом. Нужно доставить Максима Ионова в Апальевск.
— Куда? — Каменецкий дико глянул на меня и плеснул виски в стакан.
— Апальевск. Максим оттуда родом.
— А-а, они все родом из каких-то богом забытых мест, — всхлипнул продюсер. — Да и я сам тоже…
— Послушайте, нужно организовать доставку тела, — ровным голосом проговорила я. Мне не нравилось, что Каменецкий так раскис. Кто-то должен взять на себя ответственность. Венедиктов в больнице, Натэлла в невменяемом состоянии, теперь вот и Каменецкий…
— Я не могу, — хриплым шепотом признался он. — Не могу спать, не могу принимать решения, не могу вспоминать…
— Простите, — я смутилась, — вы что же, так сильно любили Максима?
Вопрос был на редкость бестактным. Но и мое состояние нельзя было назвать нормальным.
Каменецкий уставился на меня покрасневшими от слез глазами и вдруг расхохотался.
— Да вы что! Что за идиотские предположения!
— Значит, нет? — Я заморгала растерянно.
— После этого мерзавца у меня было точно таких же штук восемь. — Каменецкий закурил, и я заметила, что руки у него дрожат.
— Так причина не в этом?
— Причина в другом, — кивнул он и вдруг резко наклонился ко мне. — Мне страшно, — заговорщицким шепотом признался он.
Я уставилась в желтовато-бледное лицо. Невольно понизив голос, я спросила:
— Вы что же, знаете, кто убийца? Боитесь, что он доберется до вас?
— Да нет же! — Каменецкий откинула на спинку дивана. — Меня пугает время.
— Просите, что? — Я не поверила своим ушам.
— Время! — Он постучал по платиновому корпусу часов на запястье. — Его быстротечность. Понимаете?
— Боюсь, не очень.
— В моем особняке множество дорогих вещей, — задумчиво произнес Каменецкий. — Очень дорогих и монументальных. Мрамор, бронза, статуи. Я коллекционирую статуи античных атлетов. Еще часы, моя коллекция напольных часов лучшая в России.
Я внимательно слушала, не понимая, зачем он мне все это рассказывает.
— У меня два самолета. Яхта. Дома по всему миру. Даже в Гонконге. Но вчера… Когда это было, вчера? Вчера я понял, что время быстротечно, богатство преходяще, молодость пройдет… Не сохранить ни красоту, ни сокровища.
— Вообще-то об этом, кажется, еще Шекспир писал, — вставила я.
— Об этом, милая девушка с пистолетом, еще Катулл писал: «Пьяной горечью Фалерна чашу нам наполни, мальчик. Так Постумия велела, председательница оргий».
— Оргий? — нахмурилась я.
— Я ведь его из грязи слепил, — не слушая меня, продолжал Каменецкий. — Когда он притащился из своего Апальевска, полгода прожил у меня. Потом он мне надоел. Но я никогда не выбрасываю их обратно на улицу. Я его отправил учиться, защищал, от глупостей предостерегал. Денег давал, квартиру снял. Потом дал главную роль в моем проекте. Отцом ему был.
— Правда? — Боюсь, мне плохо удалось скрыть иронию. Но Каменецкий был слишком пьян и подавлен, чтобы ее уловить.
— И вообще, в этой истории вы больше всех виноваты! — вдруг заявил он.
— Я?!
— Конечно. Ведь это вас наняли для защиты Максима. А вы не смогли его уберечь.
— Вы правы. — Я резко встала. — И я этого так не оставлю. Но сейчас нам нужно похоронить его. А возмездие оставим на потом.
Я уже шла к двери, когда Каменецкий бросил мне в спину:
— Хорошо, я дам вам самолет. Отвезите Макса домой, ладно?
И вот я сидела в самолете и перебирала в памяти все, что знала о Максиме Ионове. Ярче всего мне помнилось утро нашего знакомства — то, как он стоял на мосту в своей пижаме. Увы, я провела с ним бок-о-бок несколько дней, но так и не успела его узнать.
Каким он был? Кем он был? Красивая кукла, кумир глупых девчонок? Гопник без царя в голове, убийца неизвестного в блестящих ботинках? Звереныш из шахтерского городка? Любовник богатого продюсера, Галатея в штанах, марионетка? Любимец миллионов, мечта? Ложь, призрак? Каким он был на самом деле? Думаю, никто этого не знал.
Максим покинул родной город совсем юным, ему только-только исполнилось восемнадцать. И вот теперь он возвращается домой в грузовом отсеке самолета. Я знала, что буду винить себя в случившемся до конца своих дней. Да, формально я не виновата, мой охраняемый объект сам зачем-то подставился под выстрел. Но останься я с Ионовым, этого бы не случилось.
Самолет уже заходил на посадку, и в эту минуту нас ощутимо тряхнуло. Сидевший через проход от меня Влад Малеев судорожно вцепился в подлокотники кресла. Я ободряюще кивнула. Владик оказался единственным из киногруппы, кто выразил желание проводить Макса в последний путь. Ни Алена, бывшая когда-то девушкой Ионова, ни Натэлла, зарабатывавшая благодаря ему деньги, ни еще кто-нибудь. Только этот некрасивый парень, который при жизни Макса, кажется, не испытывал к нему никаких чувств.
В Апальевске зима еще продолжалась. Это было для меня неожиданностью, как-никак в Тарасове уже набухли почки на деревьях. А здесь ледяной ветер крутил поземку и с темного неба сыпал мелкий колючий снежок. Машина долго петляла по городу. Всю дорогу водила жаловался на житье-бытье. Когда-то в Апальевске было двенадцать шахт. Строили их в 1930-х, естественно, заключенные, и земля здесь была удобрена костями. Потом оказалось, что шахты рентабельны только при рабском труде, когда рабочим вообще не надо платить. Работающих шахт осталось всего две. На одной из них и вкалывал отец Максима Ионова.
