Алла Полянская - Невидимые тени
Убегать постоянно невозможно. У нее была цель, к которой она шла – остаться собой, построить жизнь, которая была бы похожа на прежнюю. И у нее это получалось, хотя Майя всегда знала, насколько это хрупко, ведь на свете есть человек, который никогда не устанет ее искать и рано или поздно найдет, а потому надо прятаться. И она спряталась – там, где ее никто не стал искать.
Но что-то пошло не так, и это очень страшно – но было бы страшнее, если бы она была одна.
Но теперь она не одна. Есть Максим, но как это принять, ведь она уже предала память Леонида? Не будет ли это еще худшим предательством? Она не знает, и это незнание заставляет ее закрываться от всех. Вот только закрыться от Ники оказалось невозможно – она просто не обращает внимания на преграды, выстроенные Майей.
– Буч, что ты делаешь! – Ника хватает кота, который решил поиграть с мотком кромки. – Ну, смотри, ты все распутал! Взрослый кот, а туда же! Майя, посмотри на эту мордаху, разве не красавец?
– Кошки вообще красивые создания.
– А то! Котэ – это величайшее изобретение богов! – Ника целует Буча между ушек и опускает на пол за пределами комнаты. – Сиди тут, нечего лапы в клее мазать, налижешься и будешь блевать. Мам, забери его, а то он в клее увязнет!
Стефания Романовна заглянула в комнату.
– О, а у вас дело движется! – Она оглядела стены и покачала головой. – Очень красивые обои, девочки. Молодцы вы. Заканчивайте и давайте обедать. Иди сюда, Буч.
Она унесла с собой кота и тот особый кухонный уютный запах, который Майя помнит с тех времен, когда была жива и не болела мама, а отец не пил.
– А твоя мама… – Ника осторожно придерживает полоску обоев внизу. – Я держу, не бойся. Так я спросить хотела…
– У мамы была болезнь Альцгеймера. – Майя вздохнула. – Она не сразу проявилась, отец поначалу справлялся, а потом… Она ничего не помнила, никого не узнавала. Отец сломался – они очень друг друга любили, а потом вдруг оказалось, что маме лет пять от силы, и она не помнит даже себя. Она оказалась запертой в своем теле. Родители умерли почти одновременно, и иногда мне кажется, что папа позвал ее за собой, не захотел оставлять. А может, она позвала его – оттуда, где была последние годы. Потому что в теле, которое находилось с нами, моей мамы не было несколько лет.
– Как грустно…
– Так бывает, – Майя старалась не смотреть на расстроенное лицо Ники. – У тебя ведь тоже не самая веселая история получилась.
– Но все равно все закончилось хорошо. Вернее, закончилось все плохое. И у тебя так будет, поверь мне. Мы же теперь вместе. Мы все это одолеем – оглянуться не успеешь!
– Все, давай газеты с пола собирать. – Майя оглядела преображенную комнату. – Кромку завтра приклею, когда обои высохнут и натянутся.
– Натянутся?
– Ну, вот смотри, видишь складки и неопрятные замявшиеся места? Это всегда так. А завтра клей высохнет, и обои натянутся, все будет ровно. И тогда кромку наклеим, клей надо прикрыть чем-то, чтоб не высох. Тащи мешок для мусора, соберем газеты и обрезки и паркет натрем.
– Давай сначала пообедаем. – Ника с тоской смотрит на пол, застланный газетами, на которых лежат горы обрезков.
– Потом пообедаем. Не ленись, это недолгое дело. А то иди обедай, а я тут сама закончу, совсем ерунда осталась.
– Огромное искушение. – Ника, вздохнув, отрывает от рулона мешок для мусора. – Ты даже не представляешь, какое. Сейчас пообедаем и поедем в «Симбу» за кроваткой. А к вечеру наши из Питера вернутся, глядишь, за день до чего-то додумались.
Стефания Романовна несет Майе ее сотовый, наигрывающий Баха.
– Майя, это тебя Олешко добивается.
Она с опаской нажимает кнопку приема. Павла она немного опасается – слишком он разный, чтобы вот так с ходу понять, какой он на самом деле. И слишком быстро меняется.
– Майя, один вопрос, только ответ мне нужен абсолютно честный.
– Хорошо.
Она уже знает, о чем спросит Павел, но тут либо играть по-честному, либо и огород городить не стоит.
– Скажи мне, солнце, что ты нашла в то утро, когда убили парня, которого потом обнаружили в баке?
– Куклу нашла. – Майя вздыхает. – Фарфоровую, в коробке, новую, в песочнице лежала.
– И где она теперь, эта кукла?
– Так я ее с собой привезла, ты видел ее – я при тебе куклу в сумку положила.
– Понятно.
В трубке повисло молчание, и Майя подумала, что Павел о ней забыл.
– Паша?
– Да, я здесь. – Он явно был озадачен. – Скажи-ка мне, а кукла и сейчас с тобой?
– Не совсем. Она у Ники на кровати, мы же в кабинете обои клеим.
– Неважно. – Павел вздохнул. – Значит, это вряд ли кукла… А в чем она была?
– В фабричной коробке из тонкого картона с пластиковым окошком.
– И куда ты ее подевала?
– Порезала и сожгла на кухне. И платье тоже.
– Платье? Какое платье?! – Павел начинает терять терпение. – Майя, ты меня с ума сводишь. Какое платье?!
– Куклино… – Майя не понимает, почему он сердится. – Она в платье была таком… деревенском. В клеточку, с передником и в соломенной шляпке. Мне показалось, что оно ей не идет – она очень красивая, а платье простецкое. Та, вторая, тоже была в таком платье, и я…
– Какая – вторая?!
– В то утро я убиралась, контейнеры чистили накануне… в том дворе каждый вечер вывозят мусор. На дне была вторая кукла, точно такая же, как моя, но разорванная, голова разбита! Я еще удивилась, зачем понадобилось портить хорошую игрушку, ведь можно было отдать кому-то. Потом я об этом забыла, вот сейчас только вспомнила, а тогда я просто пошла домой.
– И дома ты…
– Я сожгла куклино платье вместе с коробкой, а из старой кружевной блузки сшила то, что сейчас на ней, кружев и золотой тесьмы для отделки докупила. И шляпку обшила кружевами, розы из лент сделала. А что?
– Ничего. Это все?
– Нет…
– Майя, видит бог, я сверну твою нежную шейку, если ты не перестанешь испытывать мое терпение. Что мне, клещами из тебя все тянуть? Время секретов, тайн мадридского двора и бриллиантовых подвесок Миледи закончилось. Давай выкладывай все как на духу.
– Подвески были не Миледи, а Анны Австрийской, это раз. Не ори на меня, Павел, потому что я тоже умею орать – это два. Я нашла там портмоне с двумя тысячами долларов и десятью тысячами рублей – это три. Там были еще банковские карточки, две банки «Лотос», одна какая-то заграничная, не помню.
– Где все это добро? Ну, кроме денег, конечно.
– Порезала на мелкие кусочки и спустила в унитаз. Там не было ни визиток, ни фотографий, ни квитанций – ничего, что указывало бы на личность владельца – кроме карточек, но их уже нет.
– Понятно. – Олешко вдруг захохотал. – У маленькой кошечки оказались весьма острые коготки! Для Матвеева это будет интересным открытием.
– Максим знает о моих коготках.
– Тогда порядок. – Павел снова стал серьезным. – Возьмите куклу и отвезите ее в банковскую ячейку, у Ники она есть. По дороге купите похожую, и держи ее у себя.
– Хорошо.
– Теперь еще вопрос. По минутам расскажи мне, кого и в какой последовательности ты встретила в то утро, о чем вы говорили, что делали.
Майя покорно перечисляет разговоры с Николаем Николаевичем, Элеонорой Петровной и Вострецовым.
– Ты идеальная женщина. – Олешко снова весел. – Я подумаю, не отбить ли мне тебя у Матвеева.
Он отключился, Майя с Никой озадаченно переглянулись.
– Ну, вот в первый раз я от Пашки такое слышу. – Ника задумчиво накручивает на палец прядь волос. – Что это на него нашло?
– Не знаю. Я вообще его опасаюсь немного.
– Да почему?! Пашка хороший.
– Ника, а кто у тебя плохой? – Майя рассмеялась. – У тебя все хорошие. А Павел очень разный и постоянно скрывает, какой он – все время меняется.
– Ну, значит, такой он и есть. Но все равно он очень славный. Иногда немножечко страшный, но это с чужими только. – Ника принялась подбирать с пола мусор. – Так что там с куклой?
– Не знаю, с чего он в эту куклу вцепился. Обычная игрушка, таких полно.
– Тогда едем в банк немедленно, Пашка просто так ничего не делает и зря никогда ничего не говорит. Если велено спрятать куклу – значит, спрячем. А по дороге купим похожую и нарядим в такое же платье, я у мамы видала гипюровую блузку, тоже белую – попросим для общего дела.
– Тесьмы и кружев купить надо.
– Купим. Все, собрала мусор, паркет натрем вечером. Поехали, что ли. Мне надо в клуб заехать, а к Стефке поедем вечером.
– Мне вечером на курсы нужно…
– Черт, забыла совсем. Ну, значит, отвезу тебя на курсы. Думаю, вечером Макс тебя встретит – он в Питер стариков своих повез, ну и работа не ждет, у них сейчас запарка ужасная, без него никак.
Майя чувствует себя виноватой – она даже не поинтересовалась у Максима, как у него дела – а ведь он несколько дней нянчился с ней, отставив все.
– Вот я дура-то…
– Перестань. – Ника участливо наблюдает за терзаниями Майи. – Макс обязательно справится, он же гений. Но ты важна для него, и я рада этому.
