Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
— Да что там такое, блин? — проворчал старший лейтенант ФСБ, потягиваясь и таращась на циферблат. — Ой, елы-палы, половина четвертого утра!
— Алло, слушаю, — осветил в квартире высокий женский голос.
— Людмила Борисовна? Доброе утро, диспетчер такси беспокоит. Машина подъехала! «Жигули», четверочка, грубого цвета.
— Спасибо, сейчас мы выходим.
— Людмила — это вроде домработница ее, пробормотал сквозь зевоту старший лейтенант, — куда это они собрались на такси в такое время?
— Там «жигуленок» у подъезда, — заметил младший лейтенант, — голубая четверка, с антенной.
— Иди проверь, а я послушаю, что у них за базар, — старший лейтенант закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, пытаясь уворовать еще хоть минутку сна.
Младший неохотно вылез из машины.
— Влад, ну ты хоть фуражку надень, — не открывая глаз, окликнул его старший.
Они дежурили у дома Анжелы в машине ГИБДД, на обоих была милицейская форма. Их должны были сменить два часа назад, но что-то там не сложилось, смена все не приезжала. У наружников пошла вторая бессонная ночь, а поскольку совершенно ничего интересного не происходило, они расслабились. Им не пришло в голову, что предыдущего звонка, вызова такси, который должен был прозвучать не менее получаса назад, они почему-то не слышали.
Младший вернулся за фуражкой, пересек двор, заглянул в «жигуленок». На водительском месте дремал белобрысый парнишка лет двадцати. Наружник стукнул костяшками пальцев по стеклу. Парень растерянно захлопал белесыми ресницами.
— Младший лейтенант Мельников. Доброе утро.
— Скорей уж спокойной ночи, — кисло улыбнулся водитель.
— Нарушаем? — добродушно поинтересовался лейтенант.
— Вроде нет, — шофер растерянно огляделся, — а чего?
— А того. Стоим в неположенном месте.
— Так это, короче, пассажиров ждем, — парень зевнул во весь рот.
— Ты, что ли, такси? — точно так же зевнув, уточнил наружник.
— Ага, такси.
— Что за фирма?
— «Московский извозчик», короче, это, частная, — он протянул визитку, лейтенант прочитал: «Заказ такси по телефону» — и убрал ее в карман.
— Короче, ясненько, таксист. И куда ж твои пассажиры надумали ехать в такое время? — лейтенант взглянул вверх.
Окно на пятом этаже, седьмое справа, было открыто. Свет не горел. Кисейные шторы шевелились от легкого ветра. Двор и подъезд освещались яркими фонарями. Глядя из света в темноту окна, было трудно что-нибудь разглядеть. На секунду лейтенанту показалось, что за шторами кто-то стоит и смотрит прямо на него. Ничего странного в этом не было. Домработница Людмила могла выглянуть во двор, ей ведь только что позвонили и сообщили, что подъехала машина.
— Да вроде в больницу едут, — услышал он сонный голос шофера.
— Так чего ж они в такое время такси вызвали, а не «скорую»? — поинтересовался лейтенант и оторвал взгляд от окна.
— А я откуда знаю? Может, у них что-то такое, короче, не смертельное. Зубы болят или роды.
— Ну ладно. Документы покажи. Парень достал права. Наружник переписал себе в блокнот все, что следовало переписать, и, покачав головой, заметил с усмешкой:
— Фамилия у тебя какая интересная — Дюбель. В школе небось дразнили?
— Нормальная фамилия, — обиженно нахмурился парень, — короче, это, штрафовать будете?
— Пока только предупреждение тебе, Дюбель Артем Васильевич. В устной форме. В следующий раз на пешеходный тротуар не заезжай, — лейтенант вернул права, — и смотри не усни за рулем, таксист.
— Не буду. И за рулем не усну, честное пионерское, — радостно пообещал парень, — короче, это, спасибо!
— На здоровье, — младший лейтенант козырнул и вернулся к своей машине. Старший пил кофе из крышки термоса.
Из приемника звучали голоса:
— Давай, давай, просыпайся, надо срочно ехать в больницу.
— В какую больницу? Совсем офигела?
— Швы у тебя разошлись, дура! Старший допил кофе, налил еще и протянул младшему.
— Бедная девка, это, наверное, хреново, если швы расходятся, — вздохнул младший, когда из приемника раздался жалобный плач Анжелы:
— Ой, мамочки, это же кровь! Ну почему, почему? За что?
* * *Лицо генерала казалось прозрачным в сиреневом свете прожекторов. Он выглядел не просто больным, а умирающим. Сергею приходилось видеть такие лица у тяжело раненных. Обычно когда кожа приобретала этот странный небесно-голубой оттенок и заострялся нос, человек уже ничего не соображал. Глаза закатывались, изо рта слышались тяжелые хрипы или бессмысленный бред. Но Владимир Марленович крепко держался на ногах, и голова его работала отлично. Он спокойно, толково пытался объяснить жене, кто такой Сергей и уговаривал её при шофере ни в коем случае не называть его Сережей.
Шофер заволновался, увидев, что вся троица остановилась посреди летного поля и решил выйти из машины. Он шел к ним.
— Наташа, это двойник. Ему сделали пластическую операцию, он майор ФСБ, он живет сейчас в квартире Стаса. Ты должна называть его Стасом, ты должна вести себя так, будто он твой сын.
Но Наталья Марковна смотрела на них обоих влажными, счастливыми, совершенно безумными глазами и повторяла:
— Конечно, Володенька, он наш сын, наш Сережа. Я всегда знала…
Шофер приближался. Генерал прижал голову жены к плечу и шепотом спросил:
— Как вас зовут, майор?
— Сергей, — растерянно ответил он. Генерал посмотрел на него долгим странным взглядом и прошептал на ухо:
— Скажите ей, что вас зовут Станислав. Потом я все объясню, вам, ей, потом… Называйте нас мама и папа, не стесняйтесь.
— Здравствуйте, Владимир Марленович, — шофер подошел к ним вплотную, пожал руку генералу, — какие проблемы? Почему стоим? Добрый вечер, Наталья Марковна.
— Привет, Костя, — улыбнулся ему генерал, — посадка была очень тяжелая, мы устали и перенервничали. К тому же бессонная ночь. Все нормально.
— А что такое с Натальей Марковной?
Генеральша стояла столбом, вцепившись в руку Сергея и на приветствие шофера не откликнулась.
— Мама не знала, что я попал в аварию, — громко, спокойно объяснил он, — а сейчас увидела мои шрамы, — он поцеловал генеральшу в щеку, — пойдем в машину, мамочка, ветер сильный, тебя продует.
— Да, да.
Эта женщина ничего общего с его мамой не имела. Назвав ее так, он на секунду почувствовал себя предателем. Разыгрывать спектакль перед Эвелиной, перед Плешаковым было значительно проще. Встреча с родителями Герасимова далась ему неожиданно тяжело, хотя генерал был первым человеком в его новой жизни, перед которым не следовало притворяться.
Всю дорогу генерал и генеральша неслышно шептались на заднем сиденье. Иногда Сергей в зеркале встречался глазами то с ним, то с ней и заметил, что взгляд Натальи Марковны стал вполне осмысленным. Она быстро оправилась от шока. Сергей мог понять, что неожиданная встреча с двойником собственного сына может вызвать шок у любой матери. Наталью Марковну предупредить не успели, она измотана ночным полетом, у нее смертельно болен муж и странно ждать от нее спокойных, адекватных реакций. Но почему она назвала его сразу по имени, оставалось пока загадкой.
До дома доехали быстро. По дороге позвонил Райский. Коротко сообщив ему, что родителей он встретил и все в порядке, Сергей повернулся и произнес:
— Папа, включи, пожалуйста, свой мобильный.
— Да, конечно, я совсем забыл, — отозвался Владимир Марленович.
Уже светало. Когда выходили из машины, Сергей заметил, что генералу совсем худо. Глаза глубоко запали, лицо вытянулось и разгладилось. Теперь он был похож на старенького ангела.
— Мне пора принять лекарство, — прохрипел он сквозь зубы и тяжело повис на руке Сергея, — ты поднимись к нам, надо поговорить.
Наталья Марковна молчала и не спускала с Сергея глаз. Взгляд ее был очень внимательным, напряженным и даже немного враждебным. Или это только показалось в неверном рассветном свете. Когда поднимались в лифте, генерал дал себе волю, сморщился, схватился за живот и еле слышно постанывал.
Квартира оказалась еще шикарнее, чем у Стаса. Но выглядела она вполне обитаемой, ничем не напоминала гостиницу и картинки из каталога. Генерал сразу отправился в свой кабинет, генеральша искоса взглянула на Сергея.
— Если вы курите, можете пройти на кухню, — произнесла она быстро, сухо и отправилась к мужу.
Курить действительно хотелось. Но сигареты он забыл. Впрочем, в кухне на просторном подоконнике лежала пачка «Парламента». Опять позвонил Райский. Полковника больше всего волновали бумаги, которые принес Плешаков на подпись Стасу Герасимову.
— Фирма «Омега» переводит сто пятьдесят тысяч в банк «Фамагуста», который находится в Никосии, на Кипре, — объяснил Сергей. — Это якобы оплата за партию компьютеров, полученных «Омегой». И семьдесят тысяч отправляются в тот же банк на личный счет консультанта по этим самым компьютерам. Я успел незаметно для Плешакова переписать реквизиты, номера, в общем, всю цифирь. Наизусть, разумеется, не помню, сообщу позже.
